– Сам Дюмон очень активно заимствовал из репозиториев Института Брусенцова, мягко выражаясь, стырил и саму программную платформу. Возможно, Living W. разрабатывалось корпорацией, как бионическая имитация космического паразита; допустим, что ради другой цели – максимально улучшить здоровье, выживаемость и жизнедеятельность клиентов. Но и паразит мог научиться читать код ИМФ и тоже использовал его в своих целях. Мы ведь не знаем, чем занимались исследователи Атлантического альянса на «Тор-2», прежде чем инфекция попала там в среду жизнедеятельности.

– И всё же зачем это было надо самому Дюмону? – строго спросил старший по званию.

– Дюмон всё еще контролирует большую часть рынка семян, спор и эмбрионов, а также органов для трансплантологии, как синтетических, так и выращенных на живых плантациях. Дюмон продает средства для поддержания здоровья и молодости, в первую очередь ИМФ. Дюмон контролирует производство и поддержание жизни, а с помощью инопланетного паразита он захотел стать самой жизнью, получить способность жить и выживать в любой, даже самой неблагоприятной среде. Под «Дюмоном» я понимаю, конечно, не только его самого, но и всех его богатых клиентов, которые считают себя высшей расой.

Контр-адмирал сел за свой стол и погасил настольную лампу.

– Вы свободны, отдохните с дороги, товарищ капитан III ранга. Утро вечера мудренее. И постарайтесь хорошо выспаться – без снов-кошмаров. А завтра с утра пораньше принимайтесь за дело. Вас будут ждать для инструктажа в шестом техническом отделе.

Аэрокар пролетел между двумя корпусами Института Прошлого и Будущего, которые напоминали надувшиеся под воздействием ветра полотнища косых парусов – и в самом деле их фасады, снабженные актуаторами, меняли свою кривизну согласно программе. А фотонические покрытия на фасадах образовывали огромные экраны, на которых крутилась видимая даже из космоса социальная реклама.

Вдалеке маячил плавучий аэропорт, похожий на кита; к северо-востоку в утренней дымке проглядывали плавучие индустриальные громады, особенно выделялись своими циклопическими размерами доки, верфи и нефтеперегонные заводы, на их фоне сияли «магические кристаллы» лабораторий и институтов. Легкими переливами яркости просматривались и многоярусные плантации тюльпанов, похожие на алхимические колбы.

Была видна и дамба, она была похожа на волну, несущую бесчисленные охапки хрустальных одуванчиков.

Под действием моря и ветра многолопастные "цветы", почти не имеющие трения вращения, крутились и вибрировали, охотно превращая кинетическую энергию стихий в электричество.

Сейчас аэрокар летел над "слоем" старых судов, вставших на вечную якорную стоянку неподалеку от плавучих мусороперерабатывающих заводов, похожих на кракенов.

– То, что внизу, называется Петронезией. За короткое время она была под завязку заселена выходцами из южных стран – там как раз шли войны Внутреннего Полумесяца, – сказал красавчик Эдди. Так, по крайней мере, он назвал себя.

– Они не виноваты, – заметила честная Настя. – Войны были инспирированы Атлантическим альянсом, который не хотел, чтобы эти страны дружно развивались и сами производили высокотехнологичную продукцию.

– Ладно, только ты мне политинформацию не читай, я ведь не член твоего трудового коллектива, – и Эдди первый раз поцеловал Настю, так умело, взасос, что ей очень понравилось. И заодно стало очень стыдно, правда ненадолго.

Они приземлились на понтон и пошли по главной «улице» Петронезии. Несмотря на поздний час, на этой улочке было достаточно людей, там и сям мелькали огоньки косячков, дисплеев и проекторов. Странная улочка. По бокам – мачты, надстройки, краны, лебедки, антенны, комингсы люков и крышки трюмов. Слегка качается и стонет улочка под ногами. Это под покрытием из саморастущего пластика-вегетанта, похожего на дерн, бултыхаются старые суда, трофейные эсминцы, траулеры, буксиры, танкеры, баржи, чьи балластные цистерны и трюмы заполнены поропластом.

Можно поозираться на местную публику, подмазанную сиянием рекламных пузырей, которых свежий вечерний ветерок растаскивает во все стороны от делового центра города. На богемные шарфы продавцов нацеплены психоконнекторы – похожие на жуков, они шевелят ножками электродов. На предплечья наклеены трансодермы, которые источают под кожу всякую дурь. К лацканам пришпилены блестящие кристаллы процессоров, предназначенных для работы с психикой. В пригоршнях, как снежинки, лежат психософты и глюкософты. Голографические проекторы, встроенные в очки продавцов, выдают заставки игр. Наслаждайся и оттягивайся за гроши – весь этот игровой софт взломан хакерами из группировки «Иншалла».

– Здесь можно купить нелегального андроида, чтобы общаться с ним в стиле маркиза де Сада, о котором тебе вряд ли рассказывали в школе. Можно даже поредактировать гены или поуправлять их экспрессией. Но это, естественно, не на улице, а в уютном трюме, – усмехнулся Эдди, оценив восторг Насти.

– Тут даже можно приобрести хакнутый ИМФ от корпорации Дюмон – знаменитый Living W., – добавил он. – И тогда вечная и веселая жизнь обеспечена.

– Так я и поверила, – отозвалась Настя. – Мне вполне хватает легального отечественного патоцида, который тоже прекрасно справляется с вирусами, бактериями и другими патогенными факторами, штопает порвавшиеся сосуды и кожу.

– Это далеко не то же самое. Но правильно делаешь, что не веришь – контрафактной Living W. не существует. Эта ИМФ не взламывается и не копируется. Она – только для очень богатых.

Настя не успела оглянуться, как Эдди приобрел трансодерм и наклеил ей на шею в районе артерии. Потом они жевали какой-то искрящийся «песок» – он становился шипящей пузырящейся жидкостью только во рту – пузыри как будто летели в голову и там всё тоже весело пузырилось, даже мысли перестали склеиваться. А благодаря жуку-психоконнектору, заползшему в Настин нейроинтерфейс, и кристаллику глюкософта, сейчас она видела повсюду бабочек, колибри и орхидеи. Ещё, видимо, подействовал трансодерм – и раскрылось небо, оттуда затрубили ангелы и заиграли что-то вроде «Чаттануга чучу». А затем была еще какая-то вечеринка, там девушки крутились в прозрачных сферах, которые были подвешены к потолку на невидимых тросиках из углеродных нанотрубок. Сферы, к тому же, были заполнены жидкостью. Судя по отсутствию пузырьков, легкие танцовщиц заполнял кислородсодержащий перфторуглеродный гель.

А после вечеринки Настя целовалась с Эдди, а в линзоэкранах, покрывавших его зрачки, мелькали какие-то цифирки и фигурки. Что было затем, она… не помнит.

Очнулась Настя уже не в Петронезии. Какое-то круглое мрачное помещение, похожее на языческие храмы. Она сидит на холодном каменном полу. В нишах – огни и изваяния странных божеств. Они как будто поглощали друг друга всем телом. Огонь был и посреди зала, на жертвеннике – он не сжигал, только растекался по руке и слегка пощипывал. Жертвенник висел в воздухе без опор, как сверхпроводник в магнитном поле. Возле него стоял Эдди и какой-то высокий представительный мужчина постарше. В зале были и другие люди с лицами, которые покрывали мимические маски; сейчас все они поголовно источали сладкие улыбочки.

– Подойди сюда, Настя, – мягко сказал Эдди. – Не бойся.

Она встала и подошла к жертвеннику. Ноги были словно чужие, они слушались Эдди.

– Сегодня твоя жизнь начнется заново. С приобщения к таинствам Вселенной. Подними голову, она смотрит на тебя.

Настя опять послушалась. Сейчас над ней не было потолка. Сквозь багровые всполохи виделся громадный глаз. Это что еще трансодерм действует или Эдди загрузил ей новый глюкософт?

В руках пожилого мужчины появился цилиндр из благородного металла. Раз и из него вышло облачко зеленоватых искр.

– Подойди и вдохни это. Просто вдохни эти искорки, – зашептал Эдди. – Это жизнь, хотя и не похожая на нашу. Она хочет быть с нами в симбиозе, она щедра. Вдохни. Ты же не ксенофобка, как бритые затылки, которые заправляют делами в Земском соборе и ходят торчать в музей Русского фронтира. Ты открыта Западу и Востоку, Небесам и Преисподней. Помнишь, я тебе говорил, что контрафактной ИМФ Living W. не существует. Так вот, то, что находится в этом цилиндре – является недостижимым образцом для любой ИМФ. Это сама жизнь. Как только ты вдохнешь её, она станет твоей. Ты обретешь вечность, свободу, счастье, почти что всемогущество.