Зарядив ружье после очередного выстрела, я неспешно определяла цель, когда вдруг поняла, что давно не слышала монотонного голоса Петровича. Бросила, было, взгляд на него, собираясь опять выстрелить, и замерла. Он сидел, окаменев. На лице недоумение пополам с тревогой, рот приоткрыт, точно замер на полуслове, глаза остановились и уставились мне за спину. Не понимая причины его столбняка, я неспешно повернулась и увидела здоровячка под два метра ростом. Коротко стриженные русые волосы, крепкая шея, черная футболка, в обтяжку, демонстрировала отличную физическую подготовку ее хозяина. Руки он держал в карманах джинсов, привалившись плечом к стене рядом с дверью. Всмотревшись в его лицо, отметила крупные черты, старый шрам на правой брови и очень не понравившийся взгляд серых внимательных глаз.

Спокойствие, только спокойствие. Заставив себя дышать ровно, я прижалась спиной к стойке, а ружье медленно поставила на нее вертикально. Мальва начала подниматься из своего угла, напряглась, но не издала ни звука.

– Петрович! – голос этого типа звучал как-то лениво. – А, разве с собаками сюда можно?

В любой другой день мужик показался бы мне симпатягой, люблю спортивный тип. И голос нормальный, главное, без угрозы. Уверенный в себе человек всегда вызывал у меня уважение. Но сегодня, в этот день, все было иначе. Вот сейчас я поняла, отчего маялась последние часы. Ведь ждала же неприятностей. И они, похоже, явились.

– Мальва, сидеть! – с голосом я справилась.

Собака села, но расстояние до вошедшего сократила и теперь была между нами. Угрозу она не демонстрировала, только внимание к каждому возможному движению этого человека.

– Миронушка! – ожил Петрович, откашлялся и привстал со стула. – Это же свои. И девочка, и собачка ее. Свои они. Всегда ходят. Пострелять, значит.

– Угу, – мужик отлепился от стены и подошел к стойке с ружьями. – На все.

Бросил купюру на стойку. Мне стрелять разом расхотелось. Бросить бы ружье и бегом домой, а дверь закрыть на все запоры и, зажав в руке телефон, приготовиться звонить ноль-два.

– Давай! – кивнул качек. – Посоревнуемся!

На меня он не смотрел, только на цели.

– Да, я домой хотела…

– Что так? Время детское, – в его голосе отчетливо слышался приказ остаться.

Он прицелился и выстрелил. Метко. И было видно, что доволен собой.

– Вот, мастер. Вот, молодец, – подал голос Петрович.

«Миронушка» на него глянул, и тот затих.

– Давай, девочка, порадуй дядю, – он снова выстрелил, и опять в цель. – Ха!

Я заметила, что настроение его улучшается соразмерно метким выстрелам. Но на пятый раз он промазал, и брови его сошлись на переносице. Интересно, а как дядя относился к чужим успехам и неудачам?

– Молодец! – три моих выстрела подряд были в яблочко. – А зовут тебя как, красавица?

Стреляла я, а он щурил глаза, рассматривая меня, и только что не мурлыкал. Вот ведь, поиграться решил, как с мышкой.

– Елена, – сказала спокойно, нажала курок и снова поразила цель.

– Елена Прекрасная, значит, – хохотнул и начал заряжать ружье.

– Можно просто, Елена, – я поставила ружье вертикально и стала ждать его выстрелов.

– Сергей, – он коротко глянул на меня и подмигнул.

– А, я решила, было, что у вас более редкое имя. Или мне послышалось?

– Миронов-фамилия. Это Петрович по-родственному меня так назвал.

Наш старый друг при этом крякнул и постарался вжаться в стул, чтобы быть совсем незаметным.

– Откуда такая меткость, Елена?

– Так ведь стреляю часто. Я здесь завсегдатай.

– Что-то я раньше тебя не замечал?

Пришлось пожать плечами, не знаю, мол. Не рассказывать же ему о себе всю подноготную.

– Москвичка! Приехала погостить к бабушке, – встрял Петрович.

– Вот как, – хмыкнул Сергей и отложил ружье в сторону.

– Да. Гощу я здесь. И мне пора домой, к бабушке, – я тоже выпустила из рук оружие и повернулась к собаке.

Сергей пропустил нас к выходу и пошел следом. На улице уже было совсем темно, на дорожках безлюдно. От лодочной станции не доносилось ни звука, только со стороны кафе слышалась музыка. Я засунула руки в карманы джинсов. Стараясь справиться с ознобом, сжала кулаки. Меня потрясывало, то ли от ночной свежести, то ли от нервов, потому что новый знакомый не отставал и шел рядом.

– А, что бабушкина внучка в парке в такое время делает? Или в Москве хорошим девочкам можно по ночам одним гулять? Да еще в глухих местах.

– Я не одна, а с собакой.

– Хм, – глянул он на Мальву. – Этот зверь, верно, весь диван пролежал.

– Балую, конечно, – пожала я плечами. – Но с ней мне спокойно.

– В нашем парке я бы не стал на нее полагаться.

– А, что такого в вашем парке? Мы здесь не первый день гуляем, и ничего. Обошли его не раз, и не два.

– Бойкая ты девочка, но не разумная. Я тебя воспитывать не собираюсь, просто предупреждаю, что ночной парк не для таких, как ты. Поняла?

– Да я бы раньше домой пошла, вы же сами соревноваться решили.

– Стрелок ты, что надо. Ничего не скажешь. А живешь ты где?

Мы уже выходили из парка. На площадке перед воротами стоял припаркованный черный «БМВ». Около открытой водительской двери курил блондинистый парень. Увидев нас, он отбросил окурок и сделал несколько шагов навстречу.

– Вон там мой дом, – я сделала неопределенный жест рукой влево. – Совсем близко отсюда.

– Это хорошо, что неподалеку, – Сергей окинул меня взглядом и кивнул, прощаясь. – Бывай, Елена-Краса, – а потом обратился к парню. – Коля, проводи девочку до квартиры.

Я попыталась было отнекиваться, но он меня уже не слушал, за несколько шагов достиг машины, сел на водительское место и отбыл восвояси.

– Ну, куда тебе? – вывел меня из задумчивости белобрысый. – Топай, давай. Слышала, что мне велено?

Пришлось добавить шагу, чтобы человек не нервничал, и через пять минут мы уже входили в мой подъезд. Я сначала думала проститься с Колей во дворе, но нет, он точно исполнил приказ и довел меня до самой двери в квартиру. Только потом развернулся и ушел по-английски.

Открыв дверь, я вошла в прихожую, нашла тапочки и пошла на кухню. Включила свет, стала готовить чай. Помешивая ложкой сахар, сидела и думала, что все пошло как-то не так. В душе прочно поселилась тревога. Маятно мне стало, все подозрительно. Вот, этот тип, Сергей Миронов, не шел из головы. Сидела, прихлебывала остывающий чай, и вспоминала его. Как появился в тире, его взгляды, слова. То, что не просто возник, было ясно. Глаза его цепкие, да ухмылка пакостная не дадут теперь ночью спать спокойно.

– Девочка! Красавица! Елена-Краса! Хорошей девочке не дело ночью в парке гулять! – скривилась, передразнивая его.

Какой здесь был интерес Миронова? Вот в чем был вопрос. Я сидела, посерьезнев, и прикидывала. Не надо было поддаваться искушению и брать деньги. А вдруг он видел меня в чаще, и это под его ногой хрустнула ветка? Что тогда? И теперь он узнал мой адрес. Сомнений быть не могло, что Коля доложит. Что тогда?

– Придет и открутит тебе голову, – сама себе пророчила вредным голосом.

Эх, зареветь бы, как сделала бы всякая нормальная девушка, может, тогда и полегчало бы. Да только, где мне! Вечно все, не как у людей. Вместо этого я снова потащилась в ванную, проверять, на месте ли денежки мои неправедные. Там были, милые, там, хорошие.

– А, может все не так и страшно? – стала уговаривать сама себя, глядя на отражение в зеркале.

Смотрелась я очень молодо. Без косметики, с хвостом рыжих волос на макушке, хрупкое телосложение, средний рост. Мало кто давал мне двадцать один год. Может Миронов и принял меня за девочку малолетку, и тогда его поведение можно было истолковать иначе. И вовсе не подозревал он меня в коварстве, что заныкала чужие капиталы, а вразумлял, всего лишь, дитя несмышленое. Это было совсем другое дело. Эта версия мне нравилась больше. Ее я и решила придерживаться. Хотя бы на ночь глядя, чтобы была возможность уснуть. Для более умных и трезвых мыслей еще будет время, хотя бы утром, успеется еще.