– Нормально денек начинается, – проговорил очухавшийся Прохоров, выслушав рассказ Савельева.

Андрей проверил свои документы, портмоне, ключи, заглянул в бардачок. Все было на месте. Рисунок! Прохоров точно помнил, что положил его на переднее сиденье перед тем, как неизвестный «отключил» его. Теперь его не было. Нигде.

– Василий Степанович, – обратился Прохоров к Савельеву, – что могло быть ценного на листе, разрисованного вдоль и поперек простым карандашом, ради которого произошло нападение на майора полиции?

Выражение лица Савельева говорило само за себя. Удивлен он был не меньше Андрея.

– Так это… Из-за рисунка… Его украли что ли?

– А я вас о чем только что спрашивал? В какую сторону эта сволочь двинула? И сколько времени прошло, пока вы спустились?

– Да минут пятнадцать-двадцать уж прошло. А пошел он в сторону торгового центра.

– Особых примет не заметили?

– Да что ты заметишь с двенадцатого этажа. Весь в черном. Куртка, штаны. Волосы вроде черные тоже.

Прохоров вытянул мобильный.

– Алло, Ванин. Делай, что хочешь, но чтобы в течение десяти минут, прочесали весь район вокруг «Мандарина», брюнет, лет 20-30, черные штаны, черная куртка, нападение на сотрудника органов, то есть на меня. Действуй! – Андрей отключил мобильный и, изобразив на лице безысходность, сказал сам себе, – да это бред… Чем он меня отключил, что я не то что лица, а вообще ничего не помню… Садись, отец, сами покатаемся по окрестностям.

Савельев сел в машину, и они поехали в сторону торгового центра.

Едва машина отъехала от дома, мальчик, который все это время находился на детской площадке на качели и незаметно наблюдал за ними, вытащил из кармана сложенный вчетверо лист бумаги, развернул его, достал из другого кармана зажигалку и поджег. Когда лист сгорел полностью, он смешал ногой пепел с песком, залез на качели и, как ни в чем не бывало, продолжил кататься.

* * *

Трасса Санкт-Петербург – Москва. Утро того же дня.

Белый «Мерседес» мчал по шоссе со скоростью около 200 километров в час в направлении Москвы. За рулем сидела молодая девушка. В салоне тихо играла музыка.

Зазвонил мобильный. Она убавила громкость на магнитоле и взяла телефон.

– Да… Привет, Ксюха… Нет, сегодня не смогу. К своим надо съездить… Да вроде все нормально. Так, соскучилась очень… Давай я тебе через полчаса-часик позвоню, где-то остановлюсь кофе попью, заодно поговорим… Давай, до звоночка.

Девушка отключила телефон и снова добавила громкость.

Она не перезвонила своей подруге ни через час, ни в течение дня.

Сотрудники ДПС, которые осматривали лежащий в кювете сплющенный «Мерседес», к большому удивлению не обнаружили там ни малейшего следа присутствия человека во время аварии. Только документы владелицы автомобиля.

* * *

Москва.

Прохоров с Савельевым неспеша кружили в окрестностях торгового центра.

– Да кого ты сейчас найдешь, – сам себе сказал майор, – даже если именно этого парня я сейчас увижу, я его не опознаю. Разве что он рисунок будет перед собой держать и кричать на весь район «Вот он я!»

Савельев только тяжело вздыхал и старательно высматривал в многолюдной толпе хоть кого-то более-менее похожего на нападавшего.

Затем позвонил Ванин и они поехали в местное районное отделение. Патрульные постарались и задержали семнадцать молодых людей одетых во все черное. Прохоров всматривался в лицо каждого, пытаясь хоть что-то вспомнить, но безрезультатно. Затем всех тщательно обыскали и не найдя единственную улику, похищенный рисунок, извинились и отпустили. Молодых людей в черном все еще подвозили, Прохоров только разводил руками и в очередной раз извинялся.

* * *

Рязань. Утро того же дня.

После ночной смены девченки стояли возле ларька, пили кофе, курили и наперебой рассказывали друг другу всякие сплетни. Смеялись иногда так, что некоторые прохожие даже оборачивались.

– Ирка, ты чего сегодня какая-то не такая, – спросила одна девушка у другой, которая только едва улыбалась над шутками других, в то время когда другие хохотали до слез.

– Все нормально. Так задумалась, – сухо ответила Ирина и попыталась улыбнуться.

Но уж слишком натянутой получилась эта улыбка и подруга отозвала ее в сторону.

– У тебя дома все нормально, – продолжила она свой допрос.

– Нормально, – ответила Ира.

Она сделала несколько затяжек, допила свой кофе, отошла к мусорной урне, чтобы выкинуть одноразовый стаканчик и незаметно сделала жест, чтобы подруга тоже отошла подальше от всех.

– Тревожно как-то, Светка, – Ирина достала из пачки новую сигарету, – надо к родителям съездить… Может быть я и не вернусь… Ты же сама знаешь, какие у нас со Славой отношения. Не смогу я с ним жить дальше…

– М-да, – только и ответила Светлана, тоже закуривая сигарету.

Это были очень близкие подруги и что творится в душе друг у друга они знали без прикрас и искажений.

– Твоя жизнь, тебе решать… Когда думаешь ехать?

– Поеду прямо сейчас. Даже домой не хочется заезжать.

– Может с тобой съездить? Не нравится мне что-то твое настроение.

– Та ну, – отмахнулась Ира.

– А что, посмотрю на столицу. Может олигарха себе какого-то цепану, – Светлана игриво расстегнула верхнюю пуговицу на блузке и сделала смазливое лицо, – а то этот вечно ноющий фрезеровщик меня уже достал.

Подруги рассмеялись.

– Вы о чем там сплетничаете, – раздался голос из их компании, – мы тоже хотим все знать.

Подруги вернулись к своим.

Через полчаса все разъехались. Светлана проводила Иру на автовокзал. Они еще около часа говорили о своем наболевшем, пока Ирина не села в автобус.

– Ну, сестренка, пока. Доедешь – позвони, – Света коснулась пальцем под глазом, чтобы вытереть появившуюся слезинку.

Она проводила взглядом уезжающий автобус, выкурила еще пару сигарет погруженная в свои мысли и поехала домой.

Близкие подруги больше никогда не виделись и не созванивались.

В автобусе, который прибыл в Москву из Рязани, Ирины не было.

* * *

Москва.

Прохоров отвез Савельева к его дому. Они еще какое-то время сидели в машине и майор распрашивал отца пропавшей о последнем увлечении Ирины. Почему-то похищенный рисунок заинтересовал его еще больше, чем таинственное исчезновение девушки. Может быть из-за того, что похищение рисунка зацепило его личную безопасность, в то время, как рассказ Савельева о пропаже дочери казался какой-то мистикой и у Прохорова было ощущение, что блудная дочь вот-вот где-то объявится.

Интуиция никогда не подводила майора. В этот раз у него возникло желание посмотреть на все графические работы Ирины. Откуда появлялись эти желания и предположения Прохоров не знал, но почти всегда они выводили его на верный след.

Майор вместе с Савельевым снова поднялись в квартиру.

Все работы Ирины хранились в обыкновенной толстой папке с файлами А4 формата. Каждый рисунок в своем файле, всего их было не меньше ста. Такие же причудливые узоры, как на украденном листе, с первого до последнего. Но создавалось четкое представление, что начиная с первой работы до последней, одна и та же картина усовершенствовалась, оттачивалась, что-то добавлялось, что-то исправлялось. Автор постоянно перерисовывал одни и те же узоры, добиваясь какого-то совершенства, стремился к какому-то только ему известному идеалу.

– Я возьму это, если вы не возражаете, – обратился Прохоров к Савельеву, все еще рассматривая папку с графикой.

– Мне бы не хотелось, чтобы вы это делали, – ответил Савельев, – Ирина очень ревностно относится к своим увлечениям, это у нее с детства. Поэтому не обессудьте… А поймите, как отца.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.