-- Сириус, ты мне нужен, -- услышал Лонгтэйл хриплый голос Роговски. -- Это не телефонный разговор. Завтра утром на нашем месте, понял?

Тут же раздались гудки.

-- Ты даже ночью работаешь? -- вновь усмехнулась Амелия.

-- Нет, велели кое-что на завтра, -- покачал головой Лонгтэйл и тоже расплылся в улыбке -- зря он натянул джинсы! -- А по ночам я занят другим!

С этими словами он снова заключил хихикающую Амелию в жаркие объятия.

***

-- Шеф, Луцилла же нам всё рассказала, так зачем держать её здесь? -- недоумевал Рагнар. Он пришёл к Буйволсону в кабинет, едва тот вернулся с заседания коллегии капитанов.

-- Черногрив, если бы ты не опоздал на работу, -- возмутился Буйволсон и снял очки, -- то узнал бы, что Фурадо отпущена! Сказала, что хочет дождаться тебя.

-- Зачем? -- удивился лев.

-- Откуда мне знать? -- рыкнул Буйволсон. -- Иди туда, выпускай её, пусть едет домой!

-- А вы не подумали, что ей сейчас опасно одной ходить по Зверополису? -- подошёл к столу капитана Рагнар. -- Я слышал, что вам звонил Рик и сказал о Ло...

Буйволсон встал.

-- Не капай мне на мозги! Отвези её домой и быстро сюда! -- рявкнул он. -- Не отнимай время! И позови Рикарда.

Рагнар вышел за дверь. Рикарда звать ему не пришлось, тот сам уже подходил к кабинету брата.

-- Как ты? -- спросил Рагнар у Луциллы, выпуская её из камеры.

-- Хорошо, -- кивнула львица, но выглядела она неважно. Светлый мех был растрёпан, одежда измята, глаза ввалились. -- Не выспалась немного.

-- Поехали, отвезу тебя домой, -- сказал Рагнар, взяв Луциллу за лапу. Выйдя на крыльцо, львица слегка поёжилась -- сегодня ощутимо похолодало, над Зверополисом сгустились мрачные и тяжёлые облака. Ветер трепал раскидистые кроны деревьев. Собирался дождь. Лев и львица молча сели в автомобиль, Рагнар медленно вырулил на проспект.

-- Раг, -- тихо обратилась к другу Луцилла. -- Я тебя не отвлекаю от работы?

-- Всё в порядке, -- успокоил её Рагнар. -- Буйволсон разрешил тебя отвезти домой.

-- Если тебе не трудно, отвези меня на... -- Луцилла замолчала, не в силах выговорить тяжёлое слово "кладбище". -- Хочу повидать маму с папой...

Желание навестить могилы родителей появилось у Луциллы в тот же день, когда она пришла к Козлову. Час за часом, минута за минутой это желание крепло в ней -- она никак не могла забыть жестокое убийство отца и смерть матери от инфаркта. Луцилла помнила, что отец пытался спасти её и погиб за неё. Горе и боль от утраты не утихали до сих пор, как будто кровавая трагедия произошла вчера. Рагнар сразу понял Луциллу и покорно повернул в сторону главного кладбища Зверополиса.

-- Я знаю, где их похоронили, -- сказал он, когда они остановились рядом со стальными воротами. Первые мелкие капли дождя упали на лобовое стекло автомобиля. Рагнар коротко кивнул охраннику, вышедшему из будки, и пошёл с Луциллой вдоль длинных рядов могил к большому дубу, рядом с которым похоронили Ринделла с женой.

Ветер тихо шевелил буйную листву могучего дерева, ветви которого словно оберегали последний приют пожилой пары от непогоды. Рагнар с Луциллой остановились рядом с большой плитой, огороженной чёрной витой оградой. Оказавшись вдали от шумного Зверополиса на кладбище, оба чувствовали присущие этому месту угнетение и тоску.

Сердце Луциллы горестно сжалось при виде большой надгробной плиты, под которой покоились родители. На плите золотилась надпись "Светлой памяти Ринделла и Фриды Фурадо от безутешных родных и друзей". Оба сейчас были в самом лучшем мире, где неведомо горе и страх, где не знают бед и печалей, где всегда светит солнце и его золотистому свету радуются тысячи светлых душ. Молча Луцилла провела лапой по надгробию, а в её глазах предательски защипало. Львица тяжело вздохнула, и на плиту упали уже не только дождевые капли.

-- Я пришла, -- прошептала Луцилла и тихо всхлипнула. Она впервые после того страшного дня оказалась рядом с теми, кто любил и защищал её. Вся правда с силой вновь обрушилась на Луциллу -- любимые родители мертвы, никогда уже мама и папа не заговорят с дочерью, не спросят, как у неё дела, не нужна ли ей помощь. Слёзы одна за другой скатывались по её щекам и падали на могилу. Из самых близких родственников у Луциллы не осталось никого, лишь троюродная тётушка Саманта, да и та живёт в Орестии. Если бы не Рагнар, в котором Луцилла всегда чувствовала доброго и понимающего друга, она бы изо дня в день жалела, что не спит вечным сном рядом с родителями, в холодной и чёрной земле. Печаль Луциллы передалась и Рагнару -- он тоже чувствовал давящую на сердце чернь близкой смерти и траурного уныния, ведь совсем рядом был похоронен его старший брат. Дождь тем временем усиливался, капли стекали по голове, морде и шее Луциллы на тонкую блузку. Львица зябко поёжилась. Тихими шагами Рагнар, пронзаемый жалостью, подошёл к могиле, снял с себя куртку и накинул Луцилле на плечи. По-прежнему плача, она прижалась к тёплому и крепкому плечу.

-- Ты не одна, Луцилла, слышишь? -- сказал Рагнар. -- Мы справимся.

Этих слов хватило для Луциллы, чтобы она поняла, что ещё не всё потеряно. Полными слёз глазами Луцилла взглянула на Рагнара. Он ласково обнял её, и несколько минут они ещё стояли под дождём...

-- Я тебя оставлю ненадолго, -- тихо сказал Рагнар и медленно пошёл ближе к лесу. Там, через несколько рядом от могил родителей Луциллы, было ещё одно захоронение, около которого молодой лев и остановился. Около большой мраморной плиты лежали цветы, по бокам были прислонены два венка. Один поставили безутешные родители, младший брат и молодая вдова, а на чёрной ленте второго было написано золотистыми буквами "Прекрасному другу и верному сотруднику".

-- Здравствуй, Мартин, -- с грустным вздохом произнёс Рагнар, взглянув на фотографию со старшим братом, морда которого была тронута лёгкой безоблачной улыбкой. -- И ты, Соломон...

Рагнар кинул грустный взгляд на соседнюю могилу, где истлевали останки ещё одного друга. Даже мрачная аура кладбища не бросала блёклую тень на портрет Мартина -- те же красивые карие глаза, пушистая чёрная грива, причёсанная с той уникальной небрежной изящностью, которая была знакома всем родным и друзьям. Рагнар и родители с Нателлой выбрали именно эту фотографию. Улыбка Соломона на портрете могла принадлежать только самому счастливому медведю, он выглядел совершенно как живой. Рагнар тяжело вздохнул. Лёгкий порыв ветра пошевелил густую чёрную гриву Рагнара, словно Мартин услышал его. Коснувшись лапой надгробия, Рагнар покосился на вытирающую слёзы Луциллу и негромко сказал:

-- С Луциллой всё будет хорошо, обещаю, брат. Я присмотрю за ней.

"Не бросай её, Раг", -- прозвучал в голове голос Мартина. Тяжёлые думы плотной тёмной дымкой заволокли сознание, Рагнар спросил себя -- о чём мог Мартин думать за миг до смерти? Осознавал ли он, что больше никогда не увидит ни брата, ни молодую жену, ни Луциллу; предвидел ли, что никогда не возьмёт на лапы очаровательного новорождённого сына? И вообще справедлива ли судьба, распоряжающаяся всеми жизнями столь быстро и коварно?