— Я тебе настолько надоел?

— Даже больше.

Одеялом укрылась, повозилась, устраиваясь, повернулась, и вдруг ногой на ноги Жданова наткнулась. Посмотрела на него. Он ждал, наблюдал, и был весьма заинтересован тем, как она отреагирует. Они на самом деле были слишком близко друг к другу. Не просто в одной постели, как спали последние недели, а касались друг друга телами, а отодвинуться было просто некуда. Катя смущённо кашлянула, ещё одеяло на себя потянула, закрываясь от взгляда мужа, потом поняла, что свет забыла выключить. Но больше она через него не полезет!

— Андрей, свет.

— Что?

— Встань и выключи.

— Я?

Пихнула его в бок и посмотрела со значением. Жданов скривился, но с кровати встал.

— Вот она, семейная жизнь.

Босиком по дубовому полу прошлёпал, а пока его в постели не было, Катя отодвинулась к самой стене, в одеяло закуталась, а когда погас свет, вздохнула с облегчением. Вот только рано. Андрей лёг, и снова оказался к ней слишком близко. Как не отодвигайся, а если двигаться некуда, то ничего не поможет. Между их телами всего несколько сантиметров, Катя даже жар, исходящий от мужа, чувствовала. А он ещё руку на её подушке вытянул, а другую вдруг на живот Кате положил.

— Так, — начала она разгневанным шёпотом, но Андрей совсем не впечатлился, правда, разрешил:

— Можешь закинуть на меня ногу, разрешаю.

— Андрей, ты издеваешься?

— Нет. Спи.

— Но…

Он сдёрнул её с места и к себе прижал. И прямо в лицо выдохнул:

— Спи.

Возились в постели, как дети, в темноте, Катя возмущённо дышала, а когда Андрей её бесцеремонно к себе придвинул, всё-таки стукнула его по плечу. Он в ответ шлёпнул её пониже спины ладонью, правда, через одеяло.

— Родители через стенку. Давай хотя бы до дома побережём твой темперамент.

— Ненавижу тебя.

Он тихо рассмеялся.

— Ничего себе признание.

— Отпусти.

— Да я не держу, там стена сзади.

— А то я не чувствую!

— Тише, — со смехом выдохнул он ей в губы. Потом придвинулся ещё чуть ближе и коснулся носом её носа. Замерли ненадолго, Жданов уже по привычке напомнил себе о том, что с Катей связываться нельзя, ведь неизвестно, что она завтра придумает, чтобы сильнее уязвить его или наоборот к себе привязать, но они были одни в комнате, которую он с детства помнил, на узкой кровати, он прижимал её к себе, и, возможно, был не прав, но чувствовал свою власть над ней. Катя занервничала, затряслась, он чувствовал её дрожь, но темнота делала из него героя, который мог обнять, сам всё решить и забрать её страх. Ведь она не его боялась, Катю ситуация настораживала.

Поцеловались, осторожно, Катя даже не ответила поначалу, просто выжидала. Потом в стену вжалась, надеясь, что Жданов опомнится. Но он наоборот придвинулся к ней, и поцеловал уже совсем по-другому. Одеяло с неё сдернул, рука забегала по её телу, и даже не слишком ласково, скорее уж жадно. Катя его не отталкивала, даже на поцелуи отвечать начала, но всё ещё была настороже, не зная, чего ей ждать. Вдруг Жданов отодвинется в следующую минуту и рассмеётся над её доверчивостью? А ещё в голове билась мысль о том, что его родители через стенку, а они тут возню устроили, и кровать совершенно неприлично скрипит.

Андрей приподнялся над ней, локтем Катины волосы к подушке прижал, и снова поцеловал. Чувствовал, как она отчаянно цепляется за его плечи, как дышит и прижимается к нему. Всю её чувствовал, до кончиков пальцев на ногах. Жаль только, что Катя сегодня была одета не в одну из своих батистовых сорочек, открытых и тонких, как назло на дачу она взяла пижаму — майка и длинные, хоть и лёгкие, штаны — и всё это Жданову невероятно мешало. Он по её телу ладонью водил, но всё было закрыто и недоступно. В конце концов, нетерпеливо дёрнул вниз пояс штанов, рука пробралась внутрь, и вот тут Катя забеспокоилась, даже от губ его попыталась увернуться. Оставалось только сильнее волосы её локтём прижать, чтобы не вывернулась из-под него и не сбежала. Руку сунул под майку и на ухо зашептал, как маленькой:

— Тише, тише.

Катя тяжело дышала, лица её Андрей видеть не мог, но дыхание чувствовал. А ещё пытался справиться с собственным возбуждением, которое накрыло с головой, оглушило, и слышно было только, как кровь в висках стучит. Предпринял ещё одну попытку, почти неосознанно, но руки сами собой двигались, желая дотронуться и доставить удовольствие. Губами к шее жены прижался, накрыл ладонью грудь. Окончательно подмял Катю под себя, знал, чувствовал, что осталось совсем немного. Если он проявит упорство, если она ещё раз задохнётся от его поцелуя, то сопротивляться больше не станет. Примет его, позволит всё, чтобы он ни захотел, и всё будет без расчёта, сейчас Жданов был в этом уверен. Она так сильно волновалась, совсем, как в первый раз. И это ещё сильнее кружило ему голову.

А потом всё кончилось. Катя опомнилась, задвигалась под ним, стараясь оттолкнуть, а потом испуганным шёпотом заговорила:

— Отпусти, там же родители твои… Андрей, слышишь ли?

Он разозлился, расстроился, был оглушён, потом всё-таки отодвинулся. Не смог лежать и сел, потёр лицо, пытаясь придти в себя. Затем рассмеялся сам над собой, поймав себя на странной мысли, что именно в эту секунду ему не хватает Катиного прикосновения. Да, за стенкой его родители и испытывать стены этого дома на звукоизоляцию, конечно, не стоит, в конце концов, у них есть своя квартира, семейное гнёздышко, где можно всё, что бы они ни захотели. И сейчас, по всем законам жанра, женщина за его спиной должна бы томно и неудовлетворённо потянуться, сказать что-то ласковое, сожалея, что ничего не случилось, и провести рукой по его спине, успокаивая или наоборот разжигая. Катя должна была это сделать, и он этого хотел. Всего секунду, но хотел, Андрею этого не хватило. Но она сжалась в комок у стенки, и наверняка сама переживала случившееся, и ей, возможно, было куда тяжелее, чем ему.

Поднялся, помедлил немного, ожидая вопроса, но Катя молчала, и тогда он сказал:

— Я в душ. А ты, будь добра, засыпай, пока меня нет.

Первой, кого встретили утром понедельника, была Кира. Оказались вместе в лифте, сухо поздоровались и неловко примолкли. Катя стояла рядом с мужем, держала его под руку, и чувствовала, насколько он напряжён. Вот только дело было совсем не в Воропаевой, Андрей второй день старался на жену лишний раз не смотреть, видимо, неудовлетворённость сказывалась. Даже поругались по этому поводу, правда, шёпотом, чтобы Ждановы не слышали, но уже Катя сообщила мужу, что его дурное настроение из-за затянувшегося воздержания, портит всем день. Андрей же в ответ фыркнул, и сказал, что попросит её повторить это слово: воздержание, а сам будет считать, сколько секунд потребуется, чтобы она краснеть начала. Ему вот даже интересно — больше трёх?

И сегодня утром обменялись уже привычным набором колкостей, уже мечтали о том моменте, когда приедут в «Зималетто», разойдутся по своим кабинетам, и тогда уже смогут перевести дух и отдохнуть друг от друга. А вот теперь ещё Кира, которая, не стесняясь, приглядывается к ним, стараясь разглядеть что-то запретное, и приходится снова притворяться и выглядеть счастливыми.

— Как выходные прошли?

Жданов на бывшую невесту посмотрел, подумал немного, после чего обстоятельно кивнул.

— Хорошо. На дачу ездили.

— Правда? Катя, и как вам дом?

— Замечательно.

— Да, я тоже его люблю. Мы с Андрюшей любили туда ездить. В начале наших отношений. Прятались там ото всех.

Катя уставилась на своё искажённое отражение в металлических дверях лифта, а Андрей одарил Воропаеву недовольным взглядом.

— Кира, — предостерегающе произнёс он.

Та вроде бы удивилась.

— Что? Я просто рассказываю.

— Не надо.

Она усмехнулась.

— Да боже ты мой. Хорошо, не буду. Все такие чувствительные, — в шутку посетовала Кира, а сама покосилась на молчавшую Пушкарёву.

Когда из лифта вышли, Катя руку с локтя Жданова тут же убрала. Улыбнулась Тропинкиной, и обернулась на мужа, когда тот потянул её к себе. Катя не ожидала, мечтала поскорее с ним расстаться, хотя бы на пару часов, да и ему этого хотелось, она была уверена, но он обнял, поцеловал у всех на глазах, а на ухо шепнул: