По выражению ее лица можно было без труда догадаться, что ее богатое воображение нарисовало ей множество возможных вариантов продолжения того вечера.

— А вчера Алекс помогал мне разбирать одну частную коллекцию газет и журналов, — рассмеявшись, поведала ей Мелисанда. — Мне показалось, что он был от этого не в восторге.

— Неужели? — Мария вытаращила на нее глаза, сгорая от любопытства.

К счастью, Мелисанде не пришлось ничего отвечать, так как в этот момент Стивен взглянул на причал и воскликнул:

— Легок на помине! Ты снова застал нас врасплох, Алекс! Мелисанда только что приехала, мы не ждали тебя так скоро.

Смутившись, Мелисанда попятилась к поручням, давая Алексу возможность спрыгнуть на палубу, и украдкой взглянула на его лицо. Он выглядел усталым и хмурым, движения его были скованными, а под глазами обозначились темные круги. Очевидно, совещание действительно было серьезным, еще вчера он не был таким измученным.

Ей стало жаль Алекса, захотелось сделать ему массаж и помочь снять усталость. Но она не осмелилась даже сдвинуться с места и продолжала наблюдать, как он приветствует хозяев яхты.

Они, судя по их озадаченным лицам, тоже пребывали в легком недоумении от внешнего вида Алекса. Чувствовалось, что они не привыкли видеть его таким. Стивен пожал ему руку, а Мария, привстав на цыпочках, чмокнула в щеку и, заглянув ему в глаза, с тревогой спросила:

— Что-нибудь случилось?

— Извини, Мария, но я не могу с вами остаться, — стараясь не смотреть в сторону Мелисанды, ответил Алекс.

Он болезненно поморщился и тяжело задышал, раздувая ноздри. И когда Мелисанда все-таки встретилась с ним взглядом, улыбка сползла с ее лица. Глаза Алекса смотрели на нее холодно и отчужденно, как на врага. Ей сразу стало зябко и тревожно.

Алекс приблизился к Мелисанде, тяжело ступая по палубе. От его тяжелого, гипнотизирующего взгляда у нее сжалось сердце. Губы Алекса дрожали, на щеках играли желваки. Она испуганно спросила:

— В чем дело, Алекс? Что произошло?

Ответил он не сразу, долго молчал, словно не решаясь открыть рот. Когда же наконец произнес ее имя, оно вырвалось у него с глухим стоном, словно бы против его воли, и в глазах его мелькнула боль. Он отступил на шаг:

— Я кое-что для тебя приготовил. Мне кажется, что нам не следует продолжать встречаться, ради твоей и моей карьеры… — Алекс поперхнулся и, проглотив подступивший к горлу ком, достал из кармана бархатную коробочку. — Вот, возьми, это тебе на память.

Мелисанда взглянула на футляр для ювелирных изделий, лежащий на ее ладони, и почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Все закружилось у нее перед глазами, внутренний голос зло и отчаянно закричал, чтобы она немедленно вернула подарок. Но она не находила в себе силы оторвать от него взгляд.

— Бери же, — настойчиво повторил Алекс. — Это тебе!

Словно откуда-то издалека донесся протестующий вздох то ли Стивена, то ли Марии, но оцепеневшая Мелисанда никак не отреагировала на него. Ей казалось, что чья-то сильная, властная рука сжимает ее пальцы, вынуждая их сомкнуться вокруг бархатной коробочки. Она с трудом оторвала от нее взгляд и посмотрела в лицо Алексу. Оно исказилось от душевной боли, верхняя губа его дрогнула, но он так ничего и не сказал.

Сердце Мелисанды отстукивало гневные слова: «Такова суровая реальность! То, что было вчера, — иллюзия. И не было никакого бала на вершине горы. Все проще, страшнее и отвратительнее, чем тебе казалось».

Она медленно открыла футляр и достала из него золотой браслет. В этот момент она перестала быть Мелисандой Меррик, превратившись в другого человека. Ее холодный взгляд безучастно скользнул по тяжелому изделию из золота, изготовленному очень искусно. В центре плетеного браслета сверкал лиловый аметист в форме прямоугольника, постоянно меняя оттенки окраски и завораживая игрой света на безупречных гранях. Несомненно, это было великолепное ювелирное, изделие, и оно предназначалось ей. Такие подарки Алекс делал всем женщинам, с которыми он был близок и которых потом отвергал.

Мозг Мелисанды продолжал работать и анализировать происходящее, не поддаваясь холодному туману, покрывшему остальные чувства. Где-то внутри затаилась боль, пока еще переносимая, и Мелисанда не обращала на нее внимания.

Мария вдруг воскликнула:

— Нет, Алекс! Не смей!

Но он посмел, и было поздно что-то менять. Он не пошевелился, пока Мелисанда рассматривала браслет, будто бы и на него пахнуло тем же ледяным холодом, который сковал ее эмоции. Лицо его оставалось бесстрастным, как и лицо Мелисанды.

Она медленно подняла руку, на ладони которой лежал браслет, и, держа его над ограждением палубы, еще раз полюбовалась блеском золота и сверканием аметиста в лучах солнца; затем безразлично уронила ценную вещицу в прозрачную воду. Браслет сверкнул в голубой глубине в последний раз и погрузился на дно, исчезнув из виду.

Взглянув на сомкнувшиеся над ним волны, Мелисанда посмотрела на коробочку, оставшуюся в другой руке, закрыла ее и отдала Алексу со словами:

— Возьмите, мистер Роубсон. Я решила, что браслет мне не нужен. Но коробочка от него может вам еще пригодиться, и, возможно, довольно скоро. Насколько мне известно, у вас заготовлено много подобных сувениров для женщин, с которыми у вас был роман.

Она не сводила с него глаз, произнося все это, словно желая запомнить выражение его лица. Возможно, спустя какое-то время у нее появится мужество, чтобы попытаться понять, что творилось в этот момент в его душе. Но только не теперь. Теперь ей лучше скорее исчезнуть отсюда, пока разум остается ясным, а боль еще заключена в спасительную ледяную оболочку. Разморозка обещала быть слишком болезненной.

Мелисанда отвернулась от Алекса, прошла по палубе мимо Марии и Стивена, на лицах которых угадывалось сочувствие к ней и негодование в отношении мужчины, молча стоявшего у нее за спиной, и сказала:

— Мне жаль, что я испортила вам последний день карнавала, но будет лучше, если я уйду. Не обижайтесь, пожалуйста!

Не дожидаясь ответа, Мелисанда поспешно поднялась на причал и быстро ушла, стуча каблучками по деревянному настилу. Кто-то отчаянно окликнул ее по имени, но она даже не оглянулась.

Глава 18

— Хочу вас обрадовать, доктор Меррик! Наша компания решила в срочном порядке опубликовать вашу книгу. Мы полагаем, что ей обеспечен не меньший успех, чем тот, который сопутствовал «Голоду». Все, кто читал рукопись, от нее в восторге.

Маленький человечек, сидевший напротив Мелисанды за письменным столом, светился от радостного предчувствия успеха книги, намеченной к изданию его фирмой. И Мелисанда даже испытала некоторое разочарование, так и не дождавшись, когда же он начнет потирать ладони.

— Мне приятно все это слышать, мистер Сампсон, — сказала она. — Не думала, что моя книга вызовет такой интерес. Ведь в отличие от «Голода» она затрагивает проблемы, о которых раньше широкому кругу читателей почти ничего не было известно.

Мелисанда наклонилась и взяла со стола несколько страниц корректуры. С написанием этой книги у нее было связано так много разных воспоминаний! Но теперь ее страницы уже не вызывали в ней прежней пронзительной боли, и ей не приходилось сдерживать слезы, наворачивающиеся на глаза, как это случалось раньше.

Не спеша просматривая текст новой книги, Мелисанда сказала:

— Мне думается, столь живой отклик она вызвала именно потому, что наглядно показывает, насколько схожи мечты, страдания и надежды всех людей, населяющих нашу планету.

Слово «любовь» она умышленно пропустила, хотя раньше, обсуждая замысел своей книги с Алексом, употребляла его очень часто. Сейчас же она не осмеливалась даже произнести его. Интересно, удастся ли ей когда-нибудь окончательно прийти в себя?

Даже спустя столько месяцев воспоминания об Алексе причиняли ей боль, но она научилась скрывать свои страдания.