Мгновение они смотрели друг на друга, а потом непонятно откуда взявшийся страх защемил в груди у девчонки, и она резко закрыла глаза, пытаясь как можно быстрее уснуть. А потом, на утро, можно будет притвориться, что это был всего лишь сон, чтобы не краснеть от каждого взгляда Учихи. Не беспокоясь о том, что он ее отвергнет, даже если так хотелось признаться в своих чувствах. Но заснуть в эту ночь ей не удалось.
Июнь
1 июня.
- Итачи-сан, а где Кисаме-сан?
Харуно, неловко пряча взгляд, всё-таки задала столь долго мучавший ее вопрос. Без Хошигаке становилось труднее оставаться серьезной и не краснеть в присутствии Учихи. И сегодня Кисаме почему-то не было. И судя по тому, что его кровать была собрана и все остальные вещи непонятно куда делись, ждать его стоило не скоро.
- У него есть кое-какие дела в другой деревне.
Учиха, лишь на мгновение оторвав взгляд от странного свитка, взглянул на Харуно, а затем принялся изучать его дальше. Хотя даже иероглифы никак не могли обрести значение, все мысли крутились лишь вокруг девчонки. Теперь, когда Кисаме не будет здесь порядка пяти дней и ему с Харуно предстоит провести эти дни лишь вдвоем, Итачи понял, что ему понадобится огромная сила воли, чтобы попытаться не обращать внимания на девчонку.
2 июня.
Пристально разглядывая свои ладони, словно пытаясь найти в них что-то интересное, девчонка пыталась не думать об Учихе. Но мысли о том, что что-то неумолимо менялось, так и весели тугим комом в воздухе. Она чувствовала кожей его едва уловимые взгляды, а когда оглядывалась, то понимала, что Итачи смотрит совершенно в другую сторону. Это было более чем странно. Даже странная сладкая тяжесть внизу живота, не проходившая уже в течение некоторого времени, когда они с Учихой остались вдвоем, отзывалась легким покалыванием в сердце. Харуно боялась верить в то, что для него она всего лишь девчонка, которую просто удалось чудом спасти.
3 июня.
Ворочаясь с боку на бок, Харуно никак не могла уснуть. Отвернувшись от окна, Сакура медленно села на кровати, затем, откинув чуть в сторону одеяло, поднялась и направилась за стаканом с водой, находившимся на столе. Учиха сидел в своем излюбленном кресле и что-то внимательно читал.
Всё как обычно. Никаких томных взглядов, никаких проявлений заботы и чувств. Вся любовь девчонки, как ей казалось, оставалась безответной, а это приносило еще большую боль.
Медленно волоча ноги по полу, Харуно всё-таки не успела заметить какую-то преграду и, споткнувшись, совершив при этом немыслимый пируэт, оказалась в объятиях столь желанного человека. Страха не было – была лишь нежность и неловкость, отражавшаяся в ее глазах. Мгновение они просто смотрели друг на друга. Пытались понять, как они, столь разные люди, вот так вот оказались сейчас вдвоем, в этой комнате. Она, ничего не знавшая о себе, кроме того, что безмерно его любит, он – отъявленный преступник ранга S. Создавалось такое ощущение, что будто сама приспешница-судьба играет с ними.
Но когда это хрупкое девичье тело оказалось в его руках, он просто не выдержал. Всё его терпение и самообладание куда-то исчезло, а то желание прикоснуться к губам девчонки своими стало почти болезненным, необходимым, как глоток свежего воздуха. Харуно почувствовала, как ее губы касаются губ Учихи, сливаясь в самом трепетном поцелуе из всех возможных.
А затем, неловко обвив руками его шею, девчонка притянула его ближе к себе, затягивая в более глубокий и волнующий поцелуй. Всё напряжение, царившее до этого в воздухе, куда-то исчезло. Всё стало теперь понятно и без слов.
Руки Харуно, путавшиеся в волосах Учихи, его ладони, скользившие по ее оголенным из-за ночной сорочки плечам, – всё было так правильно. Она чувствовала жар его тела. Ощущала каждую его эмоцию через их соприкосновения, и девчонка, как губка, впитывала в себя все его чувства, отдаваясь им безвозвратно.
Она почувствовала, как сильные руки Учихи обхватили ее, а их поцелуи, казалось, стали еще более пьянящими. Девчонка даже не заметила, как оказалась на своей кровати и как руки любимого скользнули по ее плечам, цепляясь за лямочки, спуская их вниз, тем самым оголяя небольшие девичьи груди. Как его губы, целующие теперь ее изящную шейку, плавно и плавно спускались вниз, поцелуй за поцелуем, миллиметр за миллиметром.
Всё было слишком прекрасно, чтобы быть реальностью, она была слишком счастлива.
Когда губы Учихи добрались до ее вмиг отвердевшего розового соска, нежно целовали его, Харуно выгнула спину и, казалось, в ее тело вонзились тысячи самых приятных маленьких осколков. И Итачи хотел подарить ей всю ту нежность, которую испытывал к ней, всю ту любовь, которую она, девчонка, смогла в нем разбудить.
Боль в паху становилась всё более ощутимой с каждой секундой, с каждым стоном девчонки, с каждым движением ее тела, выгибающимся под ним. И тогда, сбросив последние оковы самообладания, Учиха вошел в нее, медленно, стараясь причинить как можно меньше боли.
Он сцелововал ее бисеринки слез на лице, шептал слова утешения. И только когда девчонка поняла, что боль почти исчезла, она качнула вперед бедрами, заставляя его врываться в самые затаенные уголки ее тела.
Они двигались в такт друг другу, получали немыслимое всепоглощающее удовольствие от этого. Границы дозволенного, казалось, уже были стерты, а время напрочь потеряло всякий смысл. Лишь их стоны, их слова любви и признаний.
Всё было так похоже на какую-то запретную сказку. А потом долгожданная кульминация захлестнула их одной волной, заставляя выгибаться еще сильнее, и спустя мгновения прижавшись потеснее друг к дружке, забыться в самом сладком сне. Просто наслаждаться этой неимоверной близостью.
Июль
«Никакого белого пуха. Всего лишь незнакомое, но такое родное лицо перед глазами. Парень с огненно-желтыми волосами улыбается мне и протягивает свою руку. Но я боюсь. Не его. А той неизвестности, что окружает меня. Но по невиданному призыву сердца я протягиваю руку и кладу свою ладонь в его. А потом уже столь привычный ветер пытается размазать все краски, унести с собой этого странного друга, но ничего у стихии не выходит. И я радуюсь.
Как хорошо, что ты здесь, Наруто».
Девчонка открыла глаза. Судорожно схватившись за край простыни, Харуно попыталась успокоиться. Взгляд непроизвольно метнулся в сторону Учихи, лежавшего рядом с ней. Такой родной, такой теплый. Она всё вспомнила.
Август
Он целует ее руки, девчонка лишь улыбается. Но в глазах отражается неимоверная грусть и печаль.
- Я всё знаю.
Как гром среди ясного неба.
Девчонка долго не решалась сделать этот шаг, признаться ему в том, что всё знает, в том, что всё вспомнила. Но этот шаг был необходим, слишком уж много поменялось в их отношениях, слишком близкими людьми они стали.
Его лицо вмиг изменилось. Сколько раз его Кисаме предупреждал об этом. Сколько раз говорил. А он не хотел об этом даже думать, и теперь, когда девчонка всё знает, он чувствует, что теряет ее.
- Как давно?
- Около месяца.
Короткий диалог, так не вязавшийся с их прежними поцелуями. Девчонка проводит рукой по волосам, заправляет выбившуюся прядь за ухо, печально улыбается и:
- Прости…
Он в недоумении пытается надеть столь привычную маску безразличия, но тщетно. Эмоции слишком ярко отражаются на его лице, и тогда Учиха уже пытается увеличить между ними расстояние, сохранить дистанцию, которая по обычаю возникает между самыми непримиримыми врагами, между такими, как они – медиком деревни Листа и преступником организации Акацуки.
Удалось: на лице не отражается ни единой эмоции. Как каменная стена, сквозь которую не пробиться.
- Я люблю тебя.
