Через некоторое время они засыпают, однако, ненадолго, потому что внезапно в их комнату врывается музыка, которая будит их обоих.

— Though I’ve tried before to tell her (Я и раньше пробовал сказать ей)

Of the feelings I have for her in my heart (О тех чувствах, что я питаю к ней)

Every time that I come near her (Каждый раз, когда я приближаюсь к ней)

I just lose my nerve as I’ve done from the start (Я теряю уверенность, и всё начинается заново)

Every little thing she does is magic (Каждая мелочь, которую она делает, волшебна)

Everything she does just turns me on (Что бы она ни делала, это меня заводит)

Even though my life before was tragic (Не смотря на то, что до неё в моей жизни было полно печали)

Now I know my love for her goes on (Сейчас я уверен, что люблю её)…

— Пожалуйста, скажи мне, что ты тоже слышишь это и что это не какой-нибудь галлюциногенный приход, — испуганно просит Сэди, и это вызывает улыбку у Милли, когда она качает головой.

— Do I have to tell the story (Нужно ли рассказывать историю)

Of a thousand rainy days since we first met? (О тысяче хмурых дней, предшествующих нашей встрече?)

It’s a big enough umbrella (Наше знакомство — огромный зонтик)

But it’s always me that ends up getting wet (Но я всё равно умудрился промокнуть)

Every little thing she does is magic (Каждая мелочь, которую она делает, волшебна)

Everything she does just turns me on (Что бы она ни делала, это меня заводит)

Even though my life before was tragic (Не смотря на то, что до неё в моей жизни было полно печали)

Now I know my love for her goes on (Сейчас я уверен, что люблю её)…

— Да, Сэдс, это реально! — кричит Браун, вскакивая с постели.

Она накидывает на пижаму халат, пока Синк обувает тапочки, и они обе подходят к окну, чтобы увидеть своих друзей, которые размахивали в воздухе включёнными фонариками, пока Финн пел и играл на гитаре.

— Этого не может быть… — бормочет Милли, прикрывая рот ладонью.

— I resolved to call her up (Я решался позвонить ей)

A thousand times a day (По тысяче раз за день)

Ask her if she’ll marry me (Просил её руку и сердце)

In some old fashioned way (Самым банальным способом)

But my silent fears have gripped me (Но от страха я словно проглатывал язык)

Long before I reach the phone (Не успев взять телефон)

Long before my tongue has tripped me (Не успев связать и слова)

Must I always be alone (Разве я обречён на одиночество?)…

Финн восторженно смотрел прямо на неё, волнуя своим голосом, и Милли ничего не могла с собой поделать. Её сердце просто замерло, а на лице была самая глупая и счастливая улыбка. Он действительно такой романтик… Это песня была одной из её самых любимых, но всё становилось ещё более особенным, потому что он пел её у неё под окнами.

— Every little thing she does is magic (Каждая мелочь, которую она делает, волшебна)

Everything she does just turns me on (Что бы она ни делала, это меня заводит)

Even though my life before was tragic (Не смотря на то, что до неё в моей жизни было полно печали)

Now I know my love for her goes on (Сейчас я уверен, что люблю её)…

Оставшуюся часть песни Браун пытается сдержать слёзы, но у неё всё равно этого не получается. Её переполняли счастье, нежность и любовь. Вулфард в очередной раз нашёл способ вызвать в ней этот поток неконтролируемых эмоций.

Когда мелодия заканчивается, Финн размахивает руками и кричит ей, что любит её. Это окончательно будит жителей соседних комнат, которые были возмущены ночным шумом, но Милли это не волнует, поэтому она отвечает ему, посылая воздушный поцелуй, что любит его сильнее.

Затем Вулфард снова начинает играть, но в этот раз поёт уже Калеб, посвящая песню «Lips like sugar» Сэди. И Браун видит, как её соседка тает рядом с ней.

Вот так девушки из комнаты 11B получают в полночь первую в их жизни серенаду. Первую из многих.

***

— Ты когда-нибудь думала о том, как назовёшь наших детей?

Услышав этот вопрос, Милли сразу же распахивает глаза и склоняет голову, чтобы посмотреть на любопытного парня.

Это была суббота, поздний вечер, и они вдвоём лежали на покрывале на траве (да, в крытом саду клиники она была даже зимой), глядя на звёзды в небе. Да-да, это было то, что обычные люди называют «романтическим свиданием».

— Честно говоря, я никогда не думала о них, но мне нравится твоя инициатива, — насмешливо отвечает она, и Финн показывает ей язык.

— Я серьёзно.

— Я тоже. — Девушка прикусывает нижнюю губу. — Прости, но мне пока нравится мечтать о том, какой у нас будет дом, потому что дети — это не самые мои сильные стороны.

— Ну, я рад, что ты мечтаешь о нашем будущем, — говорит он и берёт её левую ладонь, чтобы поцеловать пальцы. — Где ты хочешь, чтобы мы жили?

— В Чикаго, — отвечает она без колебаний, и улыбка появляется на её губах. — Я хочу, чтобы это было в районе, где находятся театры. — Одна мысль об этом заставляет её приятно вздрогнуть. — Я хочу, чтобы мы жили в мансарде, но потом, когда мы… заимеем потомство. — Её щёки неминуемо краснеют, когда она говорит об этом. — Мы переедем в пригород, чтобы вырастить их в более спокойной обстановке.

— Тогда ты всё-таки думаешь о наших детях, — подмечает улыбающийся Вулфард, и Милли хочет прикрыть смущённое лицо руками, но он ей этого не позволяет. — Эй, не стесняйтесь, я тоже много думаю об этом, и мне нравится твой план.

— Правда?

— Правда. Мы должны пожить в городе, а затем перебраться в пригород, купить большой дом, где мы состаримся вместе. — Идея сидеть на крыльце в креслокачалках вместе, седыми и прожившими замечательную жизнь, казалась ей просто восхитительной. Ей бы действительно хотелось, что так всё и случилось. — И наши дети будут навещать нас.

— Дети? — повторяет Браун с любопытством. — Во множественном числе? То есть, ты хочешь нескольких?

— Двоих. — Девушка фыркает над словами Вулфарда. — Что?

— Ты не тот, кто будет их вынашивать, так что всё зависит от меня, — отвечает она.

— Миллстер, — наигранно упрекает её парень с улыбкой на лице, — но в таком случае Финну Младшему будет одиноко.

Как только он это произносит, Милли снова пробивает на смех.

— Финн Младший? — спрашивает она в перерыве между смешками. — Ну уж нет, в моей жизни ты останешься единственным ребёнком с именем Финн.

— Тогда?.. — Финн вопросительно приподнимает бровь. — Как?

— Ну, мне нравится имя… — она задумывается на несколько минут, рассматривая звёзды над ними, пока её внезапно не озаряет. — Майкл! — восклицает она, и улыбка на лице Вулфарда просто бесценна.

— Мне нравится, — соглашается он и кивает. — Но ещё я бы хотел назвать его в честь отца… — Лицо парня меняется, и Браун ласково гладит его по щеке.

— Ты можешь любить оба имени, ведь оба могут быть мальчики. — Его взгляд сразу же теплеет. — Но что, если одна всё-таки будет девочка?

— Если это будет девочка, мы должны назвать её… Эл.

— Эл? — Милли склоняет голову набок, наблюдая за тем, как он смущается. — Никогда не слышала о таком имени.

— Ну, на самом деле, это сокращённо от Элеоноры, — спокойно объясняет он. — Просто была такая очень популярная и известная в начале двадцатого века итальянская актриса, Элеонора Дузе. А ты ведь тоже хочешь быть актрисой…

Глаза Браун блестят, а на её лице расцветает совершенно счастливая улыбка. Она без предупреждения целует парня в губы, и Вулфард отвечает ей, обнимая её щёки ладонями. Это очень тихий, спокойный и нежный поцелуй, без капли страсти и безумства. Ей просто захотелось выразить ему свою признательность.