— Улыбнись, хотя бы.

Она улыбнулась, после чего поинтересовалась:

— Боишься испортить себе репутацию?

— С тобой это запросто, любимая.

— Конечно, мне пустых улыбок и откатанной ночной программы мало. Но зато теперь я знаю, как мало нужно Кире Юрьевне для счастья.

Они обменялись натянутыми улыбками, а затем Жданов тихо рыкнул:

— Иди уже. — И едва слышно, скорее для себя, проговорил Кате в спину: — Язва.

Малиновский подошёл сзади, по плечу его хлопнул, и Андрей слегка дёрнулся от неожиданности. А Ромка переспросил:

— Что ты сказал?

— Сказал, что у меня скоро язва будет. От такой жизни.

Малиновский рассмеялся, неизвестно чему обрадовавшись.

— Нам ведь уже мало проблем с «Зималетто», — говорил Андрей другу, по дороге к президентскому кабинету. — Мы теперь из-за секса ругаемся.

Рома невольно притормозил, понял, что Жданов этого не заметил, и, не разбирая дороги, несется вперёд, и поспешил его догнать. Поинтересовался:

— Я чего-то не знаю?

Андрей непонимающе глянул.

— Ты о чём?

Рома руками развел.

— О сексе.

Жданов сжал зубы, сильно, что даже желваки на скулах забегали. Но в итоге лишь отмахнулся безнадёжно и открыл дверь в свою приёмную.

Первый час Андрей вдали от жены реально отдыхал. Поначалу все ещё пылал от возмущения, затем начал успокаиваться, выпил кофе, просмотрел отчёт, и, наконец, понял, что может дышать, а не пыхтеть от злости. Ненадолго отвлёкся от работы, откинулся на кресле и обвёл взглядом кабинет, стол свой погладил. Но долго чувство благодушия не продлилось, после передышки вернулись мысли о жене, но теперь он думал о ней уже без лишних негативных эмоций, просто размышлял, почему он так остро на неё реагирует. Нет, конечно, понятно, спать с женщиной в одной постели уже достаточно долгое время и не иметь права к ней прикоснуться — это испытание, он ведь нормальный мужчина. Но ещё недели две назад физическое неудобство и неудовлетворённость сглаживали вечера, проведённые вне дома. Можно было сбросить раздражение, освободиться от ненужных в постели с нежеланной женой желаний, а вот в последнее время не помогало, никак. Только напивался, а удовольствия никакого, и, в итоге, дома бесконечные скандалы, и к «Зималетто» они не имели уже никакого отношения. Он хотел Катю, он без конца вспоминал, как и что у них было полгода назад, и спать рядом с ней не мог. Для того, чтобы уснуть, нужно было как следует разозлиться, с Катей поругаться, таким образом выпустить пар, и тогда уже он поворачивался к ней спиной, получив хоть какую-то разрядку, пусть эмоциональную, а не физическую, и засыпал. И его влечение к этой шантажистке и притворе совсем не радовало. Он ведь клялся себе, что если между ними и будет секс во время этого скоротечного брака, то с его стороны эти действия будут направлены лишь на моральное и психологическое разрушение противника. А вот теперь Андрей в своих силах и намерениях уверен не был, сомневался в собственной сдержанности и трезвости мышления. А это никуда не годилось. И получалось, что он злился на жену, та в ответ злилась на него, и всё чаще их обоюдные упрёки и обидные слова лежали в горизонтальной плоскости. Но Жданову нравилось, как Катя краснеет от смущения, но, в пылу ссоры, пытаясь его уязвить, бросается словами и выражениями, которые при обычных обстоятельствах никогда бы не произнесла. Это странно, но ему, вообще, нравилось ругаться с женой. Катя забывала, что нужно закрываться и таиться, и они со вкусом скандалили, но Андрей всё чаще ловил себя на мысли, что он предпочёл бы заканчивать их ссоры немного по-другому, а не просто расходясь по разным комнатам и хлопая дверями.

После обеда все собрались в конференц-зале, обсудить подготовку к показу. Говорила в основном Кира, у неё было много предложений и идей, Андрей слушал и кивал. А когда Катя осторожно Киру перебивала, намекая, что нужно думать о бюджете, смотрел на жену вопрошающе, а Воропаева одаривала Пушкарёву недовольным взглядом, словно та ей каждым своим словом кислород перекрывала. В конце концов, заметив, что Катя снова собирается что-то Кире наперекор сказать, Андрей накрыл руку жены своей ладонью и чуть сжал. Она послушно промолчала, но взгляд был весьма выразительный.

— Что ты взъелась на неё, — удивился он, когда все начали расходиться. На кресле развернулся и на Катю посмотрел. — Слова ей сказать не давала.

— Зачем говорить о том, на что у нас нет денег?

Андрей хмыкнул.

— Обычно это я говорю: на это денег нет!

— Ты говоришь в целом, а я в частности. Мы не можем позволить себе настолько развёрнутую рекламную компанию.

— Вообще не можем?

— В данный момент.

— Точно не можем?

Катя непонимающе посмотрела.

— Ты о чём?

— Ну… Не совсем понимаю, для кого ты экономишь.

— Андрей, надеюсь, ты не серьёзно говоришь.

— Я не говорю, я спрашиваю.

— Да? — Катя поднялась и посмотрела на него сверху вниз. — Тогда я отвечаю: нет! Я не для себя стараюсь, а для «Зималетто».

— Хорошо, если так.

Катя кивнула.

Дверь конференц-зала распахнулась, Малиновский стремительно вошёл и сходу начал:

— Палыч, есть предложение на вечер!.. — Увидел Катю и замолк. Только поинтересовался: — Ты ещё здесь?

— Нет. Меня уже нет! — окончательно разозлилась она. Захлопнула папку с документами и направилась к двери, громко стуча каблуками.

Рома плечами передёрнул.

— Меня чуть не сдуло, когда она дверью хлопнула. Поругались, что ли?

— Нет. Но благодаря тебе, думаю, меня это ожидает.

Рома присел на соседнее со Ждановым кресло, пристроил локоть на столе.

— У вас что, горячка началась?

— Кажется.

— Андрюх, надеюсь, ты понимаешь, что это не есть хорошо?

— Как никто. — Ручку на стол бросил. — Так что ты там говорил? Про вечер?

Рома усмехнулся.

— А ты уверен, что тебя это интересует?

— Если я ещё один вечер проведу дома, я Катьку убью. Так что, лучше куда-нибудь подальше. От греха.

— Да, да, от греха. Придёшь поздно, она уже спит, а ты к ней под бочок. — Рома ухмыльнулся и охнул, когда Андрей, не глядя, ударил его кулаком в грудь. — Покалечишь же, — пожаловался Малиновский, потирая грудь, а Жданов кивнул.

— Я и хотел.

Андрей поднялся, открыл дверь в свой кабинет, и Рома за ним поспешил, рассказывая, кто их ждёт вечером и где.

Катя новость о том, что домой он с ней не собирается, восприняла почти равнодушно. Только попросила не шуметь, когда вернётся, и мешком в постель не валиться. Андрей лишь мстительно ухмыльнулся, глядя на жену в тот момент, когда она это говорила, и руки в карманы брюк сунул, на пятках качнулся.

— Всё будет так, как ты скажешь, любимая.

Она собирала документы в аккуратную стопочку и на него не смотрела.

— Мог бы меня и не предупреждать, не думаю, что я сильно бы волновалась.

— А как же семейный ужин? Я чувствую небольшую вину, когда возвращаюсь поздно, а стол к ужину накрыт.

— Это я от скуки.

— А-а.

Катя покивала. Развернулась на кресле, чтобы убрать папку в шкаф. Осторожно перевела дыхание, пользуясь тем, что Жданов ей в лицо не смотрит. А когда повернулась к нему, голову вскинула.

— Чего ты ждёшь? Разрешения?

— Да нет, просто наблюдаю, как ты во вранье упражняешься.

— Мне есть с кого брать пример.

Жданов качнул головой и повторил то, что он ей утром в спину сказал:

— Язва ты.

Катя, наконец, в лицо ему посмотрела и улыбнулась.

— Опять же, есть с кого брать пример.

И только когда он из кабинета вышел, глаза закрыла, расслабляясь. Получается, что чуть ли не благословила его. Ещё не хватало, чтобы Жданов моду взял у неё разрешения спрашивать на свои гулянки. Тогда она точно не сдержится и отправит его по тому адресу, который папа очень редко, но называл особо не приглянувшимся или разозлившим его людям. Самой Кате ещё ни разу в жизни не приходилось этого говорить, но семейная жизнь со Ждановым чему угодно научит.