Бадуре упомянул, что на Деллалте, кроме колонистов, живут зауроптероиды, местная раса крупных водных рептилий, сосуществующих с человеком согласно жестко составленному договору.
Каких-либо властей в порту не существовало; бюрократия считалась лишней роскошью, Гегемония Тион предпочитала заключать дела попросту. В другое время Хэн бы радовался, как ребенок, но на этот раз им надо было привлечь к себе внимание. Поэтому по трапу спускались не спеша, потягиваясь и разминая затекшие мышцы. Посадочная площадка оказалась всего лишь плоской вершиной большого холма, сплошь покрытой заплатами выжженной земли - следами прежних посадок и взлетов. Было холодно. Дыхание замерзало и висело в воздухе облачками пара. Хэн по самый нос закутался в старую пилотскую кожанку, потертую и засаленную на локтях, выцветшую от долгого употребления. Он давно хотел приобрести новую. Или хотя бы что-нибудь сделать с темными квадратиками там, где были спороты нашивки и знаки различия… Хэн тряхнул головой и поднял воротник.
Вниз по склону холма к длинному узкому озеру стекал город. Хэн огляделся, прикинул, разглядывая пятна: посадки две-три за год; от силы - четыре. Скорее всего, патрульные корабли плюс случайно заскочивший на огонек трамповый грузовоз.
Год на этой планетке был в полтора раза длиннее стандартного, а день, наоборот, короче. Сила тяжести была больше привычной, но Хэн еще во время полета сверился с реестром и понемногу подгонял гравитацию "Сокола" до требуемой, так что все привыкли и особых неудобств не испытывали.
В городке их заметили; оттуда уже валом валил народ, люди смеялись и выкрикивали приветствия. Наряды женщин напоминали костюм Хасти и различались только цветами, украшениями и стоимостью ткани. Одежда мужчин состояла из свободных, широких шаровар, войлочных курток, шарфов и тюрбанов. Все это довершалось развевающимися плащами и балахонами. Дети были одеты как взрослые.
Встречать их вышли не только люди, но и свора тявкающих вислоухих животин о четырех ногах, с острыми, точно иглы, зубами в два ряда и голыми цепкими хватательными хвостами. Одна из зверюг немедленно попробовала на вкус стойку шасси "Сокола". Хэн швырнул в нее камень. Не попал, но зловредное животное вмиг забыло о корабле и вознамерилось вонзить зубы в ногу его капитана.
- Р-ррхаф! - строго сказал ему Хэн.
То ли зверюга понимала язык вуки, то ли подействовала интонация, но тварь поджала хвост и умчалась. Тогда Хэн спросил у толпы, кто владелец во-о-он того здания, одиноко разваливающегося на краю площадки. Судя по створкам (одна еще держалась, но вторая выглядела так, будто собиралась вот-вот рассыпаться в труху), строение могло быть только складом. Тут же отыскался хозяин, просто ему было сложно так быстро протолкаться сквозь плотную толпу, раздавая по ходу тумаки и проклятия, которые никто не принимал на свой счет.
Хозяин был низкорослый, впрочем, как все на Деллалте, крепко скроенный и упитанный; его жиденькие бакенбарды не скрывали ни рябых щек, ни шеи, подпорченной какой-то местной болезнью. Вместо зубов во рту торчали коричневые пеньки. И из этого рта феноменально воняло. Правда, Хэн давно уже перестал испытывать отвращение к подобным типам, что ж поделать, природа делает свое дело, а медики ей не мешают. Да и нет их тут, на самом деле.
Хэн снова спросил о складе. На Деллалте изъяснялись на сносном общегалактическом, но с густым сочным акцентом. Поскольку речь Хэна тоже не была образчиком нормативности, кореллианину оставалось лишь надеяться, что они друг друга поймут. Хозяин рассыпался в уверениях, что условия аренды настолько выгодны, что он не осмеливается тратить драгоценное время уважаемого гостя на их обсуждение. А разгрузку же можно начать немедленно, вот прямо сейчас, чего же ждать, странный вы человек… Врал, конечно, но как врал-то! Хэн только кивал, стараясь не морщиться. В этом спектакле он играл простачка. Ругаться - дело Бадуре.
Открыли грузовой шлюз; оттуда, полязгивая, выбрался Боллукс и методично принялся совершать рейсы между складом и кораблем. Его сразу же окружили местные ребятишки и кусачие звери, но кузены и родственники хозяина разогнали зевак, кого пинком, кого руганью и оплеухой. Народ подал назад, но глаз с робота не спускал. Похоже, такие модели здесь были в диковину, чему Хэн лично ничуть не удивлялся. Боллукс, не обращая внимания на произведенный фурор, спокойно и обстоятельно складировал ящики и канистры, коробки и бочки.
Раз нельзя потрогать дроида, толпа придумала себе новое развлечение. Они облепили "Сокола", точно мухи-вонючки - навоз, застенчиво оглаживали броню, трогали трап и шасси, ахали в изумлении. Потом кто-то заметил Чубакку. Вуки сидел в кабине и с любопытством наблюдал за возней, широко улыбаясь. Кто-то заверещал, толпа отхлынула, чуть ли не разом сделав пальцами отвращающий знак. Чубакка невозмутимо взирал сверху. Хэн внизу, на земле, делал вид, что его вовсе не беспокоит, пришла или не пришла кому-нибудь в голову мысль, что его улыбчивый старпом не спускает лап с гашетки.
Гора груза на складе значительно выросла, когда хозяйские кузены заняли позицию у дверей, а сам хозяин заломил немыслимую цену за аренду. Хэн, недолго думая, обозвал толстяка старым жмотом и объяснил, что сделает на досуге, когда груз перекочует со склада обратно в трюм. В их планы этот пассаж не входил, но уж больно было велико искушение. Бадуре оттер кореллианина и сунул хозяину под нос гигантских размеров кулак, исполосованный шрамами. Хозяин воздел руки над головой и воззвал к предкам за справедливостью. Затем, встопорщив бакенбарды, критически отозвался о внешности иноземцев и обстоятельствах их появления на свет. Прежде, чем Бадуре снова успел вмешаться, Хэн воспылал праведным гневом. Он понятия не имел, кто его родители, но за оскорбление пусть даже гипотетической мамы был готов расквасить нос кому угодно…
***
Каждый раз, когда Боллукс выходил со склада, один из кузенов с грохотом захлопывал створку двери. Подождав, когда этот звук раздастся в третий раз, Хасти сдвинула крышку ящика, вылезла и растерла ладонями ноющую спину. Ей совсем не понравился план Бадуре, но пришлось согласиться. Сидя в вонючем ящике, Хасти думала только о том, что план, скорее всего, родился в кудлатой голове кореллианина, а Бадуре взял на себя авторство из опасения, что иначе она не уступит. Он был не далек от истины. Впрочем, как и она.
Все было именно так, как предсказал Солдат. На провинциальных мирах домовладельцы не могут позволить себе повесить дорогие замки на каждую дверь. Так что и большие ворота, и задняя дверь запирались на обычный засов. Кореллианин в последний момент подсунул Хасти вибронож - на всякий случай, - но все, что ей надо было сделать, это просто отодвинуть засов и выйти наружу.
Заглянув за угол, она насчитала по меньшей мере три центра оживления. Один - Хэн на пару с Бадуре, которые яростно торговались с владельцем склада, обмениваясь мнениями о личной гигиене и предках обеих сторон в лучшей деллалтианской манере. Второй - небольшая толпа, не менее оживленно дебатирующая происхождение Чубакки. Третий представлял собой Боллукс, который продолжал размеренно таскать на склад ящики. Следом за дроидом ходила свита из многочисленных кузенов хозяина склада. Кузены следили, чтобы с ящиками ничего не случилось. Если в цене не сойдутся, их можно будет конфисковать. Вместе с содержимым, разумеется.
Жители города, как дети, радовались неожиданному развлечению.
Свою лепту в "дымовую завесу" внес и руурианин. В явном намерении проконсультироваться с капитаном Скинкс спустился по трапу. Толпа всполошилась и повалила смотреть на новое чудо.
Удостоверившись, что пистолет по-прежнему лежит во внутреннем кармане и достаточно быстро оттуда извлекается, Хасти отправилась в путь. Надвинутый капюшон превращал ее в невидимку. Она знала город; не так чтобы очень хорошо, но ей доводилось бывать здесь раньше по поручениям Ланни.
Каменные разноцветные плитки тротуара, положенные в те времена, когда хранилища были новыми, сжевало время. По обочинам улица расползалась в жидкую грязь. Хасти благоразумно держалась середины, подальше от стен: угроза, что тебе на голову что-нибудь выплеснут, была более чем реальна. Высокие каблуки (подумать только, она забыла, как на них ходят!) то увязали в глине, то цеплялись за тротуар. Вокруг суетился, толпился, что-то таскал пестрый люд. Шестеро молодцев протащили носилки, в которых покачивались два бледных, сухих, как мертвецы, старика - местная аристократия. Их обогнал экипаж, запряженный парочкой восьминогих ломовых тварей. Среди живого транспорта они тоже, очевидно, были аристократами, разительно напоминая мощи, обтянутые облезлой шкурой.
