Но эта ярость недолговечна, именно потому, что она слишком велика. В оставшемся от наводнения иле скоро будут найдены обломки разрушенных зданий и трупы всех погибших.

Люди постараются восстановить уничтоженное. Земледелец отыскивает то место, где он сеял. Увы, банджир унес и урожай и землю. Пригорок, отмечавший его поле, превратился в озеро, скрывшее в своих недрах плоды его тяжкого труда, и в ласковом журчанье воды столько же фальши, как в улыбке злодея.

Что ж… если вода теперь там, где была суша, зато обнажился большой участок земли, ранее не существовавший. О, эта показная доброта врага, ведущего себя так, словно он хочет в одном месте отдать то, что отнял в другом. И новая почва плодородна…

За работу, за работу! К предстоящему голоду надо заготовить рису… и кофе надо заготовить к тому голоду, который в Европе именуется торговлей! Надо работать, чтобы дети…

Работать? Чем? Где пачол — лопата? Унесло водой. Работать на жену и детей? Разве их не унесло, как и орудия труда? Не поглотило, как дома, сады, посевы?

О, счастлив ты, труженик, если судьба не пощадила тебя для работы в иле, который окажется таким плодородным, потому что…

Да, потому что твой пачол наткнется на трупы! И когда земледелец встрепенется и присмотрится, лопата выпадет из его рук… он узнает тело… он узнает многие тела…

Кто это такой?.. Нет, да кто же это был? У него левая рука обмотана… Это был Каридин, так мужественно сражавшийся с тигром, так радовавшийся тому, что он сможет выкупить из заклада саронг жены ценою своего бесстрашия!

А это? Это Па-Симах со своим сынком в объятиях, сынком, которого он так любил. И Симах, который так гордился, что имя его отца всегда будет упоминаться при рассказе о геройском подвиге Каридина!

А вот возле ступы для толчения риса лежат тела трех девушек… Как мило пели они в тот вечер!

А чуть поодаль лежит труп старика, так метко сказавшего, что банджир сильнее тигровых когтей…

Но здесь нет трупа Лунтара. Услышав страшную весть, он побежал к дому своего хозяина, вывел из стойла коня — который так резво бегал! — и — вперед… вперед… Но банджир догнал и его. Ибо Лунтар ошибался, думая, будто мышцы коня сильнее наводнения!

А вот Салеман и Дауд — двое детей с царственными именами, и Кромо, спасшийся от пуль и клевангов жителей острова Бали… Их тоже настиг банджир!

А дальше в иле лежат два тела, крепко обнявшиеся… Разъединить их было бы трудно даже после смерти: их придется похоронить вместе! Это Керто Виджойо, которому предстояло сделаться писцом у помощника сборщика податей, и четырнадцатилетняя Ситу, с таким нетерпением дожидавшаяся этого назначения, чтобы стать женою Виджойо…

И ревнивец Дайик обвил в смертной борьбе своей рукой прелестную Аиссу, как бы для того, чтобы укрыть ее от глаз мужчин, которые найдут ее обнаженное тело после спада воды.

А Амия, которой предстояло переименовать себя в Эмбох-Сари? Женщину ль надо искать или мать? Не она ли это лежит с искаженным лицом, словно сраженная двойного смертью? И не ее ли это ребенок — этот бесформенный комок, родившийся в воде?

О боже, о боже! Мы отвращаем свой взор от этого опустошения! Мы слышим последние вздохи, мы чувствуем последние судороги мышц, мы понимаем последние молитвы… сердце наше сжимается болью. Ибо, читатель, эти яванцы были людьми! Трупы, лежащие вон там и угрожающие заразой, — трупы людей. Они чувствовали, надеялись, страшились, как и мы. Они так же притязали на счастье в жизни, как мы…

Читатель, голландец! Они были люди, эти яванцы!

И тот, кто уцелел и горестно стоит на опустошенном клочке земли, безуспешно ища взглядом место, где он сеял, — тоже человек! И когда он ищет тела своих родных, своей матери, своей жены, своего ребенка, у него сжимается сердце в комок, — как от страха не найти их, так и от страха, что они найдутся! И когда ему удаются его скорбные поиски, отчаяние ножом рассекает его душу, как было бы с тобой самим, читатель, если бы ты нашел труп своего ребенка, своей невесты, своей матери…

Яванец — человек, о читатель!

1861 год (Из цикла «Разное»).

ЛЕГЕНДЫ О ПРОИСХОЖДЕНИИ ВЛАСТИ[12]

— Брат мой, о ты, который выше меня, достань мне с дерева гранат. Он, как красавица с полуоткрытыми устами, улыбается мне из-за огненных цветов и темной зелени. Видишь, он вполне созрел и даже раскололся, и пурпуром горят края раны, которою он старается привлечь меня. Мне страстно хочется достать этот гранат, брат мой! Ты, который выше меня, протяни руку и сорви, чтобы я мог его съесть!

Брат исполнил просьбу, и младший съел гранат.

Вскоре после этого старший брат пошел бродить по полям и увидел дикую козу, спустившуюся с гор в долину и искавшую своего козленка.

— Не видал ли ты моего козленка? — сказала она, обращаясь ко льву. — Ты живешь в долине и знаешь все тропинки, столь мучительные для моих ног с раздвоенными копытами.

— Брось искать козленка, — отвечал лев, — и приди ко мне, чтобы я тебя съел.

И лев сделал, как сказал.

— Зачем ты съел козу, искавшую своего козленка? — спросил у льва старший брат.

— Ты слышал, как она жаловалась на «неприспособленные ноги», — отвечал лев. — Разве я поступил неправильно, когда съел ее? Посмотри на мои когти, как они «приспособлены»! Взгляни, какие у меня зубы! Вот почему я съел козу!

Юноша задумался и посмотрел на свои руки, которые были длинны, крепки и мускулисты. Он счел их настолько «приспособленными», что… решил заставить младшего брата служить себе.

Когда младший брат снова попросил нарвать плодов, то он ему ответил:

— Взгляни на мои руки! Не сказал ли ты, что твоими ты не можешь достать гранат? Служи мне, а не то я тебя съем!

С этой минуты младший брат стал служить старшему. Но он не радовался открытию, которым старший брат был обязан льву.

Так это осталось и до сих пор.

Вольтер сказал: «Если бы не было бога, то пришлось бы его выдумать». Само собою разумеется! Всякая власть от бога. Кто хочет власти, хочет бога. Кто нуждается во власти, в авторитете, тот создает бога. Так поступали Моисей, Конфуций, Заратустра, Нума Помпилий, Колумб, Кортец. Так поступали все главари, предсказатели, волшебники, жрецы. Так поступает и в наше время всякий, кто хочет властвовать. Количество богов поэтому столь же велико, как число желаний. Для каждого нового желания — новый бог.

Холловей превращает в богов неизвестных врачей, которые приказывают вам покупать его пилюли. «Так хочет господь», — говорит Моисей. «Так хочет доктор такой-то, — говорит Холловей. — Будьте послушны и покупайте». И оба прибавляют: «Иначе вы погубите душу».

Некая служанка пошла гулять с детьми своего господина. Ей приказали хорошенько смотреть за ними. Но, подите ж, дети были непослушны и разбежались, так что ее присмотр и заботы были ни к чему.

Тогда она из «ничего» создала черную собаку, которой пугала каждого ребенка, не желавшего играть под ее присмотром. И дети страшно испугались этой собаки, и стали послушны, и не отходили от служанки. В глубине сердца она взглянула на бога, которого создала, и нашла, что он хорош.

Дети же, постоянно испытывая страх перед собакой, лишились рассудка.

Такими они остались и по сей день.

Один путник вез много золота и серебра. Страшась разбойников, он запасся оружием. За ним следовали его слуги, которых было больше, чем всех разбойников в стране вместе взятых. Он был так хорошо вооружен и у него была такая хорошая свита, что целое войско не могло бы отнять у него его сокровищ.

Некоторые разбойники, не знавшие этого, пробовали нападать на него, но потом долгое время раскаивались, если не погибали от меча тут же.