В Малахите мы сразу сели на кольцевой омнибус, благо я уже знал путь к дому Тяней. Вот и двухэтажный особнячок с кованой оградой. Дарина постепенно замедляла шаг и на крыльцо её пришлось чуть ли не заталкивать. На звонок дверь открыла строгая домработница:
-Это вы, Владимир? Здравствуйте. Проходите в дом. Я извещу товарищей Тянь.
Она внимательно посмотрела на мою спутницу и ушла. Пока мы раздевались в прихожей, она вернулась:
-Идёмте.
А она немногословна. То, что росский язык для неё не родной, заметно. Говорит короткими фразами, с мягким сяньюньским выговором. Вот у самих Тяней и у Миней я этого выговора почти не заметил. У госпожи Джии было в речи что-то такое, а вот дядюшка Фу, госпожа Веики и молодая Анита говорили совсем неотличимо от местных жителей и от нас.
Мы вошли в зал. Ого, господа Тянь не хотели ударить в грязь лицом перед Дариной. Дядюшка Фу был в замечательном деловом сюртуке, подчёркивающем его солидность, а госпожа Джия (всё никак не могу заставить себя называть эту красивую женщину тётушкой) была потрясающа в платье простом, но здорово подходящем к случаю. Но ещё красивее платья была её причёска со вьющимися прядями. Даже у хмурой Дарины брови удивлённо приподнялись. Я нарочно примечал её поведение. Господа Тянь радушно пошли нам навстречу. А это знак особого расположения, когда хозяева при первой встрече идут первые. Когда они подошли поближе, я поклонился по амурской привычке:
-Добрый вечер, господин и госпожа Тянь. Это моя двоюродная сестра, Дарина Юэн.
Первой ответила Джия. Она сделала шаг ближе и мягко взяла девочку за руку:
-Какая красивая девочка! Правда, Фу?
Дядюшка Фу согласно кивнул. Я боялся как бы Дарина не выкинула чего, но на удивление она вела себя кротко, молчала и глядела в пол. Смущается или злится? А ведь Джия первая, кто назвал её красивой. Ну, Даря и в самом деле очень даже симпатичная. Белокурые волосы, раскосые зелёные глаза. И фигура начала проглядываться. Судя по всему девочка будет в мать, то есть довольно высокая и стройная, даже худощавая. Отец у неё тоже был отнюдь не толстяк, так что одно к одному.
Потом мы пошли ужинать. Я-то с прошлого раза знал, что всё будет по-простому. Дарина была напряжена, но к концу ужина успокоилась и даже стала посматривать на хозяев. Они деликатно говрили о вещах отвлечённых. После ужина прошли в гостинную. Дарина села рядом со мной, на диван. Так она искала поддержки, я думаю. Джия расспрашивала её об учёбе. Потом заговорил господин Тянь:
-Дарина, твой брат попросил нас помочь устроить тебя в гимназию "Амазонка". После праздников вы посетите её, и если тебе понравится, то с нового учебного года ты сможешь в ней учиться. Так же ты можешь гостить у нас в любое время, мы будем только рады. Правда, Джия?
-Конечно!.
Дарина смущалась, но не злилась. Это уже хорошо, что она не враждебна господам Тянь. Мы ещё поговорили обо всяком и Джия позвала Дарину с собой:
-Пойдём, Дариночка. Я покажу тебе ванную комнату, а потом и спальню. Уже довольно поздно. Пошли?
-Да.
Девочка несмело улыбнулась и пошла наверх с Джией. На следующий день мы с Дариной и господами Тянь гуляли по праздничному Малахиту. А потом мы вернулись домой. Как ни хороши праздники, но они заканчиваются. Дарина отправилась обратно в гимназию, а мы снова впряглись в работу. Я бы сказал, что она нас поглотила. Пол-месяца мы мотались между Велесославлем и Шехонью. Становилось всё теплее и дорога делалась всё хуже. Ездить старались с ночи, пока морозец не отпустил, а возвращались по сырому снегу. За это время мы накопили уже чуть больше половины нужной для лечения суммы, около двухсот восьмидесяти червонцев. Это потому что и Светиславыч вносил. Непостоянно, но вносил. Он боялся сглазить, но ему предлагали постоянную законную работу. Совершенно случайно он повстречал давнего сослуживца ещё со времён пограничного училища. Тот давно жил в Союзе и теперь занимал немалую должность в одном из строительных предприятий. Они открывали своё отделение в Велесославле и им понадобился человек, знакомый с охраной площадей. Сослуживец замолвил словечко и скоро Светиславыч приступит к работе в своём "Жилпромстрое". Тогда он сможет взять ссуду на оставшуюся часть суммы за операцию. Чем дальше, тем важнее каждый день, выиграный у болезни. Очень неприятно было, но после некоторого улучшения во время масленичной седьмицы Милане становилось хуже. Начались отступившие было боли в спине, она вынуждена была прекратить занятия - сидеть ей было теперь больно. Вторак ходил мрачный. К тому же работ изматывала. Теперь становится более понятно нежелание местных поработать у Брусила. Это же настоящая каторга - так вкалывать! Перед сезоном распутицы банда старалась успеть вывезти запасы металла и мы ездили почти каждый день. К тому же я жил совсем как бирюк. С Никоновым мы общались теперь редко. Разве что по дороге от общаги до завода перекинемся парой фраз, да на обратном пути так же. И всё. Каждый свободный час он старался проводить в больнице. Ждан учился как проклятый после душеспасительных бесед с будущим зятем. Надо же, какой большой учительский талант скрывал Вторак! Жаль только что его методу вряд ли возьмут на вооружение в гимназиях - за угрозы телесных повреждений и полового насилия в Союзе есть статья уголовной Правды. Светиславыч готовился к началу работы, вернее уже по-тихоньку входил в курс дел. Ко всему он загорелся замыслом построить свой дом. "Жилпромстрой" помогал своим работникам в самообеспечении жильём - всё-таки строительное предприятие. К тому же таким образом оно экономило на постройке служебного жилья. Наше "Банное братство", образованое из меня, Вторака, Ждана и Светиславыча ещё в дни заселения в общагу после нескольких месяцев существования распалось из-за постоянных неявок трёх из четырёх основателей. Даже в бане я теперь парился один.
Да что там говорить?! С Дариной и то мы виделись урывками. Часто я уходил - она ещё спала, а приходил - она уже спала. Хорошо что соседка тётя Желана приглядывала за девочкой, помогала с готовкой иногда. Девушки у меня тем более не было. Занимаясь готовкой немудрёной холостяцкой жрачки, сидя у стиральной машины в прачечной самообслуживания или ворочаясь на жёсткой одинокой койке в каморке общаги, я не раз задумывался о своём одиночестве. Мы тут, в Новом посаде, с осени. Может виной моя нынешняя работа, может ответственность за Дарину, может ещё что, но я всё время один. В посаде девушек и женщин как бы и побольше мужчин - война мужиков больше сжирает. Опять же сяньюни держатся особняком. У них своя вера, свои праздники. И при том молодые беженки стараются найти любовника (а если получится, то и жениха) среди местных, словенских мужчин. В таких как я они видят отражение себя - нищеброды без подданства со смутным будущим. Поэтому так трудно даже познакомиться с кем-то, не то что шуры-муры завести. В других условиях можно было бы надеяться на случайные связи. Девушки и незамужние молодые женщины часто во время праздников и гулянок-вечеринок выбирают себе понравившихся мужчин для того чтобы переспать - со скуки, "для здоровья" или в надежде завязать отношения. Однако жизнь в лагере устроена так, что совсем нет тут гуляний, молодёжных вечеринок. Праздники если и празднуют, то в кругу семьи, у кого она сохранилась, и близких друзей. А друзей я тут себе так и не завел. Водиться с малолетками пятнадцати-семнадцати лет, которым всё равно с кем тереться на чердаке - лишь бы впечатления были, тоже не получалось. Я для них был уже староват. Тем более такие девицы были почти что ровесницами Дарины и Миланы, поэтому совесть как-то не давала мне обжиматься с ними по углам да под юбки к ним лезть. Был, конечно, ещё выбор - шлюхи. Среди беженок были и такие. Для некоторых этот способ заработка чуть ли не единственный из доступных, а для кого-то это подработка такая. Договариваешься, оставляешь адрес. К тебе приходит девка, возраст которой определить трудно. Ей может быть и шестнадцать, и двадцать шесть. Она приходит накрашеная, безразличная, как к станку на фабрику. Буднично раздевается, если попросишь. Может и не раздеваться - ей всё равно. Спрашивает: "-Резинка есть?", если нет, то достает свою (стоимость входит в сумму к оплате). Совершенно не стесняясь своего бледного тощего тела раздвигает ноги или оттопыривает зад где скажешь - на кровати, на полу, на стуле, да хоть на потолке. Механически двигается, разглядывая скучающим взглядом потолок или пол, пока ты пыхтишь делая своё дело. Потом на твоих глазах одевает то, что снимала (если снимала), получает оговоренную сумму и уходит, даже на тебя не взглянув. Как выбор - то же самое, но на дому той самой девки, что оказывает "любовные" услуги. Я совру, если скажу что ни разу не пользовался такими услугами, но это же не отношения какие-то, а просто похоть заглушить. Наверное для Лады такое - как таракана в пироге найти. Она-то любит страстные обьятья, счастливые стоны и всё такое. Живое вобщем. А тут как две куклы жахнулись: ни чувств, ни страсти - одна механика.
