Им улыбнулись.

— Можете поцеловать невесту!

Секундная пауза, после которой Андрей громко хмыкнул.

— Жену, — поправил он женщину, с особой собственнической интонацией.

Катин взгляд невольно метнулся к его лицу. Андрей сделал шаг, наклонился к ней и прижался губами к её губам, но продолжал смотреть Кате в глаза. В его взгляде было столько обещания. Прежде чем отстраниться, потёрся носом о её нос. Такая милая ласка влюблённых. Потёрся и чуть слышно шепнул:

— Ну, вот всё и начинается.

Катя моргнула, не зная, как реагировать, а потом разулыбалась широкой, растерянной улыбкой, когда родственники подошли их поздравить. Она принимала цветы, невнятно отвечала на поздравления, потом обернулась, отыскивая взглядом Андрея, и увидела, что тот стоит чуть в стороне, за его плечом Малиновский, и оба в одинаковых позах — сунув руки в карманы брюк, словно были сторонними наблюдателями. Катя внутренне напряглась.

Кажется, всё, на самом деле, начинается.

Оказавшись перед дверью квартиры Жданова, Катя осторожно, боясь, что Андрей услышит, глубоко вдохнула. Сердце стучало неровно, постоянно замирало, но Катя ему не верила. Сама над собой смеялась, и над своими опасениями.

Свадебный банкет закончился, обошлось без недоразумений и трагедий, и родственники расстались если не довольными друг другом, то успокоенными. Присмотрелись, познакомились ближе, понаблюдали за молодыми, которые весь вечер друг от друга не отходили и постоянно прислушивались к тому, что другой говорил, и, видимо, всех увиденное порадовало. Потому что Катины родители на прощание расцеловали не только её, но и Андрея, а Ждановы-старшие, более сдержанные по натуре, выглядели благодушными. Нет, Катя не мечтала о том, что они смирились со столь поспешным и нелепым браком сына, но не выражали открыто свои мысли, не спорили и не возмущались, за что Катя готова была сказать им спасибо. Единственный человек, который портил для неё этот день — так это Малиновский. Непонятно почему, но она с него глаз не спускала, словно ждала, что он, по привычке, сделает какую-нибудь гадость. Была уверена, что он подготовился, инструкцию написал, и не упустит возможности продемонстрировать Кате своё пренебрежение. Но всё прошло, на удивление, гладко. Да, Андрей по большей части молчал, только на губах лёгкая улыбка, будто прилипла. Выслушивал поздравления и пожелания, кивал и на Катю посматривал. Она от его взглядов нервничала, но показывать это было нельзя, тоже старалась не отставать и улыбаться. А думала о том, что, наверное, зря не сказала Жданову, что совершенно не мечтала о настоящем торжестве и могла бы обойтись… Но было уже поздно, всё решили за неё.

Устала. Кто бы знал, как она устала за этот день. В тяжёлом, неудобном платье, на высоких каблуках, с приклеенной улыбкой. К усталости примешалась печаль и капелька отчаяния, и стало тяжело думать и находить нужные слова Андрею в ответ. Правда, всю дорогу от ресторана они молчали, но не верилось, что оказавшись дома, он продолжит отмалчиваться. А Кате сейчас больше всего на свете хотелось принять душ, выпить чаю и лечь спать. Молча, ничего не выясняя, а уж тем более не воюя.

Андрей в квартиру вошёл первым, нёс несколько больших букетов, и из-за этого провозился с замком дольше, чем обычно. Вошёл, ни о чём не задумавшись, а вот Катя помедлила на пороге. Затем перешагнула его левой ногой. Сама не знала, зачем это делает, ведь прекрасно понимала, что надеяться не на что.

Суеверной вдруг стала.

Цветы Жданов на стол положил. Просто свалил кучей, и поспешил отряхнуть пиджак. На белоснежной рубашке появились жёлтые пятнышки от пыльцы, и Андрей недовольно поджал губы. Обернулся на Катю. На жену. Он никак не мог привыкнуть. К тому, что она его жена. А обручальное кольцо на пальце, казалось, кожу жгло.

Катя на него не смотрела. Села на диван и туфли скинула. Вздохнула с облегчением. Андрей видел, как опустились её плечи, а потом юбки свадебного платья приподнялись, когда Катя ноги вытянула. Так странно было видеть её здесь. А ещё более странно то, что она здесь останется. И какие-то права на это имеет. При мысли о правах, кольцо стало мешать, Андрей покрутил его.

— И что теперь?

Катя резко подняла голову, упругие локоны на её затылке подпрыгнули.

— Ты не устал?

Жданов весело хмыкнул.

— Спать ляжем?

— Не знаю, как ты, а я — да.

— Оригинально. — Он пиджак снял, повесил его на спинку стула. Сделал пару шагов к дивану и заметил, что Катя напряглась. Кажется, даже дышать перестала. Жданов собирался к ней подойти, что-нибудь ещё сказать, чтобы окончательно её смутить, понаблюдать за этим, удовольствие получить, но вдруг передумал. Прошёл к бару, достал два бокала, себе налил виски, а Кате белого вина. Она, правда, не оценила.

— Я чаю хотела, — сказала Пушкарёва, испортив момент. Хотя, ничего другого Андрей от неё и не ожидал.

— Не будет романтического вечера?

— Не будет. — Она с дивана поднялась, подхватила подол платья, чтобы не цеплялся ни за что.

Андрей безразлично пожал плечами, но за передвижениями жены наблюдал с большим интересом. Катя тем временем прошла в спальню, некоторое время шарила рукой по стене, пытаясь найти выключатель. Жданов, конечно, мог бы ей сказать, что он находится ниже, чем она ищет, но промолчал, лишь наблюдал. Ощущал странное возбуждение от происходящего. Было интересно, что Катя будет делать дальше. Чего она, вообще, ждёт от их, пусть и недолгой, семейной жизни, и первой брачной ночи в частности.

Свет Катя включила, прошла в спальню и решительно закрыла за собой дверь. Андрей громко хмыкнул, так, чтобы она наверняка услышала.

На кухне был накрыт стол. Андрей свет включил и в первый момент замер, глядя на всю эту красоту. Фарфор, серебро, хрусталь… Всё, как мама любит. В холодильнике шампанское и ужин из ресторана, только разогреть надо. Жданов постоял у открытого холодильника с минуту, потом взял с тарелки бутерброд с икрой и откусил. Обернулся, посмотрел на стол.

Понятия не имеет, что дальше делать.

Катя на кухне появилась всё ещё в свадебном платье. Только от высокой причёски ничего не осталось, волосы распущены по плечам и немного взъерошены. Тоже посмотрела на стол, потом на жующего Жданова, прошла мимо него, включила чайник. Так и осталась стоять к Андрею спиной, кожей чувствовала его изучающий взгляд, и продолжала молчать. Чувствовала себя, как в невесомости: каждое движение может привести к неожиданному результату.

— Это будут потрясающие три месяца, — сказал Жданов после пары минут молчания. Достал из холодильника тарелку с бутербродами и сел за стол. — Судя по сегодняшнему вечеру, мы узнаем друг о друге много нового. Станем настоящими друзьями. — Улыбнулся. — И не только. Да, Катюш?

Чайник возбуждённо захрюкал, щёлкнул, выключаясь, а Катя уже повернулась к столу, неожиданно с двумя чашками, одну из которых поставила перед Андреем. Тот даже отодвинулся немного, мгновенно насторожившись. Но Катя поставила на стол сахарницу, положила чайные ложки и разлила по чашкам кипяток. И после этого уже села за стол, игнорируя праздничную сервировку.

— Я не знаю, как и что будет. — Она положила в чашку две ложки сахара, помешала, и сделала первый маленький глоток. Андрей видел, как она на мгновение блаженно прикрыла глаза. Именно в этот момент он понял, что она на самом деле сильно устала и сил на военные действия, если они и планировались, у неё сегодня нет. — Посмотрим.

— Она посмотрит, — всё-таки передразнил он её, правда, это было больше похоже на ворчание. — Я женат на сумасшедшей. Думаешь, что-то за три месяца изменится?

Катя не ответила, подула на чай, и украдкой глянула на Жданова. Тот как раз подвинул к себе чашку, сахар положил и быстро размешал. Потянулся за ещё одним бутербродом.

— Зорькин твой, юркий как уж, — продолжал он, с ленцой, — весь вечер от меня бегал. Ты велела?

— Просто он не горит желанием с тобой встречаться.