Андрей с Толяном следили за неумолимым приближением Сверхсупера, приоткрыв рты и широко открыв глаза. Вообще-то хотелось убежать. Или хотя бы спрятаться от безликого чудовища, надвигающегося прямо на них. И Толян не выдержал, отступил на шаг. Андрей же, крепко сжав кулаки и стиснув зубы, все-таки заставил себя остаться на месте.

Примерно на середине поляны, фигура в балахоне вдруг решила притормозить. Складки ее мантии дрогнули, из них появился сначала локоть, а потом и вся рука. Обтянутая все той же бурой балахонной тканью. Узкую ладонь скрывала серая перчатка.

Слегка наклонившись, Сверхсупер сорвал сухую веточку с куста низкорослого шиповника. Поднял ее... предположительно к глазам (лица из-под капюшона по-прежнему не было видно), внимательно осмотрел, лениво встряхнул, как встряхивают градусник - и вместо корявой мертвой веточки в его серых пальцах оказалась прямая, как стрела, и раскаленная до красна, огненная спица.

- Фокус! - пояснил сам себе Толян, отступая еще на шажок.

- Ага, - ответно усмехнулся громовой голос, и фигура вновь невесомо поплыла вперед, надвигаясь на парней.

- Спокойно, - пророкотал Сверхсупер. - Сейчас будет произведена маленькая хирургическая операция на горле. Исправление мутации. Больно не будет, бояться нечего.

Он по-дирижерски взмахнул багровой огнедышащей спицей перед лицом Андрея. Подумал, взмахнул еще раз.

Андрею больно не было, Сверхсупер не обманул. Но было странно. Так странно, что Андрей даже глаза закрыл, вслушиваясь в собственные ощущения.

Спица не прикасалась к его лицу, хотя по коже проходили горячие волны от раскаленного металла, скользящего рядом, буквально в нескольких сантиметрах. И в то же время Андрей чувствовал, что проклятущий стержень тонкой, незримой указкой проникает в него. И вовсе не в горло. Скорее, куда-то в район переносицы. И что-то там делает. Почти неощутимо, но делает!

- Хватит. Не хочу никаких операций, - решительно заявил Андрей, отступая назад, к палатке.

- А никаких операций уже и не будет! - хохотнул громовый голос из-под капюшона. - Все операции закончены!

Сверхсупер небрежно разжал пальцы, бросая раскаленный прут под ноги, в сухую траву.

- Э-эй! Загорится! - дернулся Толян.

Но на траву упал уже не раскаленный стержень, а обыкновенная сухая и очень корявая палочка.

- Мага, можешь спокойно отправляться назад, на президентский прием, этот парень тебя больше не потревожит! - сообщил Сверхсупер.

- Ага, - чуть растерянно кивнула Магнолия. - Ну, тогда, ладно, всего доброго, ребята. Прощайте, Андрей.

И исчезла с прежним легким хлопком. Будто раздались негромкие аплодисменты, обозначающие финал аттракциона.

- Испарились... - выдохнул Толян.

Андрей оглянулся - безликий Сверхсупер в своем монашеском балахоне тоже исчез. Не прощаясь. Поляна опустела.

- Нырнули, - поправил друга Андрей.

- Чего-чего?

- Это она так называла свои перемещения. Говорила, что "ныряет".

- Мага?

- Да, Магнолия.

- А ты, что - и правда, вызывал ее к себе? Кричал как-то по особенному?

- Не знаю. Может быть. Как-то ведь она меня слышала. Такая красивая... И имя у нее красивое - Магнолия...

- Да, удачно получилось, что мы ее не успели трахнуть! - рассудительно кивнул Толян. - А то бы потом явился дружок ее, этот Сверхсупер, и нас самих затрахал!..

- Дурак ты, - беззлобно хмыкнул Андрей.

А над лесом загудел, быстро нарастая, рокот вертолета.

Парни задрали головы, глядя на снижающуюся болотно-зеленую тушу.

- К нам спускается, что ли? - прокричал Толян, придерживая кепку, норовящую упорхнуть с головы. - И как он здесь уместится?

Андрей пожал плечами. Чем-то ему эта туша не понравилась. И этот ее оглушительный рокот, и покорно полегшие под колесами травы. Что-то в этой сцене было зловещее. Даже жутковатое.

Вертолет на поляне вполне уместился. Лопасти остановились, но еще раньше звякнула открываемая дверца, вниз скользнула лесенка, и на примятую траву выпрыгнули один за другим четыре мужика в одинаковой униформе. Лычки и погоны - оранжевые с синим.

- Ого! К нам пожаловал главный олигарх губернии! - уважительно пробурчал Толян.

- Олигарх губернского разлива, - хмыкнул Андрей. - Местечковый олигарх. - И прищурился, рассматривая лычки бугаев, деловито сжимающих в руках короткие автоматы. - Да, похоже это ребятки Решетника.

Один из решетниковских вразвалочку подошел к палатке, качнул дулом, проговорил негромко, значительно:

- Пацаны, быстро собрались, и чтоб через минуту мы вас здесь не видели. Время пошло.

- Зачем вы гоните мальчиков? - остановил его веселый возглас со стороны вертолета.

На ступеньках стояла ярко-рыжая девица в кожаном костюмчике, плотно облегающем стройную фигурку. Игриво вертела на пальце блестящий брелок и не менее игриво улыбалась. Вторая девица (с роскошной иссиня-черной гривой) выглядывала из люка позади первой.

- Не тронь мальчиков, они хорошие! И пригодятся еще, - капризно проворковала черногривая. Обернувшись, спросила у кого-то. - Правда ведь, пупсик? Ну, скажи что пригодятся!

- Эти? - из люка, раздвигая девиц, выбрался на ступеньки небольшой кругленький человечек, производящий абсолютно безобидное впечатление - этакого свойского мужичка, колобка на ножках.

Он одобрительно поглядел на палатку, на Андрея с Толяном, размашисто шлепнул пухленькой ладонью рыжую девицу по попке, обтянутой кожаными брючками, с веселым прищуром поинтересовался:

- Что, понравились мальчики? Эй, Никитка, веди ребят сюда, знакомиться будем!

2.

Андрей лежал и думал: можно ли было избежать того, что случилось дальше?

Бесстрашие - это очень просто: не думать о последствиях. Только и всего. Заносить руку для удара, не утруждая себя мыслью об ответном ударе. Или еще: пыжиться, упрямо доказывая свое, несмотря на то, что врагов много, а ты один. Не потому ли бесстрашие так похоже на глупость? Ведь именно это главное качество всех глупцов - поступать, не задумываясь о последствиях. Их глупость - их бесстрашие.

А он? Тогда, на поляне? Нет, в самом начале он еще не был бесстрашным. Он был просто любопытным. Он добровольно пошел к вертолету - потому что ему было интересно: а что будет дальше? Ведь его звал самый богатый олигарх губернии! Который явно развлекался. И, наверно, Андрею в тот момент даже хотелось поучаствовать в тех развлечениях - когда еще выпадет шанс?

Да, да - он сам пошел к вертолету, его никто не принуждал. Он проявил любознательность - то есть не глупость? Ведь в тот момент он думал о последствиях - еще как! Он интересовался последствиями, и даже с нетерпением ждал их! И бесстрашием было бы как раз обратное: не идти к вертолету, а опрометью бежать от него, как можно дальше, бросив все, включая палатку! И это было бы правильное бесстрашие, потому что новую палатку можно купить, а новую жизнь - вряд ли.

Но, наверно, и это тоже не было бы бесстрашием. Потому что бежать - значит, бояться. А бояться - это не быть смелым, а как раз наоборот.

Да и что толку было б бежать? Если вдуматься - совершенно бесполезное занятие. Решетниковские охранники все равно поймали бы его. И? Последствия были бы другими? Или теми же самыми?

Пожалуй, по большому счету, даже на самом первом этапе предотвратить то, что потом произошло, было все равно невозможно...

А позже? Когда Решетник махнул своей коротенькой пухлой ручкой, приказывая застелить поляну коврами? Андрею все еще было любопытно: зачем это? Он слыхал, что олигархи частенько развлекают себя охотой в лесхозах. Он все еще думал, что цель прилета Решетника - все-таки охота. А девицы - так, дополнительный штрих. Маленький гарнир к охотничьим удовольствиям. Андрей даже предположить не мог, что как раз девицы - основное блюдо. Девицы - и теперь уже они, с Толяном.

Значит, все-таки виной дальнейшему была его глупость. То есть бесстрашие. Ведь если б он проявил ум, попытался догадаться для чего их позвали к вертолету, и для чего начали раскатывать по поляне заранее привезенные ковры, то все-таки смог бы что-нибудь придумать. И для него не было б таким неожиданным дальнейшее.