- Первое, что приходит на ум при виде этой пустыни - чувство незавершенности. Чего-то недоделанного, что необходимо тут же исправить, подчистить, починить, достроить. Гибнут отвлекающие рецепторы, и в келье властвует мысль, творчество так нужное для плодотворного труда.

После детской-кельи переделке подверглась спальня. Стены и потолок были задрапированы легкой струящейся тканью. На полу лежал пушистый исфаханский ковер, созданный скромными пальцами восточных женщин. Примерно половину пространства занимала готическая высокая кровать с шелковым балдахином. Залу Антон оставил без изменений, напичкав нужной для представительства мебелью.

- Мои деловые партнеры - люди, отягощенные достатком и рядом заплесневелых табу. Я уважаю их за профессионализм и не хочу пугать их консерватизм. Я смиряюсь с этим, без головы влезая в конформизм. Зала стала называться "Необходимая комната" Из главного в ней были бар с неисчерпаемыми запасами. Пятиконечные коньяки, марочные вина, фигуристые водки, ликеры для любителей смешать голубой кюрасао и ржаное виски. В компактной морозилке - ванночки со льдом и бутерброды в целлофановых пакетиках. На журнальном столике стояла открытая коробка сосисочных сигар и соломка дамских сигарет. Веером лежали мужские глянцевые журналы, словно в предбаннике любой парикмахерской. Каждый кто утопал в вольтеровских с шелковой обивкой креслах, кто потягивал пахнущую клопами жидкость, кто вдыхал пьянящий аромат пота и слез счастливых от незнания собственного несчастья кубинских мулатов не мог не подумать.

- А хозяин с достатком. Дом полная чаша. Для начала с таким можно иметь дело.

Санузел, который Антон совместил с ванной комнатой, звался незатейливо "Приют странника". А вот кухню Фиалка задумал как филиал римских пиршественных собраний. Он не гнался за размахом лукулловых пиров ( слишком выпирала бы карикатурность). Он попытался схватить атмосферу, дающую усладу телу и духу. Парчовые лежанки с успехом заменяли две г-образно поставленные софы. Стилизованный под самовар кальян давал необходимую дозу релаксации. Ответом на разнообразное меню гурманов в тогах стал под завязку набитый нехитрой закуской холодильник. Антон не мог обеспечить свои пиры в равной степени образованными и сластолюбивыми гетерами. Те вымерли как класс задолго до его рождения. Но приходили веселые девы. У дев не всегда шла декламация. Они не могли свободно рассуждать о значении "протос" в становлении кинической школы, зато знали такие штучки-дрючки, что все остальное им благосклонно прощалось. На кухне Фиалки варилось необычайное интеллектуальное варево. Собеседники сходились в жарком споре, ожесточенно ругались, отстаивая свои позиции, ругались, порой дело доходило до прямого рукоприкладства, мирились. Важна была не сама цель, часто она была просто недостижима, и удалялась все дальше и дальше с каждой выпитой рюмкой и каждым кальянным вдохом. Важен был способ достижения призрачного итога, общение с неординарными людьми. Маразум пропустил через себя всю городскую богему. Чтобы в полной мере ощутить то, что творилось в Маразуме, приведем кусок разговора. Он состоялся несколько лет назад . Присутствовали.

Савраскин - В старину он был бы менезингером. Шлялся бы по Европе с пустой холщовой сумкой и вселенной под пыльным бурсачьим рубищем. Сейчас же стряпает афишки для кинотеатра да помаленьку пакостит администратору Шайбе. Умен. Иногда не в меру говорлив. Скорее играет в богему, чем таковой является.

Гуз - Собственно за все платит. Деляга средней руки. Пролетарий от бизнеса. Долго останавливаться не будем. Описан характер ярко и выпукло. См.например ("Мещанин во дворянстве" худрука КорТеатра, засл.арт.Франции Мольера).

Архип Инконю - престарелый хиппи с серебристой гривой. Противоречив, как мужская рука под женской блузкой. Все хочет уйти из дома, а дома то и нет. Оттого пьет. Страшно пьет. Без литературных преувеличений. Страшно.

Ланселотов - выживший из декаданса. Служит в какой-то фирме. По оптовой части. Чиновничает от зари до 17 00. По выходным отливает стансы и оды во славу Коктебеля. Так собственно себе ничего особенного, но менеджер иногда возьми да и рявкни пятиалтынной заносчивостью.

Таня - тогдашняя подруга Фиалки, соответственно красива и соответственно уже устала. По ходу действа не говорит. Видны лишь "банкетные формы" и живая голова. Дело в том, что Таня спит. Но спит на коленях Фиалки, а значит волей-неволей, но принимает участие в разговоре.

Антон Фиалка - самодеятельный режиссер, предложенной вашему вниманию пьески. Обладает исключительным правом прекратить представление в любое время по собственному желанию. Правом этим не злоупотребляет.

Запеканкин - неотъемлемая деталь каждого произведения, где нет-нет да проскользнет добро.

Место действия: маразум. Стол покрыт клеенчатой "прощлой" скатертью с химическими цветами и резким неистребимым запахом. На столе - хаос: тарелки, бутылки, окурки при оскорбительно чистой пепельнице. Запеканкин у плиты. Творит пельмени в алюминиевой кастрюльке. С одной стороны стола - Гуз, приложился локтем в тарелку. Рядом Инконю прижался к кальяну. На другом углу Ланселотов, в центре Савраскин. Фиалка чуть в стороне, на софе с Таней на коленях.

Фиалка - Давайте, Савраскин. Только сжато кройте.

Савраскин - Други, истина открылась мне.

Ланселотов - Что же это не томите.

Инконю (отрываясь от кальяна) Наверняка, очередная пылесосия.

Савраскин - Философия, милейший Инконю. Именно философия. Если угодно хребет человеческой науки.

Гуз (смачно отрывая шкурку с колбасы) Это почему же?

(голова Тани переходит в легкое пьяно)

Ланселотов - Коля не томи. Что же ты открыл.

Савраскин - Не бог весть что, конечно. Так зарядка для ума. Но все же, други. Дихотомия. Для Запеканкина грубо дихотомия - противопостовление. Для Гуза -дихотомия это как день и ночь. Так вот дихотомия святость - грешность неверна. Святость есть грех. То есть быть святым грешно.

Инконю - Забористый у вас кальян Антон. Непростой. Мозги, как ветром сдуло.

Савраскин - Архип вы не ослышались. Я сказал то, что сказал. Быть святым грешно

Инконю - Блефуете?

Савраскин - Помилуйте. При полной козыри, какой блеф.

Инконю - А глаз туманится... Что ж тогда извольте вскрываться.

Савраскин - Извольте. Для начала. Ланселотов. Что есть святость?

Ланселотов - Безгрешность.

Савраскин - Принимаю как отправную точку. Ланселотов. Что грешно?

Ланселотов - То что не свято.

Савраскин - А что же свято?

Ланселотов (ликующе) - То что не грешно.

Инконю - Вот она родненькая. Пиковая, подленькая. Признайтесь Савраскин крыть нечем. Теперь если вы честный человек. Пуля в лоб. Гроб да поп.

Саввраскин - Без сомнений так бы и сделал, если бы вместе с вами качался в стылом купе до станции Однодумкино. Но по счастью висельника билет имею совершенно в другой конец, а посему...

Гуз - Что посему?

Савраскин - Прекрасно Гуз! Вы ловите мои мысли. А посему предлагаю вздрогнуть. Гуз выпишите мне 126 капель.

(Гуз наливает. Все выпивают, включая Фиалку, исключая Запеканкина и Таню)

Инконю (закусив соленым огурцом) Предлагаю еще.

Ланселотов - Неужели не распробовали?

Гуз - Куда не распробовал. Седьмая уже.

Инконю - У вас может и седьмая, а я через девятую перевалил. Считайте. У Илоны Арарат, добавьте обеденный дринк у стекляшки на пьяном углу. Да пиво. Ну пиво, мы как благородные люди в расчет не берем. Вот и считайте.

Ланселотов (с подковыркой) А вы бухгалтер.

Инконю - Я алкоголик. Простой алкоголик. Живу несбывшейся жизнью, и Гуз... перестаньте быть Гузом ,будьте человеком.

( Гуз снова наливает. Все, кроме Запеканкина и Тани, выпивают)

Савраскин - Вернемся к нашим баранам. Что, имея ввиду последние события становится сделать все труднее.

Ланселотов - Вы отказываетесь сражаться.

Савраскин - Ничуть ни бывало. Сначала о казуистике и каз... дальше каждый может продолжать в меру своего понимания.