Камень.

Камень начал испытывать знобящее беспокойство еще в Вираце. Причем оно появилось не в глухих местах, где можно было бы ждать нападения. Он был охранником, самым молодым из четверки стражи. Да и вообще он был самым молодым в колонне из двух Зилов, направленной с товаром из Лесной гряды к пришлым, в Пограничный. Так что тревогу можно было списать на неопытность, что остальные и сделали.

Камнем его в сердцах прозвал дядя, отчаявшись приохотить Дарри к семейному делу, а там и прилипло. Дядя Двалин, заменивший ему отца и мать, был одним из самых уважаемых оружейников в Лесной гряде, а уж в работе с серой сталью равных ему не было вовсе. Нет, Дарри, милость Богов, был отличным слесарем, и металл чувствовал. Но вот - не лежала у него душа к работе с латунью, бронзой, железом и сталью, зато с камнем он возился - не оторвешь даже на обед. И, признаться, оно того стоило - он мог и штрек пробить быстрее всех, и грубую кладку сделать так, что держала без раствора - иглу между камнями не просунуть, да держала так, что у иного-прочего и с крепящими рунами похуже будет. Руны он только начал осваивать, но наставники уже задумчиво гладили бороды и переглядывались, а один из них, великий мастер рун и камня Килли, древний, как сами горы, сказал дяде, что умрет теперь спокойно, ибо увидел того, кто не только сменит его, но и превзойдет. Что же до тонкой резьбы и кружев из полудрагоценных камней - тут он еще не достиг истинного мастерства, но был близок к тому. Но, конечно, Дарри чувствовал камень, а камень чувствовал его. Им нравилось работать вместе - Дарри и камню. Пожалуй, только это и удерживало дядю Двалина от исполнения своего самого заветного желания - вернуть Дарри в оружейную мастерскую. Ну и, поскольку он имел неосторожность сказать об этом своем желании мастеру Килли, увесистый кулак последнего, поднесенный к самому носу с угрозой вынести дело на совет клана. Двалин, конечно, погорячился, ляпнув этакое старому рунознатцу и рунопевцу, но уж больно желание было неодолимым. Во-первых, Дарри, как ни отбрыкивался, к металлу дар имел, хоть и меньше, чем к камню. Во-вторых, у Двалина было две дочери, а им дело, кроме как торговую его часть, не передашь. Сын тоже был, но пока совсем малявка, и что из него вырастет - тайна гор, а тут уже почти готовый мастер и родная кровь. Ну и, наконец, хотя и по важности, наверное, можно бы и не в конце упомянуть. Учение у мастеров, особенно таких, как он сам или Килли, стоило дорого. Очень дорого. А жадничать и экономить, уча парня не в полную меру его сил - так уважение в роду потеряешь, каким бы мастером ты ни был. Эх, ну как бы прекрасно было учить Дарри самому - и все почитают, и деньги в доме остались бы! Но - племянник был непреклонен, как тот самый камень, в оружейной мастерской он лишь тянул лямку, хотя и старательно -что ж это за гном, если не хочет еще одно ремесло освоить? А зато с камнем его душа пела и радовалась. Так вот и стал он Камнем, по трем причинам. Первая - работать с ним любил. Вторая - упрям, как гранит, нет, как камень прародителя! Не буду, мол, и все тут!

Третья... Была и третья. Он был настоящим камнем в сапоге у дяди, по этой самой третьей причине. Ну, то что в нем не хватало положенного гному степенства - так это он мальчишка еще. До Большой жизни, когда гном уходит на четыре года в Большой мир проверить себя и пожить вне рода, ему был еще добрый десяток лет. Дарри было интересно с людишками, вот в чем беда. И ладно бы только с Пришлыми, те хоть в механике знают толк и на выдумки горазды не хуже гномов. Знают многое, так что и поучится у них в чем-то не грех. Да и порядочность, хуть и по-людски суетливая, в них есть. Но и пришлые, хоть и получше будут - тоже ведь людишки... Суетливые, скорожилки - что с них взять? Так ведь он, Дарри, и с нордлингами, и с озерниками, и с армирцами - со всей этой шелупонью норовит пообщаться. С охранниками, с купцами, приезжающими в урочный клановый срок на торги... И не совестно ему! Интересно, вишь, что в мире творится и как там устроено все! Того и гляди, с орками хороводиться удумает - позору больше будет только, если б на эльфийке удумал жениться! Поразмыслив, дяддя решил, что парню надо как следует обжечься, пусть даже и с потерями в деньгах или гордости. Не поняв, что все людишки - жулики (ну, пожалуй, кроме некоторых пришлых), не набив собственных шишек - добрым гномом не стать! Да и людские магики в Лесную гряду редко попадали, а, изучая руны, хорошо бы понимать и то, кто и как их снять или взломать может. Так что мысль отправить ненадолго и под приглядом племянника в людской мир сейчас, задолго до Большой жизни, сверлом вгрызлась в ум доброго мастера. А уж если гном что взял к себе в башку - тут и людской динамит не поможет эту задумку выбить! И когда он узнал, что старейшина Рарри направляет колонну из двух Зилков с товаром к пришлым в Пограничный - долго не раздумывал. Двалин отправился к старейшине и, не утаивая причин (у гномов это вовсе не принято), убедил его взять племянника в качестве охранника. Вообще-то это было не в обычае, хотя прямо предками это и не запрещалось. Конечно, Дарри прошел обязательную воинскую подготовку и начальную, первую из трех, службу в хирде, но все же в охрану обычно брали гномов, опытных в бою. Ну, или нанимали людей. Стреляли те, надо признать, получше гномов. Рарри, как водится, поупирался, но, во-первых, стволы и затворные группы работы Двалина были чуть ли не самой ценной частью груза, во-вторых, старейшина и сам тут был не без греха. Обычно на торги и даже на важные переговоры ездили гномы попроще, приказчики или управляющие. Видно, ему очень уж хотелось развеяться, и он в этот раз решил возглавить колонну сам. Так что взаимопонимание быстро, всего через полчаса взаимных упреков, хлопанья массивных ладоней по столу, сопения и споров, было достигнуто, а затем и закреплено добрым пивом.

Дарри, не подозревая о хитрых планах и коварных расчетах дяди, узнав о поездке, совсем было забыл гномье степенство, и только насупленые кустистые брови дяди Двалина его слегка привели к номинальным оборотам. Нет, он, конечно, не сидел в родных пещерах на цепи, и в людских поселениях бывал, но то были мелкие аборигенские городишки или торжища при замках владетельных баронов. Это все было - рукой подать, и давно не интересно, как все знакомое. А вот так - за четыре, а то и за пять с половиной (если старейшина решит ехать не через Вирац, а по Марианской переправе) сотен верст, да в большой город пришлых! Он воспринял это как подарок, так что весь день перед отъездом, проведенный, как водится, в бане, дяде пришлось вбивать в каменную башку племянника наставления и поучения, пробиваясь через мечтательность последнего. Хотя в бане о делах и не принято говорить, но - не удержался. Впрочем, баня и доброе тверское пиво придали ему благодушия, и напоследок уже, отдыхая, весь красный и распаренный, отдав последние наставления и заказы на покупки в Пограничном, кроме денег на эти самые заказы выдал племяннику на расходы неожиданно для самого себя много, вдвое больше того, что собирался дать вначале.

- Вот, - сказал он, протягивая взятый из резного шкафчика кисет из кожи выворотня, - тут шестьдесят марок. И тут..., - он вновь потянулся к шкафчику и вытянул из заговоренного только на него ящичка тяжелый цилиндрик в плотной коричневатой бумаге, - еще столько же. Добрых гномьих марок, людскими кругляшами это триста тверских рублей. Тебе точно должно хватить.

Заметив ошалевшие глаза племянника, он грозно сдвинул брови и рявкнул:

- Да не транжирь там! С толком потрать, на дельное что! А не найдешь дельного, так лучше назад привези! - и отхлебнул пива из солидной кружки, покуда племянник пересчитывал увесистые желтые кругляши толстыми, заскорузлыми, с вьевшимися в поры маслом и каменной пылью пальцами...