В небольшом, только что отремонтированном особняке Ассоциации внешней политики на улице Елизаровой, близ Курского вокзала, меня принял Э.А. Шеварднадзе, который в драматичной форме подал в отставку с поста министра иностранных дел СССР в самом конце 1990 года. Он возглавил ассоциацию, затем, выйдя из КПСС, стал одним из организаторов Движения за демократические реформы, в начале 1992 года вернулся в Грузию и возглавил Государственный Совет республики, а в конце года был избран председателем Верховного Совета Грузии, а затем стал ее президентом.
Подробное интервью дал А.С. Дзасохов – многолетний фактический руководитель Советского комитета солидарности стран Азии и Африки, затем посол СССР в Сирии, позднее – глава Комитета Верховного Совета СССР по международным делам, член политбюро ЦК КПСС, позднее президент Северной Осетии, затем депутат Совета Федерации Федерального собрания. Беседа состоялась в особняке Комитета солидарности на Пречистенке (бывшей Кропоткинской).
Была также встреча на Старой площади с Б.Н. Пономаревым, бывшим кандидатом в члены политбюро ЦК КПСС и многолетним главой международного отдела ЦК. Даже удаленный из ЦК, он долго не мог расстаться с цековским кабинетом и сидел там, перебирая никому не нужные бумаги и собирая материалы для никому не нужного учебника по истории КПСС. Он – единственный, кто запретил мне пользоваться диктофоном и даже делать заметки, и беседу с ним, очень скудную по содержанию, автор, вернувшись домой, вынужден был тут же надиктовать по памяти.
Долго беседовал с автором и бывший заместитель Б.Н. Пономарева Р.А. Ульяновский в своей квартире на фешенебельной улице Алексея Толстого (сейчас Спиридоновка). Среди репрессированных и позже реабилитированных деятелей 30-х годов он единственный, кто смог после 1956 года подняться до сравнительно высокого уровня – заместителя заведующего международным отделом ЦК КПСС. По-человечески симпатичная личность, всю жизнь он искренне верил в те мифы, которые защищал, проповедовал, частично создавал, и сейчас непонимающими глазами наблюдал, как рушилось то, что казалось незыблемым.
В доме на улице Станиславского, где живут многие представители высшего эшелона бывшей советской элиты, я беседовал с Н.Г. Егорычевым, который в 60-х годах занимал пост секретаря Московского горкома КПСС и был восходящей политической звездой, опять-таки одним из потенциальных советских лидеров, потерпевшим поражение в столкновении с Л.И. Брежневым. Но времена были уже не те, что при Сталине, физически уничтожавшем политических противников. Н.Г. Егорычева «сослали» послом в Данию, а уже новое, горбачевское руководство направило его послом в Афганистан на время вывода оттуда советских войск.
На встречи и беседы согласилось немало послов и других дипломатических работников, бывших сотрудников международного отдела ЦК КПСС, Главного разведывательного управления Советской армии, Первого главного управления (ПГУ) Комитета государственной безопасности (ныне – Служба внешней разведки), внешнеэкономических ведомств. (Собирательные понятия «дипломат» или «работник международного отдела ЦК», используемые в тексте, – эквиваленты распространенного в журналистской практике термина «хорошо информированный источник»). Кто-то не возражал, чтобы его фамилия упоминалась, кто-то (особенно из сохранявших свои посты, а их большинство) предпочитал остаться анонимным, что, естественно, уменьшало достоинства книги. Автор в категорической форме заявляет, что, цитируя анонимных собеседников, он сохранял их высказывания, ничего не добавляя, и нередко считал их более надежными источниками, чем тех, кто выступал под своей фамилией.
Качество и надежность работы были обеспечены помощью бывших аспирантов автора, ставших кандидатами наук, Ирины Абрамовой и Олега Левина. Первая выросла в крупного ученого и организатора науки и в 2015 году сменила автора на посту директора Института Африки Российской академии наук, была избрана в член-корреспонденты РАН. Второй стал серьезным дипломатом и в 2015 году уехал советником-посланником в Иорданию.
…Минуло еще почти четверть века, и новое издание книги «От Ленина до Путина» охватывает сто лет и включает постгорбачевское время. Прежнее содержание потребовало обновления, хотя принципиальные оценки сохранились, а постгорбачевский период составил вторую часть книги – «Пределы прагматизма». Частые поездки в страны региона и встречи с западными коллегами позволили «держать руку на пульсе» все эти годы. Поэтому автор решил добавить во Введение некоторые новые впечатления.
Вашингтон. Январь 2011 года. Встреча группы российских востоковедов с американскими учеными. Телеэкраны полны передачами «сверхшоу» – арабскими революциями. С бурлящей площади Ат-Тахрир в Каире американский корреспондент с великолепно поставленной дикцией передает: «Митингующие не выражают никаких антиамериканских чувств». А за его спиной плакат на арабском «Ирхаль-ирхаль йа габбан йа амиль аль-американ» («Ты – трус, американский агент (имелся в виду президент Мубарак. – А.В.), уходи!»). Российские участники – все! – говорят об ожидаемом росте исламистских тенденций в арабском мире. Американские коллеги отмалчиваются.
…Площадь Ат-Тахрир. Каир. Февраль 2011 года. Мубарак уже отказался от власти. Гамаль аль-Гитани (ныне покойный), выдающийся арабский писатель, наверное лучший в арабском мире, не скрывает чувств: «Примерно за неделю до 25 января я был в президентском дворце на приеме – кому-то вручали высший орден «Ожерелье Нила». Я был подавлен. Я видел царский двор, с лакеями, церемониями, лжецами, лизоблюдами. Все казалось мертвым и безнадежным. «Неужели это на долгие годы?» – спрашивал я себя. Конечно, я слышал еще 24 января, что на следующий день с помощью Интернета молодежь организует демонстрацию. Но как человек старшего поколения я просто не верил в успех Интернета. И вот – свершилось! Алексей! Свершилось! Революция объединила всех, мусульман и коптов, богатых и бедных, интеллектуалов и неграмотных. Это был общенациональный порыв. Пусть будут трудности, страдания, жертвы! Но не вернется старый, мертвый режим!»
«Друг мой! Мой верный, честный, бесконечно талантливый друг. Мне так хочется тебе верить! Так хочется верить в будущее любимого мной Египта. Но я-то из страны, которая за век пережила столько революций и контрреволюций! И с какой горечью я смотрю на сегодняшний день моей родины»… Я не сказал этих слов, чтобы не причинить ему боль.
Само название Ат-Тахрир стало брендом египетской революции, символом стойкости, мужества, свободы. Восемнадцать дней без перерыва здесь кипели страсти, звучали речи, споры, стихи, песни, были схватки с полицией и с нанятыми полицией хулиганами и даже с верблюжьей кавалерией. Из миллионов глоток рвалось одно слово в адрес президента Мубарака: «Уходи!!!» Полиция тогда исчезла. Вокруг площади и в переулках стояли танки. Армия не вмешивалась в события. Президент Мубарак ушел. А дальше? А дальше были тяжелые времена для Египта.
Я задавал себе старый вопрос: «Что нам, то есть России, здесь надо?» Напрашивался ответ: «Только не вмешиваться! Ни в какие египетские и вообще арабские дела».
Не удалось.
Россия в ХХI веке стремится вернуться на Ближний Восток. Так получилось, что воротами стала Сирия.
…Дамаск. Апрель 2016 года. Мы беседуем с российским послом Александром Александровичем Кинщаком в его кабинете. Изредка слышны отдаленные залпы тяжелых орудий. «Бьют по целям в пригородах Дамаска, километрах в пяти – семи отсюда, – объясняет Александр Александрович. – Там кварталы под контролем боевиков – или ДАИШ (ИГИЛ), или Джабхат ан-Нусра. Бьют только по районам, где уже нет местных жителей, а боевики укрылись в туннелях под землей, и эти территории, и кварталы с оставшимися жителями блокированы армией». – «Могу ли я попасть на позиции?» – «Нет, я отвечаю за вашу безопасность. И по городу вы должны ездить только в нашей автомашине, она бронированная и надежная».
На сирийско-ливанской границе меня встретили две автомашины с нашими спецназовцами, в черной форме, с автоматами и радиотелефонами. Меня доставили в гостиницу в центре Дамаска и по договоренности уже в одной машине без сопровождения привезли в посольство, вокруг которого два кольца охраны, внутри – российское, снаружи – сирийское, подъезды – между выстроенными достаточно высокими бетонными стенами. Эстакада рядом с посольством закрыта для движения. В такой же машине меня возили по городу, на встречи, в университет.
