Но когда у Смита появилась оказия спокойно обдумать положение, он быстро пришел к выводу, что они и так уже столь долго удирают от Красной Армии, что все это становится похожим на чудо. Ведь на вражескую территорию они вошли без подготовки, без тылового обеспечения, как будто бы до сих пор еще находились в ЕВЗ. А ведь это уже была Россия, причем, территория весьма застроенная и заселенная. Они шли на столицу, все шли и шли, только им не удавалось приблизиться к ее пригородам ближе, чем на сто километров. Это вам не сельскохозяйственная Украина с ее степями словно море. Это вам столичная область. Здесь лесов практически нет. Это уже ни в коем случае не может быть партизанская операция; уж если ее и проводить, то с этой бомбой нужно было проникать группе в несколько - пять-шесть - человек, переодевшись в гражданское, не возбуждая ничьих подозрений, с самого начала растворяясь в толпе москвичей. И уж ни в коем случае не объявлять на весь мир о своем нашествии, не выявлять своих намерений, как это сделал Ксаврас. По правде говоря, он сделал все возможное, чтобы затруднить и сделать невозможным подход к городу. Между ним и столицей в этот момент располагалась, по-видимому, половина Красной Армии, вторая половина наверняка патрулировала московские улицы.

Поскольку Смит сразу же отбросил самые простые объяснения (что Ксаврас неожиданно поглупел или вообще сошел с ума), ему оставалось лишь настойчиво искать в этих его самоубийственных поступках какой-то скрытый смысл. Ведь метод имеется не во всяком безумии, а только в самом большом. Выжрын явно знал что-то такое, чего никто иной не знал. Дух безликого Еврея вздымался над всеми ними в пропитанном гнилостными миазмами воздухе.

Смит сунул в ухо пуговку динамика. Устройство, как будто ничего вокруг и не происходило тут же начало трансляцию. Айен перестроил его с поверхностных, быстрых новостей на самые свежайшие, подробные данные, связанные - прямо или косвенно - с личностью Ксавраса Выжрына. И вот теперь пресс-секретарь Государственного Департамента США объяснял Смиту съежившемуся под напором неожиданно прилетевшего жаркого вихря, от которого трещали деревья и на лету высыхали дождевые капли - отношение вашингтонской администрации относительно замеченной в последнее время интенсификации военных действий в Надвислянской Республике:

- Соединенные Штаты с громадной озабоченностью и громадным разочарованием следят за военными действиями этой недели в Надвислянской Республике, на сей раз, понятное дело, вызванные наступлением польских мятежников. Несомненно и то, что польским мятежникам удалось произвести это наступление ценой жизни тысяч, десятков тысяч гражданских лиц, которые все еще проживают в Кракове, вокруг Кракова и в пригородах Кракова. И этим несчастным людям некуда идти. Они пережили уже восемь военных лет. И в войне этой уже погибло пятьсот сорок тысяч гражданских лиц. Польские мятежники снова схватились за оружие и начали наступление на русских, но не только на российские войска. Своими действиями они угрожают безопасности польского и российского гражданского населения. Польша является частью России и ею останется. В международных отношениях все государства, включая и Соединенные Штаты, считают ее неотъемлемой частью России. Это внутренний конфликт между русскими и поляками...

Динамик прервал передачу, запищал и перешел в режим прямого репортажа, дав при этом знак, что передает информацию, снабженным внутрисетевым кодом приоритета выше двойки, которая была выставлена Смитом в качестве порогового значения.

- Последние сообщения: мы получили не подтвержденную пока что информацию об атомном взрыве в Москве. Сейчас мы ожидаем подтверждения или же отрицания этого известия Центром Противовоздушной Обороны. Ни в месте взрыва, ни в его окрестностях, насколько нам известно, никаких ядерных реакторов не находится. Мы потеряли связь с московской резиденцией WCN... Помехи связи...

Смит вырвал наушник, вскочил на ноги, глянул на север. Волна горячего ветра уже прошла; они были настолько далеко, что не могли непосредственно наблюдать вспышку и защититься от убийственных по своему воздействию результатов электромагнитного импульса, тем более, что речь шла о наземном взрыве. Какая же это мощность? Смит всматривался в грязный горизонт между деревьями. Колебания земной коры на таком расстоянии не ощущаются... Ударная волна сильно ослабела... Какой сейчас ветер...? Айен жадно вглядывался в перебитую перину туч. Теперь метеорология будет решать о жизни и смерти. Нужно было бы на обычном радиоприемнике проверить интенсивность помех, может это скачало бы что-нибудь о мощности заряда; узконаправленные спутниковые передачи для этого слишком сильны, слишком концентрированы.

Так он стоял и глядел. Ксаврас, который, конечно же, знал, улыбаясь подошел к нему, держа руки в карманах куртки.

- Кто? - спросил Смит.

- Сенкевичевская троица.

- А мы?

- Отвлекающий маневр. Условие успеха.

- Еврей?

- Да.

- Живы?

- Кто?

- Ну, они: Михал и ...

- Нет.

- Точно?

- Я глядел на электронные часы Флегмы и слушал переговоры со штабом. Не та минута, не та секунда.

- Все еще Еврей.

- Все время Еврей.

- И какие же последующие условия?

Выжрын вынул из кармана правую ладонь, поднял ко рту и прижал к губам выпрямленный красный палец. Он все еще улыбался под усами, и в этом жесте, в этой своей усмешке был словно ребенок; в его глазах мелькали искорки извращенного, хулиганского веселья и радости.

- Веришь? - спросил он.

Смит стиснул кулаки, опустил голову.

- Верю.

Москва - Краков

А как только он поверил, пред ним открылись врата той самой преисподней. Какой величины, какой формы на самом деле их приделы? Действительно ли они столь микроскопичны?

Теория Прунцла, этот учебник хаоса, утверждает ясно: универсального масштаба величины событий не существует. Не существует мало существенных или же не важных событий. Плевок пьяницы в сточную канаву Архангельска вызывает ураган над Майями. Кто-либо, глядящий в будущее, не должен видеть во всем этом логики; достаточно того, что он замечает существующие связи. Он знает. Он знает. Он совершенно не нуждается в каком-то сверхчеловеческом могуществе, не нужны ему никакие сверхъестественные способности - чтобы переносить горы, уничтожать народы и стирать царства с лица земли; для этого ему нужно только знание. Знание того, какой стебелек травы на лугу сломить, к какому кирпичу в стене прикоснуться, какое слово следует сказать, а какое не произносить... Еврей таким знанием обладал. У него не было только лица. А лицо ему подарил Ксаврас.

Скрипа этих малых врат совершенно не слышно. Невозможно заметить их перемещение. Тем не менее, исходящее из-за них пламя отбрасывает тени, и по движениям этих черных монстров собственных чувств ты узнаешь время открытия. И Смит уже начал замечать некоторые очевидности. Смерть Еврея. Пытки Серьезного. Поход на Москву. В двух последних событиях связи были настолько очевидны, что их следовало увидать, даже ничего не зная про Еврея. Серьезный умер на глазах у всего мира - чтобы Посмертцев начал мстить Выжрыну. И сам Выжрын пошел на столицу - чтобы еще сильнее сконцентрировать на себе внимание Красной Армии. Все это было очень простые, ясные, для всех понятные условия успеха самоубийственной операции троицы бомбистов. И кроме них Ксаврас выполнил - согласно инструкциям собственного брата - множество других дел, лишь на первый взгляд абсурдных.

Дело в том, что атомное уничтожение Москвы не была для Выжрына окончательной целью, а всего лишь одним из условий для ее достижения. Чтобы сделать вероятным будущее мира до стопроцентной реальности, в котором будет существовать независимая Польша, Ксаврасу необходимо было сделать больше, гораздо больше сломать стеблей, к гораздо большему числу кирпичей прикоснуться, а слов высказать и умолчать. Еврей объяснил ему про это, он видел всю эту сеть взаимных связей всего со всем остальным.