Глава 2

Яна перевернулась на спину, глянула на потолок, и поднялась. По-прежнему суббота… Вчера ее руки совершили то, о чем язык отказывается говорить, мысли взлетают и мечутся как утки при ружейных выстрелах.

Пришлось до крови себя ущипнуть, чтобы вспомнить о том, что начать день все-таки придется.

Душ освежил кожу. И вот сейчас, собранная, уместно накрашенная Яна должна приехать на работу к десяти. Едва приблизилась половина девятого, она заспешила на улицу. В квартире убрано все, что попалось под руку. В чистом холодильнике почти не осталось продуктов. Кончилась минеральная вода. Вместо завтрака Яна почистила зубы, и отправилась по магазинам. Находиться в одиночестве стало невыносимо. Хуже этого могла быть только навязчивая болтовня в учительской. Женское общество утомляет иной раз даже женщин. У Яны болела голова, ноги отказывались быстро идти. Гражданский муж уехал три часа назад. В висках больше не стучит, но тело по-прежнему словно чужое. Сейчас следует заставить себя жить, выгнать себя на улицу, начать делать заурядные вещи, привести в движение то, что снаружи, и по инерции станет жить внутреннее.

Она так и не научилась испытывать положительных эмоций от покупок в бездонных супермаркетах, но сегодня удобнее было зайти в ближайший, и Яна безвольно прошла в недра высокого длинного здания. Бесконечные полки, уставленные всевозможными товарами, блестящие этикетки, пирамидкой сложенные коробочки с зубной пастой, килограммы и литры стиральных средств, колонны посуды, пестрые ряды цветочных горшков. Зазывные разноцветные ценники отбивают желание покупать что-либо вообще. Самое начало торгового дня, покупателей нет, между высоких переполненных стеллажей слоняется ленивый консультант. Безвольно пробегая глазами нависающее с обеих сторон разнообразие, Яна шагала не спеша, пробираясь все дальше и дальше, когда ее внимание привлек шум возле овощного прилавка.

Крепкий стройный мужчина средних лет спорил о чем-то с высокой молоденькой продавщицей. Судя по выражению лица, рослая, не вполне уверенная в себе девушка, устроилась на работу совсем недавно, и для нее подобная ситуация была внове. Бледная напряженная она изо всех сил защищала честь магазина, сама не зная для чего. Глаза ее бегали, на шее выступали красные пятна.

– Вы продали мне несвежее пиво, – громко возмущался мужчина, размахивая бутылкой словно дирижерской палочкой.

Яна сбавила шаг, двигаясь прямо к спорившим. Она ненавидела ор и громкие звуки в принципе, но сейчас у нее возникло болезненное желание забыть о себе. И проблема этой худенькой товароведки казалась просто смешной в сравнении с тем, что совесть начинающей продавщицы чиста. Перед ней, этой рослой тетехой, совершенно трезвый хотя и порядком небритый покупатель, перед которым просто напросто следовало извиниться. Можно еще мягко напомнить ему о том, что спиртные напитки не принято открывать и распивать прямо в магазине. И только! Можно было бы пустить простую женскую слезу, и от злобы этого человека не осталось бы и следа. Мужчины с чистыми волосами обычно не пьют пиво часто. Крикливому покупателю должно быть около пятидесяти, по крайней мере, выражение лица весит именно на столько, но живот плоский и хорошая осанка сбивают с толка. Тренировочные штаны, светлая рубашка чистая, мятая. Яна ощутила на кончиками своих пальцев, что если она дотронется рукой до его шеи, то кожа на его спине будет именно такой как она хотела бы… Но он посторонний. Вот для учителя на родительском собрании это опасный тип – много знает, много читает, и, как правило, не согласен с требованиями системы образования. Очень редко, но Яне доводилось встречать таких людей. Сейчас поворчит еще пару минут и уйдет. Его едва ли слишком интересует выпивка. Ах да, это же не пиво, а итальянский чай. Как его? «ПиноккиоТи». Глупо, конечно это зеленый чай, тот самый, что в моде у всех сразу.

Яна прибавила шаг и двинулась правее, чтобы обойти прилавок с оборотной стороны, но разгоряченный незнакомец резко махнул рукой, что-то объясняя, и светлая наполовину застегнутая ветровка Яны оказалось мокрой. Прохладные струйки текли по колготкам, стекали по сапогам. Она растерянно посмотрела себе на грудь, и почувствовала, что ее бюстгальтер можно отжимать.

Мужчина обернулся и замолчал. Его бутылка была пуста. Чайный напиток впитывалось в одежду Яны. Она подняла глаза больше удивленная тем, что при выходе из квартиры хотела надеть на себя джинсы и кардиган, а надела платье с курткой. Мужчина внимательно смотрел на нее своими пристальными серыми глазами, и Яна подумала, что он выглядит очень хорошо, несмотря на морщины на шее и на переносице. Еще у нее не сразу получилось подавить в себе желание прижать его к себе – из гадостного чувства мести или … Разозлиться не было сил.

– Откуда вы взялись? – проговорил он ровным сильным голосом, немного озадаченный ее спокойствием.

– Пришла чайку просроченного купить, – ответила Яна, погруженная в ощущение мокрой ткани на коже, но сознание быстро выбросило ее в реальный ход событий. – А вы, когда приобретаете напитки с имбирем, будьте готовы к резкому привкусу.

Развернулась и пошла прочь. Произносить лишние слова не хотелось. Долой отсюда. Она задержала дыхание, ей истерически захотелось смеяться.

Яна вышла на улицу, вернулась в квартиру, пришлось ополоснуть и замочить в пятновыводителе куртку. Быстрый прохладный душ вернул ей решимости. Хулиганские искорки погасли. Оделась не думая, и с каким-то мрачным упорством снова отправилась за продуктами.

Эта история отвлекла ее лишь на пять минут. Пару дней назад она наверняка высказала бы свое возмущение этому наглецу с бутылкой. А сегодня не смогла. Они, все эти люди вокруг, ругаются и мирятся, разговаривают или смеются, плачут или спешат на работу – они невинны в своих ошибках, они никого не уничтожили.

Яна взялась за ручку магазинной двери, когда ее руку прижала большая теплая ладонь. Она вздрогнула и опасливо обернулась. Перед ней снова возник незнакомец в мятой рубашке.

– Извини меня, – сказал он медленно, и стало совершенно ясно, что он не привык к подобным ситуациям.

– Да, – зачем-то сказала Яна.

– Что да? – не понял мужчина. Сделал секундную паузу, потом нетерпеливо вздохнул. – Только не надо этого жертвенного взгляда, – продолжал он.

Яна очнулась.

– Вы прощены. Окончательно и бескорыстно. Могу я идти?

Мужчина оглядел ее и отошел немного. Выражение его глаз менялось очень быстро, и на мгновенье ей показалось, что он глянул на нее со злобой.

«Просто странный», – отмахнулась она мысленно.

* * *

Долгое хождение за продуктами обернулось тем, что времени на дорогу осталось впритык. Опаздывать на работу было не в ее правилах. Особенно сегодня.

Яна поспешно схватила ключи, повернула ручку замка, перешагнула порог, заперла входную дверь, и спустилась в гараж. Прыгнула в машину, а через тридцать семь минут была уже на университетской стоянке.

Среди широкого пустого холла технологического факультета скучали четверо полицейских, в некотором отдалении проректор по воспитательной работе яростно жестикулировал, объясняя что-то, его было плохо видно из-за спины собеседника, высокого широкоплечего мужчины в темно-сером костюме. Кто она для них? Серая мышка. Проскользнула и спряталась.

– Яна Санна, – встретил ее на третьем этаже заведующий кафедрой математики Решетов.

Пришлось остановиться возле дверей преподавательской, и вопросительно посмотреть на него.

– У нас ЧП. В нашем учебном корпусе нашли двоих убитых людей. Здесь повсюду ходят полицейские, и некоторые из сотрудников возмущаются, что их допрашивают безо всяких оснований.

Решетов сделал паузу, подбирая слова. Он растянул губы и причмокнул.

– В общем, Яна Санна, вы не против, чтобы вам задавал вопросы следователь?

– Мне нечего скрывать, – пожала плечами Яна. Очень легко говорить то, чего от тебя ждут.