«Лель» будет следовать по гелиоцентрической орбите, расходясь с нашей праматерью-Землей в противофазах на встречных курсах. В эти минуты желающие смогут покинуть корабль на специальных космических катерах, которых на борту «Леля» целых три – кто знает, какие заботы могут возникнуть у наших путешественников в сём бренном мире!

Корабль обладает новейшей противометеоритной защитой и самой совершенной системой жизнеобеспечения.

Всего «Лель» готов принять на борт почти сотню путешественников; они образуют сообщество, в котором огромное разнообразие вкусов, творческих идей, замыслов позволит превратить годовое плавание по безбрежным пространствам космоса в увлекательное, насыщенное событиями и плодотворное приключение…

– Перетрахаются они там все, – с усмешкой отпустил комментарий г-н Иванцов. – Как раз год на сто человек – по неделе каждой паре на спаривание! И – свинг-обмен! – он заливисто хохотнул.

– Да брось ты! Какая неделя? – вмешался Бобров. – Знаю я эти полеты! Сплошной промискуитет и групповуха!

– Среди покидающих Землю в этой блистательной компании, – продолжал вливаться в кабинет захлёбывающийся репортерский голос, – я могу назвать известных меценатов супругов Лабазниковых с дочерьми, учредителя вертикально-интегрированной агрокорпорации Бориса Сухих из Долбодятловки, потомка семьи Романовых князя Скумибриевского, нашего друга из солнечного Бульбулистана Максуда Потаева и многих, многих других, 37 женщин и 63 мужчины.

Космическая яхта оборудована с надлежащим размахом и изысканным вкусом. На её борту устроена картинная галерея, включающая подлинники Рубенса, Рембрандта и Веласкеса из частных собраний участников круиза, или, как его здесь называют, «космического танго». Над интерьером жилых помещений работали лучшие дизайнеры нашего времени; центральный холл с фонтаном оформлен в духе императорского Рима, каюты путешественников выдержаны в уютном стиле французских замков ХVII века. На «Леле» есть все для того, чтобы путешествие не было скучным и доставило радость его участникам. Через глубины Вселенной яхту поведет старый космический волк Стас Лыскин; его правой рукой будет великолепный астронавигатор Альберт Заманухин. Экипаж с большим тщанием подобран ответственными лицами НКК.

А сейчас я возьму интервью у некоторых из наших героев – они как раз готовятся сейчас к посадке в электробус, который доставит их на борт «челнока». Я не буду называть имен и фамилий тех, с кем я буду говорить, это будет интервью не у отдельного человека, а у целого класса людей, класса, который характеризуется отвагой, предприимчивостью, широким размахом – всем тем, что выдвинуло нашу страну в число лидеров мирового прогресса.

– Вау, мадам, мадам! Какие причины побудили вас отправиться в этот круиз?

– Ах, вы так неожиданно! Прямо сразу и с вашим микрофоном! Почему я лечу? Это сейчас так модно… Все едут в космос!

– Вы не боитесь?

– Ужасно боюсь! Наверное, я немного мазохистка, хи-хи-хи!

– Что ж, я надеюсь, на ракете у вас найдутся соратники по вкусам! А вот и вы, Гаврила Корнеевич, – репортер перебросился к следующей жертве, – вы –владелец ряда крупнейших медиакомпаний, человек, так сказать, твердых, принципиальных позиций. Скажите, что вы можете ответить на злобные выпады тех, кто выступает против таких полетов?

– Я нахожу эти выпады глубоко аморальными и оскорбительными. Это, прежде всего, покушение на свободу передвижения. Сейчас, когда на земле все так дорого – вода, свет, газ, и прочие коммунальные услуги, для многих из нас полет в космос становится выходом из проблем, бу-га-га!

– Ой, какие собачушечки!– из передатчика донеслось визгливое тявкание. – Кто это берет в трудный рейс таких крохотулек? Это вы, госпожа Куроедкина?! Любовь к природе – поистине вторая натура этой представительницы почтенного клана лидеров кредитно-финансового сектора! Счастливого пути, крохи! Ого! В составе этой великолепной экспедиции Арабелла Пупкина, самая очаровашечная звездочка из последнего выпуска Академии звезд! Арабелла, которая дарит нам чудные часы у плазменного экрана! Я верю, Арабелла, что в глубинах космоса вы получите новые впечатления, которые передадите через свое бесподобное творчество нам, скромным ценителям вашего таланта!

Сейчас они садятся в электробус, который доставит их на борт космического челнока. Многие из них будут в космосе не впервые! Счастливого вам полета! Трех парсеков под килем!

Словоблуд захлопнулся, и вместо его захлебывающегося монолога из репродуктора полилась бравурная музыка. Бобров, тяжело переставляя ноги-тумбы, подошел к столу, набулькал в свою очередь в стакан виски и проглотил. Несколько минут они молчали в ожидании запуска челнока. Иванцов, впрочем, знал, что это дело не скорое – пока пассажиры покинут электробус и разместятся в ракете, пока проглотят свои таблетки, пока устроят визгливых собачек мадам Куроедкиной, пока все будет приведено в порядок, пройдет как минимум часа полтора. Он сел в кресло, спиной к окну, и забарабанил пальцами по столу.

– Волнуемся? – пробурчал Бобров. Всей своей угрюмостью он выражал презрение к таким мелочам, как отправка людей в космос. Его мысли и переживания носили исключительно глубинный, всечеловеческий охват.

– Знаешь, в этом лагере вчера один тип покончил самоубийством, – произнес он низким, многозначительным голосом, которым обычно начинал свои проповеди-беседы, доставившие ему к славе писателя еще и ореол гуру. Кирилл имел неосторожность присесть на край стола, отчего все это фурнитурное сооружение затрещало и перекосилось.

– По пьяни? – светски легкомысленным тоном поинтересовался Иванцов. – Или скурился?

– Алкоголь, наркотики – это лишь следствие, а не причина.

– Все это философия! – Иванцов выключил приемник. – Какая у них может быть причина кончать с собой?

– Безысходность – разве этого мало? Им нечем заняться!

– А зачем им работа? Ведь наше мудрое государство выплачивает им вполне приличное пособие по безработице! Живи и радуйся! Мечта моей нищей молодости!

– Не о деньгах речь, – голос Боброва степенно перекатывался на низких тонах.– Человечество – не скотный двор, где все сводится к жрачке, выпивке и сексу. Суть человека такова, что он должен творить, бороться, созидать, ощущать себя полезным. Ему нужна великая цель, смысл жизни!

– Да брось ты! – лениво отмахнулся «Королёв XXI века». – Все эти сказки про смысл жизни и его поиски придумали вы, гуманитарии, чтобы не пахать на заводе. Смысл жизни – это Грааль эпохи платного психоанализа. На самом деле его нет и быть не может.

– Не, врё-ёшь! – чем ироничнее становился Иванцов, тем с большей готовностью, совсем как в былые времена диспутов о судьбах человечества, плюрализме, либерализме и авторитаризме входил в раж его напарник. – Конечно, в чем-то ты и прав. Как таковой смысл жизни может быть нам и не доступен. Но это – нам! Для среднего же, обычного, заурядного человека во все времена общественное благо, идея выживания и процветания социума вполне подменяла собой смысл жизни. И благодаря этому бесхитростному ухищрению человечество жило, развивалось, заключало в своей груди великую веру, позволявшую ему двигаться вперед, по пути прогресса!

Общество говорило: работай, и ты будешь мне нужен. Ты живешь, и существование твое имеет смысл, потому что ты – частица меня, я не могу без таких, как ты, ты – клетка, полезная, работящая клетка, расходуемая по пути моего движения вперед, к звездам.

А сейчас? Звезды достигнуты, общество все настойчивее говорит человеку: «Ты мне не нужен! Можешь проваливать куда угодно, делать что угодно, вот тебе деньги, вот твое вонючие пособие, и больше ты для меня не существуешь!»

И жизнь человека лишается того миража, который он всегда считал смыслом своей жизни. Каковы были мысли в последние минуты этого самого суицидера? Что его могло удерживать? Ничто!

Жена его может получать пособие по безработице и без него. К тому же её жизнь лишена смысла точно также и по тем же самым причинам, что и его. Тем более, им нет смысла плодить и растить несчастных, чтобы они точно также влачились по жизни, как и они. Жизнь таких людей – сплошная бессмыслица, и самое страшное происходит, когда они сами осознают это. И не лучше ли избрать сильную и кратковременную боль, чем терпеть гнетущую и нескончаемую тоску ненужности, беспросветности, неприкаянности, бесцельности собственного существования? Страшно даже подумать: десятилетия жизни без всякого смысла – десятилетия!