- Я... Как это сказать. Не знаю. - он схватился за голову. - Поверить не могу. У меня сын. Сын. - восторженно воскликнул он и тут же шепнул вопросительно - Сын?

- Ему 10 лет и два месяца. Не трудно посчитать Альберт. Я родила его в колонии. В то время, когда отказывалась верить. Если бы не он, я взрезала бы себе вены.

Мне не понравилось, что Альберт меня не слушал. Он полностью был захвачен неожиданной новостью.

- Сын. У меня сын. 10 лет и два месяца. Невероятно. 10 лет и два месяца. Альберт Петрович. Ирма? Но почему... Прости, конечно. Можно? Можно мне поговорить с ним? Пожалуйста?

Я не могла отказать. Я действительно не могла отказать.

- Не задерживайся. Мы еще не закончили со всеми делами.

Сначала Альберт просто ходил кругами вокруг Павла, не решаясь подойти. Павел заметил это и предложил сразиться один на один. Из стоек они выхватили автоматы и начали дружно садить во взрывающийся, рокочущий и мигающий экран. Они быстро нашли общий язык. Когда принесли десерт, Альберт вернулся.

- Мороженое отнесите вон тому молодому человеку. - сказала я официанту, показывая на Павла.

- Позволь, я сделаю это сам. - Альберт забрал поднос у официанта.

- Возвращайся скорей. - напомнила я ему.

Альберт был доволен.

- Замечательный мальчуган. В самом деле просто преотличный парнище. И это мой сын, Ирма, мой сын. Ты должна мне разрешить увидеться с ним. Пожалуйста. Я свожу его... Не знаю ... На карусели.

- Мы будем здесь все праздники. Я думаю это можно устроить.

- Спасибо Ирма. Спасибо. Ты себе не представляешь как я рад. Ты. Ты лучше всех.

- Подожди, Альберт. Не спеши. Не думай, что я забыла, как ты со мной поступил.

- Если бы я мог вернуть время назад. Если бы я мог искупить как-то свою вину.

- Можешь. - сказала я ему.

Я рассказала Альберту о плане Гасана Гасановича, о том что именно он будет должен подменить деньги Дудилова.

- Ты близкий к нему человек. Тебе не сложно будет это сделать.

Конечно, Альберт испугался. Другого я не могла от него ожидать.

- Он сотрет меня в порошок, если узнает. Он жестокий человек.

- Если сделаешь все правильно, ничего не узнает.

- И все равно. Это очень опасно, но я сделаю это ради нас. - Альберт тут же поправился. - Ради нашего мальчика.

- Мне совершенно не важно ради чего или кого ты это сделаешь. За тобой долг Альберт и это хороший безопасный способ расплатиться.

- А для меня важно. Ради сына я готов на все.

- Такого я тебя не знала. - сказала я удивленно.

Он ответил с решительной усмешкой.

- Сам не догадывался.

- В любом случае, я уверена, у тебя все получится. - я поднялась- Куклу получишь завтра. Я свяжусь с тобой. Павел! Павел! Мы уходим.

- Как уходите, как уходите - заторопился Альберт. - Мы же совсем не поговорили.

- Ребенку надо спать.

- Но наш уговор в силе? Я смогу погулять с ним?

- Сможешь. - ответила я. - Звони в "Мечту" завтра. Тебя соединят с номером.

Подошел Павел. Я обняла его. Не смотря ни на что, приятное ощущение.

- Что сынок, сходим на автоматы? - говорил Альберт, прощаясь. - Я когда-то неплох был в контре.

- Папа перед тобою чемпион мира. У тебя просто нет шансов.

Альберт остался в ресторане. Ему было о чем подумать. Мы сидели в машине. Я завелась, согревала мотор. Павел, не смотря на мою просьбу, громко переключался со станции на станции. Я не могла отделаться от чувства, что все могло бы так и быть. Слева в окно ударил свет фар, потом пошел по дуге и замер, уставившись на песчаную нежилую отмель на середине реки. Я опустила стекло.

- Он согласился? - спросил Курузак.

- Без проблем.

- Хорошо. Тогда до завтра?

- До завтра.

Я повернулась к Павлу. Выключила магнитолу и, схватив за куртку Павла, потребовала.

- Давай, жох. Рассказывай. О чем вы там говорили?

Павел.

Не знаю, как она меня вычислила. Непростая тетка. Я это еще на базаре усек, когда она мужика того уложила. Классно вышло. Не понимаю все равно. Мобильник я сразу скинул. Ханыге какому-то задвинул, почти не глядя, главное чтоб на руках не висел. Потом что было, папке отдал. Пусть пьет, он тогда мамку не лупит. В поряде семья. Анька учится, я на улице. Нормалек. Стоим значит с пацанами. То да се. От Билана до баклана. Масштабно, значит, гундосим. Вижу, подходит. Я только в сторону. Оторвешься тут. Схватила, не отпускает. Говорит.

- У меня к тебе разговор есть.

Я естественно в непонятки.

- Пустите, скулю, тетенька. Вы меня спутали с кем-то.

Пацаны мои тоже пальцами шевелят.

- Э-э-э, коза-дереза. То да се. Пусти малого.

Эта так, спокойненько, из авоськи своей пукарик достает.

- Сча. - говорит. - Ребятки. Пущу. - говорит. У меня к другу вашему деловое предложение есть, как капусты без ущерба рубануть.

- Другой разговор, тетенька. - мои пацаны говорят. - Иди, Паха. Мы не в претензии.

Я тоже, значит, вступаю.

- С этого и надо было начинать. Еще там кое-что сказал. Не для записи. Пошли мы значит с ней в кафешку неподалеку. Давай она меня под пиццу с колой тревожить. То да се. Как зовут? Сколько лет.

- Паха, говорю. Лет четырнадцать. А ты что за деваха, никак не пойму?

Она меня не слушает. Талдычит значит свое.

- Жох, ты Паха. Такой мне и нужен. Хорошо, что маленький и худенький. Легко сойдешь. Что четырнадцать тоже хорошо.

- Чего ж, говорю, хорошего? Детской комнатой теперь не отделаешься. Теперь, если что "сижу за решеткой в темнице сырой", из которой, что показательно, за плохое поведение не выгоняют.

А ей до лампочки шестидесяти ваттной моя печаль-тревога. Свое гонит, дороги не уступает.

- Хорошо, говорит, потому как взрослый и все понимаешь. У нас дело с тобой покатит.

Надо лошарика одного развести. Должок за ним с давнего времени тянется. Ты мне поможешь, а себе пятихатку на конфеты заработаешь. - И леденец мне протягивает - На закуси все вышесказанное.

Я, ясное дело, леденец отвергаю.

- Вы не знаю, там, что обо мне думали. Если на конфеты решили подловить. Вы меня, незнакомая мне женщина, за кого принимаете. Не понятно и что совсем обидно, за конфету решили отделаться. Не пойдет у нас так, никак не пойдет.

А она смеется. Здоровущая такая баба. Если б не прикид фартовый, ей бы у папки в цеху молотобойцем халтурить.

- Меня Ирма зовут. А тебя теперь не Паха, а Павел. Будешь моим сыном.

- Совсем не понял - отвечаю - Лошарика развести по-доброму, это одна цена. А так что б сыном совсем другая. Повыше будет.

- Почему это - она меня спрашивает. Типа не поняла. Ладно, думаю. Готовь уши, я тебе сейчас насыплю с горкой. Вид такой сделал, будто рядом с Гарвардом живу, а не с хабзой автослесарной.

- Видите ли в чем дело, многоуважаемая Ирма, то что вы предлагаете безусловно заслуживает интереса и более детального обсуждения. Но перед началом наших переговоров хотелось бы отметить. Ваше предложение потребует несомненного предательства по отношению к тем моральным принципам, которыми я руководствуюсь. На мой взгляд этот факт должен быть учтен при согласовании условий нашей сделки.

Не скажу, что она так сразу рот и открыла. Но закочемарило ее, это стопудово.

- Где наблатыкался так? - она меня спрашивает.

А ей гордо отвечаю.

- Я между прочим с Пентагона. У нас здесь между универсамом Брест и собачьей площадкой и не такие эпизоды случаются. Так что насчет бабосов?

- Ты еще не в курсе дела, а уже деньги делишь?

- Самое время, чтоб без обид потом.

- Хорошо, Павел. Чего хочешь. Только так без загибов.

Я, конечно, своего не упустил. По-взрослому размахнулся, чтоб потом было чего вспомнить.

- Хочу плэйстэйшон третью, три дубленки. Домашний кинотеатр и гольфик двоечку. Не так чтоб развалюху. Года 88-го. Все после дела представить.

Вот тут она, конечно, изумилась.

- Возьми деньгами. Это тысячи две не больше.