А вот на свою жизнь и зависимое положение, несмотря на высокое происхождение и магические способности, почти не жаловались. Точнее, мессир Монтероссо несколько раз провоцировал собеседников, но не был ими поддержан. Он действительно много потерял, став вынужденным беженцем, остальным же в силу происхождения и отношений в семье с самого начала ничего не светило, их положение зависело только от собственных сил и милостей короля.

Голоса звучали то громко, то тихо, а затем как-то почти сразу умолкли совсем. Господа изволили заснуть. Военный – откинувшись в кресле, один из магов и так уже полулежал на оттоманке, а теперь и вовсе разлегся на ней, оставив на полу вытянутые ноги, другой завалился лицом на стол, за которым они все первоначально сидели, а последний – так и вовсе сполз на пол. Что, впрочем, не помешало ему улечься чуть ли не удобнее всех остальных, подложив обе ладони под щеку.

В комнате стало удивительно тихо. Даже напольные часы не тикали по причине того, что в настоящее время стояли среди прочих относительно ценных вещей у выхода из тайного подземного хода.

Наконец дверь в кабинет тихонько скрипнула и внутрь, стараясь не шуметь, вошел совсем еще молодой человек, фактически – мальчик. В руке он с мрачной решимостью сжимал трехгранный стилет.

«И дом твой пуст и разорен…»[1]

Сам подземный ход оказался пуст. И, естественно, за последнее время не стал более просторным, и освещение в нем не появилось. Из замка Бриан уходил с факелом в руке, у меня теперь его не было. Надо бы фонарик какой-то соорудить. Сплел конструкцию из рун Кано – в значении «огонь» и Соул – в значении «солнце». Запитал маной из ауры и чуть не ослеп. Хорошо над головой догадался эту конструкцию собрать, а не перед глазами. С громадным напряжением откачал ману обратно. Из знаний Витадхоциуса следовало, что так можно разрушать даже чужие заклинания, но опыта практического применения этого приема у меня совсем не было. Ощущение – как через очень тонкую соломинку густой кисель тянешь. Только не ртом, а непонятно чем – аурой.

Изменил рунную связку, добавив в нее Ису в значении «замедление». Тоже капризная руна, чуть один завиток подправишь, получится «лед». Я мысленно содрогнулся, представив, что тогда могло бы получиться. Или просто ничего не получилось бы? Все равно, в подземном ходе такие эксперименты лучше не ставить.

У выхода из тоннеля тоже никого не обнаружилось. Бардак у этих оккупантов. Минус второй этаж донжона все-таки!

Навесил на себя заклинание «отвода глаз» – целых четыре руны, но три из них – Эваз, только в разных значениях: изменение, преодоление препятствий и легкий путь, с ними же сплетается руна Альгиз – предчувствие. Надо бы что-нибудь атакующее подготовить заранее. Снова «проникающий огнешар» использовать? Наверное, не самая лучшая идея. Бить-то им можно противников только по одному, а если их больше будет? А так и получится, почти наверняка. Если не полные идиоты, успеют поднять тревогу. Да и один человек в доспехах, падая, изрядный шум может поднять.

Так что делать? Чтобы хотя бы несколько стоящих рядом человек накрыть и чтобы они не падали?

Стал формировать заклинание «паралича». Довольно сложное переплетение рун Иса – замедление, Беркана – дерево и Уруз – сила. Надо надеяться, два раза подряд заклинанием бить не понадобится, моментально сформировать его не смогу. Это я с «огнешаром» так навострился. Вот его и буду использовать, если «паралича» не хватит.

Немного помедлил, собираясь с духом, и двинулся наверх.

Ни постов, ни просто движения на узкой лестнице не наблюдалось. Впрочем, особой суеты тут и не должно быть. На то эта лестница и считалась «тайной», чтобы по ней не бегал кто ни попадя. Но раз подземный ход нашли, то должны были и лестницу обнаружить. Или барон Нойшвайн специально не хотел привлекать к ней внимание, чтобы втихаря от союзников спереть наиболее ценное? Похоже. Неужели у него даже на посты верных людей не хватило? Почему-то стало очень противно от мысли, какая шваль захватила замок!

Нет, донжон не был пуст. Сквозь стены, кстати, не очень толстые, можно было расслышать гул шагов, голосов, временами – треск или звон. Но, во-первых, все достаточно глухо, а во-вторых, определить хотя бы направление источников звуков было затруднительно. Так что я просто шел, стараясь не шуметь, не столько вслушиваясь, сколько вглядываясь в темноту. Свет я не зажигал – лестница узкая и в хорошем состоянии, споткнуться трудно, а так больше шансов заметить захватчиков раньше, чем они меня.

Лестница заканчивалась не в кабинете или спальне владельца замка, что было бы логично, а под самой крышей донжона. Фактически на территории голубятни. Зачем? Разве что для того, «чтобы никто не догадался», как в «Операции «Ы».

Не самое приятное место. Загажено «милыми» птичками там было изрядно. Слабая надежда, что из-за штурма замка голуби разлетятся по округе, умерла раньше, чем я сдвинул клетку, маскировавшую проход, и вышел на свет божий. Курлыканье услышал еще на лестнице. Голубь – птица крайне оптимистичная, обо всех неприятностях забывает секунд через десять. Если в данный конкретный момент к нему никто не приближается с угрожающей скоростью, занимается своими делами и на всех плюет. А чаще – гадит. Что поделать, каков мир, таков и «символ мира».

Хорошо хоть, что особого гвалта из-за моего появления эти крылатые недоразумения не подняли, видимо, привыкли, что люди здесь появляются регулярно. Не думаю, что они помнили Бриана в лицо, хотя он сюда раньше поднимался часто. По обычной лестнице, потайной ход старший барон ему только утром показал.

Медленно, стараясь не напугать птиц, подошел к краю площадки башни и осторожно выглянул наружу. По логике (и архитектуре) эта часть башни должна была бы использоваться для наблюдения за окрестностями и ведения огня по неприятелю, прорвавшемуся через внешние стены. Площадку по краям огораживали зубцы с бойницами, а сверху накрывала деревянная конусообразная крыша, обитая снаружи тонкими медными листами. Это я из памяти Бриана почерпнул, видно не было.

Особой суеты в замке не наблюдалось, следов недавнего боя – тоже. Вокруг донжона не сплошным оцеплением, а несколькими группами по три – пять человек расположились солдаты в одинаковой форме. Такой же, как и у убитых мною около камня обмена душами. Наемники?

А вот из прежних жителей замка не заметил никого. Взяли под арест, что ли?

Оказалось – нет. Когда я взглянул в другую сторону, заметил, что у ворот замка стоят три телеги без коней, нагруженные телами убитых. Даже отсюда было видно, что среди них женщины и ребенок лет пяти. «Сын кухарки», – всплыло из памяти Бриана. Получается, всех обитателей замка просто убили? И, похоже, смерть их не была легкой. Скрюченные тела, раскрытые рты, кожа неестественного цвета. Магия?! Они что, так по замку долбанули, что одним махом уничтожили все живое? Что за заклинание такое? Не огонь, одежда цела. И сколько же сил в это влили?! Бриан, конечно, с местной магией был знаком только со слов матери, но точно знал, что на такое ни один местный архимаг не способен. Разве что несколько объединились в круг.

Я довольно долго смотрел на телеги, пребывая в каком-то шоке. Увиденное просто не укладывалось в голове. То есть я видел изуродованные трупы, но рассудок отказывался это принять. В голову пришла довольно идиотская мысль:

«Людей всех убили, животных, наверное, тоже. Вон, и коней, чтобы в телеги запрячь, не нашлось. А самые никчемные обитатели замка – голуби – все на месте, до их клеток магический удар не добрался».

А потом во мне поднялась волна ненависти к захватчикам. Раньше я о таком только читал, думал – выдумки. А тут реально по телу поднялась волна жара, буквально скрутившая внутренности. Причем я – Дима Бершов – был возмущен и разъярен намного больше, чем барон Бриан Стонберг. И несоизмеримо больше, чем маг Витадхоциус. Но именно то, что осталось во мне от памяти и личности архимага, помогло не потерять голову и вернуть мыслям конструктивность.