Эффи чувствует, как все вокруг нее закипает от чужой злости. Трясущимися руками она срывает парик и стирает краску с лица, а потом Хеймитч помогает ей расстегнуть платье. Эффи выскальзывает из золотистой ткани, оставаясь в одном сером белье, и Хеймитч замирает, глядя на нее, он отступает на несколько шагов, рассматривая ее с каким-то недоумением. У нее секущиеся волосы соломенного цвета, огромные синяки под глазами и болезненно выступающие острые скулы; синяки и следы от подживших ран ярче только что снятого макияжа; ее ребра, ее угловатые кости запястий и лодыжек едва не рвут тонкую бледную кожу.

— Вот дерьмо, — только и говорит он.

— Дай мне рубашку, пожалуйста, — просит Эффи, повернувшись к Хеймитчу спиной.

Мягкая черная ткань падает в ее протянутую руку и, миг спустя, она накидывает рубашку через голову, поправляет застежки, надевает свободные серые брюки, прежде чем снова повернуться к Хеймитчу лицом.

— Думаешь, толпа уже успокоилась?

— Просто держись рядом со мной.

*

Эффи воспринимает эти слова буквально.

Она отправляется в Двенадцатый Дистрикт вместе с Хеймитчем, и это удивительно легкое решение. Он не просил ее ни о чем подобном, Эффи сама решает с ним остаться. Хеймитч обнимает ее.

*

Эффи покрывается веснушками под ярким летним солнцем. Ее волосы отрастают сильнее и начинают виться. Ее пальцы никогда уже не станут такими прямыми и изящными, как раньше. Она рвет все свои старые парики и отдает их Хеймитчу, на гнезда для гусей — он шутит по этому поводу, снова и снова.

Ночами Эффи снятся кошмары, и Хеймитчу тоже.

*

Тринадцать лет. Мир возрождается из пепла. Деревня победителей почти уничтожена, ее пыль смещалась с землей полей и штукатуркой новых домов. Теперь лучше никому не напоминать о Голодных Играх.

Панем медленно и осторожно входит в новую жизнь.