— Пошел ты! — прошипела Китнисс и швырнула в Хеймитча подушку, валяющуюся почему-то на столе.

========== 29. Обескрыленный. Чужие демоны ==========

Пит бессознательно бродил по дистрикту, стараясь отвлечься.

Китнисс и Гейл.

И почему эти мысли отдавались болью в его сердце? Ведь он всегда знал, что она выберет в конечном счёте Охотника… Они дышали в унисон ещё в школьные годы. Никто тогда не сомневался — это пара. Пусть слегка необычная, но пара. Эти воспоминания были довольно четкими. И прочными.

Волею судеб, Пит оказался на пути — его имя вытащила Эффи на Жатве…

Когда во время Игр она проявляла к нему нежные чувства, он не мог поверить в своё счастье. Он умирал, но умирал счастливым. Увы, удача никогда не была на его стороне… Он не умер в неведении и не стал ее избранником.

С такими вот невеселыми мыслями Пит уткнулся в забегаловку Сальной Сэй. Нет, туда он заходить не собирался — там работала Хейзел, мать Хоторна. Он решил обойти здание слева и отправится куда глаза глядят — подальше от города и режущих на части чувств, только… куда бы он ни шёл, его чувства следовали за ним попятам.

Уже почти обогнув здание, Пит вдруг услышал голоса. Правильно, там ведь располагался служебный вход для работников. Он уже собирался развернуться в обратную сторону (видеть никого не хотелось), как услышал знакомый мужской голос.

— Мама, прости, — голос принадлежал Гейлу.

— Милый, как бы там ни было, но ты мой сын и я люблю тебя таким, какой ты есть…

Пит попятился, было, назад, но остановился.

— Но я стал бесчеловечным чудовищем и мне лучше уехать? — горько заключил он.

— Не говори так, сынок!

— Я все вижу, мама. Я приехал в родной дистрикт, но меня боятся даже старые знакомые… Руку пожимают с опаской и стараются отделаться поскорее.

— Тебе кажется, Гейл…

— Нет, не кажется. Я не дурак. Я все вижу. Меня считают жестоким и бесчувственным, как будто я один из тех мировотрцев, что были здесь во времена Сноу.

— Просто ты настоящий солдат…

— Да, солдат до мозга костей, не жалеющий никого во имя Революции, так, мама?

— Ты солдат со своими убеждениями и целями. Сделать Панем лучше.

— Знаешь… Иногда мне снятся кошмары. Мне снятся незнакомцы из Второго, которых я обрек на смерть. Они приходят ко мне…

Значит и Хоторн не может спать спокойно. Ещё одна жертва Войны.

— А ещё… Во сне ко мне приходит мой командир. Сразу после бомбежки Двенадцатого, мы вели партизанские бои с миротворцами в Пятом. По началу я мнил себя освободителем… Но все чаще ловил себя на мысли, что становлюсь завоевателем. Убийцей. Но ведь мы сражались за правое дело… И погибшие в бою… Они погибали во имя Свободы!

— Без таких патриотов не получилась бы ни одна Революция…

— Здесь ты, наверное, права. Я тоже старался себя в этом убедить. Но наш командир… Он все чаще прикладывался к бутылке и без конца твердил — мирные жители гибнут ни за что… Но ведь это была Война… И жертвы неизбежны. Однажды я нашёл его в палатке с оружием в руке, он застрелился… Он не выдержал. Покончил с этим миром. Мне пришлось взять командование на себя… Тогда я запретил себе думать о жертвах, я упрятал себя глубоко под кожу и не позволял себе задумываться об этом. Иначе… Я бы последовал вслед за своим командующим. Вот так я стал тем, кем стал.

— Сынок… Но теперь все закончилось, ты можешь выдохнуть и попытаться стать прежним.

— Увы. Я не могу. Моя душа превратилась в камень. Только… Китнисс смогла бы мне помочь. Поэтому я здесь. Я хочу вернуть её к жизни и вернуться сам.

Пит не мог винить охотника в желании…

Жить.

И в желании делить эту жизнь с нею.

Если Китнисс будет лучше с ним… Надо отпустить её, ведь главное — чтобы она была счастлива, насколько это вообще возможно с искалеченной душой…

— Значит не все потеряно, Гейл! — воскликнула его мать.

— Я хочу верить. Но Китнисс… Я не могу достучаться до нее.

— Не только тебя изменила Война, а у нее еще и…

— Да, я знаю… Прим. Самое ужасное, когда я по ночам пытаюсь заснуть, и анализирую свою жизнь… Я осознаю — если бы удалась повернуть время вспять… Я бы снова пошёл в этот путь, во имя мира. И такие умозаключения пугают меня самого.

— Просто прошло слишком мало времени…

— Надеюсь. И знаешь…

Тут Пит не выдержал и, развернувшись, побрел назад. Ему не хотелось знать о демонах Охотника. Ему хватало своих.

Пит бродил по дистрикту до самого вечера. По сравнению с прошлой весной, когда он только приехал, город разостроился. Но все равно были заметны шрамы, от причиненных Войною ран.

Он специально дождался темноты, дабы незаметно пробраться домой и не встретить её или его.

Или их вместе.

Зайдя домой, Пит не стал зажигать свет, чтобы не привлекать внимания обитателей соседнего дома.

Есть не хотелось, несмотря на то, что ел он рано утром. Зато хотелось пить. И отнюдь не воды. Та жажда, что мучила его, напоминала зависимость ментора. Но Пит добрался до студии и упрямо взялся за кисть.

У него не было злости к Хоторну. Только сочувствие. Каждый выживал, как мог. И чего уж греха таить, у Гейла всегда было больше прав на Китнисс. Пит спал с ней, защищая от кошмаров, спасал ее жизнь, потом пытался её же отнять… Но Хоторн имел много больше — он давным-давно занимал отведенное ему место в ее сердце.

Для Пита там места не нашлось.

Комментарий к 29. Обескрыленный. Чужие демоны

Немного о Гейле… Честно говоря, Пит для меня номер один, но я действительно считаю, что без таких как Хоторн, тирания не свергается… И каким бы сильным он ни был, его мир тоже разрушен. Единственное отличие - его близкие живы, но он тоже повидал немало.

Это всего лишь кусочек, всего лишь пазл его души, на самом деле кошмаров у него тоже хватает, и чувство вины его тоже гложет. Об этом мне хочется написать отдельную работу.

До конца остается не так уж много… Надеюсь, несмотря на все сюжетные разочарования, Вы все же дочитаете эту работу!

========== 30. Возрожденный Обескрыленный Мир. Разговор с глазу на глаз ==========

Спустившись вниз после нескольких часов работы за мольбертом, Пит обнаружил нежданного гостя у себя на кухне…

— Финник?.. — глаза его расширились от изумления.

— Не рад видеть старого друга? — улыбаясь, пропел тот.

— Но ты ведь умер…

— Так точно, сэр, — шутливо отдавая честь, отрапортовался он.

— У меня снова рецидив… — после Катона галлюцинаций не было и Пит думал, что все позади.

— Возможно. Но разве от этого я перестал быть тебе другом?

— Конечно, нет… — и ведь действительно, Пит был рад «увидеть» товарища, как и своего отца год назад.

— Ну, так присядь, поболтай со мной… На том свете, знаешь ли, довольно пресно. И скучно. И никакого сахара.

— Финник, мне так жаль…

— Брось… Все вышло так, как вышло.

— У тебя родился сын… Говорят, вылитый ты…

— Знаю. И я рад, что мой малыш будет расти в мире, где нет Голодных Игр. Оно того стоило, уж поверь.

— Это ты должен был спастись тогда, а не я… Тебе… жизнь нужней. У тебя семья… жена и ребенок.

— Ты тоже имеешь право на счастье, Пит. Стоит лишь постараться, и новый мир заиграет красками…

— Не думаю… Мне жить не для кого. А вот тебе…

— А как же Китнисс?

— Я ей не нужен. И знаешь что? Я решил уехать. Завтра куплю билет.

— Пит. Я думаю, тебе стоит поговорить с ней.

— К ней Гейл приехал.

— Ну, и что? Знаешь, я бы многое отдал, чтобы иметь возможность поговорить с Энни хоть раз. Я бы столько хотел ей сказать. У тебя такой шанс есть. Не разбрасывайся им.

— Я…

— Мне пора, друг, на том свете строгие порядки! — с этими словами Финник растворился в воздухе.

А Пит еще долго стоял, ошарашенно глядя в пустоту, гадая, в какие игры с ним играет его подсознание?

******

Он все-таки решил последовать совету Хеймитча и Финника и попрощаться с ней. Пусть все пройдет быстро и спокойно. Он уедет, а им останется самая малость — быть счастливыми. Билет на поезд лежал в нагрудном кармане рубашки, сжигая сердце и превращая его в пепел.