Февраль

20 февраля.

«Главное – попасть, не промахнуться. Всего немного чакры и концентрации; ведь ты сможешь, Сакура. И плевать на то, что кровь из раны в животе струится огненными ручьями по коже, капая на снег, и на то, что сейчас я почти не чувствую земли под ногами. Главное – выполнить миссию, а потом уже и помирать можно».

Она не промахнулась, она попала, нанесла сокрушительный удар противнику, тем самым победив в этой битве, но по всем правилам проиграв в этой жизни. Ведь из рваной раны на животе торчала маленькая иголка. Яд, который уже начал действовать, сразу перемешиваясь с кровью, разливаясь по сосудам, прокладывал дорогу к сердцу, чтобы убить окончательно. И никакое противоядие уже не поможет.

Времени у Харуно осталось совсем мало, а пробовать хоть как-то вылечиться не было ни сил, ни возможностей. Она просто падала в черную бездну ее сознания, где на дне пропасти находился пух, белый, как этот снег под ногами. И никаких алых пятен от ее крови. Всего лишь пух, всего лишь бред.

«Я, наверное, умерла»…

21 февраля.

- Кто бы мог подумать: ниндзя Конохи, да еще здесь, в стране Снега, - странно ухмыльнувшись, Кисаме слегка наклонил голову вниз, поближе рассматривая почти бескровное лицо девчонки.

- Она жива.

Итачи, как всегда, был немногословен, но эти слова подразумевали то, что девчонке повезло. Несказанно повезло. Только холод мог ослабить действие яда или вообще его нейтрализовать. А девчонка, судя по всему, провела здесь не больше суток. Значит, шансы еще были.

Март

3–4 марта.

«Белый пух – он такой красивый, такой теплый. Так приятно здесь находиться. Кажется, нет большего счастья, чем наблюдать, как ветер играет с твоими волосами, а лицо любимого всё время перед глазами.

Только не исчезай. Но стихия, словно услышав мое пожелание, размазала все краски и образы, оставив после себя лишь серые оттенки, унося с собой образ того, кто так дорог моему сердцу.

Нет! Саске, не исчезай не бросай меня снова!!!»

- Она часом не померла, эта твоя девчонка? До сих пор не понимаю, зачем она тебе, всё равно толку от нее мало будет, разве что только проблемы.

- Она жива. Яд проник сразу же в кровь, а это ухудшает последствия. Но сейчас она просто спит.

Девушка на кровати странно дернула головой, а ее руки непроизвольно взмыли вверх, как бы пытаясь кого-то ухватить, обнять, либо просто задержать. На лбу у Харуно выступили капельки пота, стекавшие вниз по виску, а губы дрогнули, как натянутая струна, выговаривая шепотом лишь одно:

- Не исчезай, Саске!

В ответ на этот шепот Хошигаке лишь сдавленно хмыкнул, с интересом наблюдая за эмоциями на лице старшего Учихи.

- Кажись, сердце твоей девчонки занято, Итачи-сан.

Учиха никак на это не отреагировал, лишь, немного помедлив, сказал:

- Она приходит в себя.

6 марта.

«Никакого шума в ушах, никакого белого пуха, лишь странная боль во всём теле, и слышны лишь тихие шаги неподалеку. Так хочется проснуться, но веки такие тяжелые, словно сделаны из особо тяжелого сплава олова, нет сил ни на что, даже на то, чтобы просто открыть глаза. Может быть, попытаться потом, когда будет легче?»

9 марта.

Глаза Харуно медленно открылись, а сильная боль во всём теле никуда не исчезла, ее просто стало легче переносить. Слегка повернув голову на бок, девчонка увидела двух мужчин, сидящих за столом, в странных черных одеждах с непонятными красными пятнами.

- Где я? - тихий шепот сошёл с ее губ – на большее она не способна, на большее просто нет сил.

Кисаме, повернув голову в сторону девчонки, ухмыльнулся, а затем перевел взгляд на Учиху, с нетерпением ожидая ответа последнего.

- В безопасности.

Это был короткий и исчерпывающий ответ, правильный и совершенно ошибочный.

«Как я могу быть в безопасности? Я даже вас не знаю. Да и что я могу сделать, когда тело ломит, словно кости перемололи в порошок, когда я даже не могу вспомнить, что было вчера? Да я даже собственного имени не помню».

Последнее, на что хватит не столько сил, сколь упорства, – это на слабое движение губ в беззвучном шепоте, задающих вопрос: «Кто я?»

Апрель

- Итачи-сан, а как давно вы с Кисаме-саном путешествуете по миру?

Теплый весенний ветер слабо трепал розовые пряди волос, а живой блеск в глазах явно излучал надежду на то, чтобы услышать ответ.

Итачи задумался. Его глаза, казалось, обволокла пелена воспоминаний, но потом она так же быстро исчезла, как будто совсем и не появлялась. Девчонка ведь не знала, что они на самом деле не обычные путники в этих странных плащах. Харуно вообще ничего не знала, а если быть точнее, ничего не помнила из своей прошлой жизни, и сейчас она была похожа на маленького любознательного ребенка, которого так легко запугать правдой этого жестокого мира.

- Десять лет.

Краткий и холодный ответ. Но он никак не вязался с тем, что творилось у Учихи на душе. Он до сих пор не понимал, откуда взялось это странное щемящее чувство в груди, когда впервые увидел её, такую беззащитную и израненную, словно разбитую фарфоровую куколку, на том холодном снегу.

Сейчас она была такой же беззащитной, ничего не помнящей о прошлой жизни девчонкой и ничего не знающей о настоящей.

Харуно слегка наклонила голову на бок, поправила край покрывала, на котором сидела, и улыбнулась.

Ей нравилось сидеть здесь. Наблюдать за тем, как ветер колышет нежные лепестки цветков, за тем, как чересчур оживленные птицы что-то весело щебечут, и, конечно же, за тем, как ее Итачи-сан читает какую-то интересную книгу, в то время как Хошигаке лишь протирает свой странный длинный меч. Она была готова смотреть на всё это вечность, но только когда её взгляд останавливался на Учихе, на душе становилось легче, а сердцу этот человек казался таким родным, что, казалось, стоило взглянуть на него – и все проблемы мигом исчезнут. Она готова была идти за своими учителями и в огонь, и в воду, за тех, кто спас ее жизнь, она бы сейчас без раздумий отдала свою.

Май

15 мая.

- Итачи-сан, что мы будем делать с этой девчонкой потом, когда память к

ней вернется?

Кисаме уже не раз задавался этим вопросом, и уж очень его волновала эта странная привязанность Учихи, которая вряд ли обернется чем-нибудь хорошим.

- Мы будем ждать, а покамест надо придерживаться планов нашего главного задания.

Хошигаке кивнул. Не нравилось всё это ему, ох как не нравилось.

30–31 мая.

«Белый пух кружит в воздухе. Я слегка касаюсь пальцами его кончиков, и пред глазами появляется лицо – незнакомое, но столь похожее на лицо на моего Ангела, на моего Итачи-сана. Но я знаю, что это не он. Этот человек холодный, от него так и веет тьмой и одиночеством. Но появившийся непонятно откуда потом ветер приносит с собой образы других людей, тоже незнакомых, но почему-то таких хороших и неизвестно почему столь родных для моего сердца».

Девчонка медленно открыла глаза, и тут же темень ночи спрятала под своим покрывалом, всё то, что ее окружало.

Учиха сидел рядом в уютном кресле, слегка прикрыв глаза, словно сделал это на мгновение, но Харуно уже достаточно изучила его, чтобы понять, что тот всего лишь спит. И, пользуясь этим временем, девчонка внимательно изучала его, каждую черточку его лица: слегка угловатый подбородок, тонкую линию губ, две полоски возле скул и подрагивающие густые ресницы. Она готова была любоваться им вечно. Но Итачи, словно почувствовав чей-то взгляд, резко открыл глаза. И увидев то, что это именно Харуно за ним наблюдала, он пришел в замешательство. В зеленых глазах девушки не было испуга, была лишь глубокая нежность и интерес.