– Да… Львов в саваннах предостаточно… А ещё антилоп, буйволов, гиен и слонов, – португалец внимательно посмотрел на доктора и усмехнулся. – Но лучше будет нам со львами не встречаться.

– Да я просто так спросил, – сказал доктор, опуская глаза.

– А Фута-Джаллон – это ведь ещё и государство? – капитан вернул португальца к разговору.

– Да, государство кочевников фульбе… Образовалось лет пятнадцать тому назад. Почти все фульбе – мусульмане, но есть и фульбе-язычники. И это очень плохо для нашей экспедиции.

– А почему? – спросил капитан.

– Видите ли, господин капитан, там сейчас идёт война… Фульбе-мусульмане начали войну против племён дьялонке, а также против фульбе-язычников. Так что поставки слоновой кости на побережье практически прекратились, да и на ту кость, что есть, цены взлетели.

– Жалко, мы как раз хотели купить слоновую кость, – сказал мистер Трелони, до этого молчавший.

– Слоновую кость будет лучше купить в районе Гвинейского залива, – ответил старый португалец и добавил. – Кстати, там самые большие невольничьи рынки во всей Африке.

– Мы не интересуемся рабами, дон Родригу, – заметил капитан коротко.

Португалец быстро глянул на капитана, и взгляд его потеплел, потом он посмотрел на своего сына и ответил:

– Мне приятно это слышать. После рождения Жуана я стал по-другому относиться к работорговле… Теперь я, как видите – проводник.

– И нас это устраивает, – сказал капитан и протянул португальцу через стол руку.

Тот крепко её пожал. Джентльмены простились с проводниками до скорой встречи.

****

Сначала, наняв лодки с гребцами-туземцами, они плыли по реке до первого порога.

В этом месте начинался первый уступ плато Фута-Джаллон, которое такими невысокими ступенями, медленно и неспешно, уступ за уступом, поднималось на северо-восток. Лодки повернули к берегу и причалили. Африканцы занялись устройством лагеря. Мистер Трелони достал зрительную трубу и принялся осматривать окрестности. Доктор Легг старался объясниться с чернокожими гребцами по-английски. Сначала он кричал, ругался, пытаясь им что-то доказать, потом, когда те, не слушая его, всё же перенесли все вещи на вершину холма, стал тихо и покорно улыбаться. Вскоре к нему на выручку пришёл Платон – он заговорил с гребцами на языке народности сусу.

С самого утра тяжёлые серые тучи заволокли небо, и, посмотрев вдаль на уступы гор, капитан увидел в этом безотрадном небе стаю птиц. Ему почему-то вспомнились журавли Московии, как они летят, вытянувшись в прямую линию, а потом перестраиваются клином. Ему почему-то стало грустно. Он опустил трубу и поправил платок на голове.

К капитану подошёл дон Родригу, аккуратный и подтянутый, словно бы он не сидел, скрюченный, все эти дни в лодке.

– На этом плато начинаются три самые большие реки всей западной Африки, – сказал он, проследив за взглядом капитана. – Нигер, Сенегал и Гамбия… Местные так и называют плато Фута-Джаллон – «Отец вод».

Капитан опять посмотрел вдаль. К подножию синих уступов подходила саванна. Плоская, местами выжженная до основания земля была покрыта редкой травой соломенного цвета. Тут и там из этой земли торчали совсем голые прутики, палки, деревца, кусты, высокие стебли сухих растений, и поэтому казалось, что саванна ощетинилась в ожидании дождя.

– Здесь всегда так? – спросил капитан.

– Нет, конечно, – ответил дон Родригу. – Просто сейчас земля выжжена за сухой сезон. Но само плато покрыто тропическим лесом. И скоро пойдут дожди, и воды будет столько, что… Сами увидите… Хотя климат в Средней Гвинее скорее засушливый.

Раздался звук барабана – это один туземец, устроившись на пригорке, весело бил в барабан. Белые зубы его сияли на чёрном лице.

– Барабанщик передаёт в другое племя, что они благополучно доставили нас сюда, – объяснил дон Родригу. – Скоро за нами придут другие проводники и носильщики.

Барабанщик перестал бить, сложил свои палки и словно прислушался. Так он сидел какое-то время, потом заколотил опять. Барабан был большой, устрашающего вида. Звучал он громко, воинственно, звук был сухой и резкий, он монотонно разносился окрест. Барабанщик опять прислушался и заулыбался, он словно услышал что-то. Скоро и капитан услышал далёкое «тэп-бум-тэп».

Гребцы лодок засобирались в обратный путь и скоро отчалили. Отряд остался на берегу среди разбитых палаток. Матросы стали разжигать костёр. К дону Родригу подошёл его сын.

– Жуан говорит, что он согласен с гребцами. Он тоже считает, что скоро пойдёт дождь, – сказал дон Родригу капитану. – Нам надо поторопиться с ужином.

С ужином расправились быстро, а потом все сидели у костра, и дон Родригу по просьбе мистера Трелони рассказывал о барабанах Африки.

– Ни одна смерть или рождение в тропической Африке, ни одна война или даже простая охота не обходятся без того, чтобы барабанный бой не разнёс эту новость от деревни к деревне, – говорил проводник. – Барабанщик на гвинейском берегу – очень важное лицо, у него в племени нет других обязанностей, он даже не смеет переносить свой барабан с места на место. Считается, что от этого он может сойти с ума, а в Африке очень боятся этого. Женщины также не имеют права прикасаться к барабану. И нельзя на барабане выстукивать некоторые слова – это табу.

– А какие слова, дон Родригу? – спросил доктор Легг.

– Например, нельзя выстукивать слова «череп» и «кровь».

– Значит, я не смогу послать сообщение своему коллеге?

– Почему? Сможете. Барабанные сообщения могут быть и очень сложными, и содержать сообщение о чьей-то болезни. Только без вашей подписи.

– Это как же?

– Ну, вместо вашего имени «мистер Легг» будет стоять что-то вроде прозвища: «красный человек» или «человек с зелёными глазами» – что-то понятное для африканцев, им знакомое.

Тут сквайр, хитро улыбаясь, вставил:

– Или «человек с волшебной трубкой»!

– Такое сообщение услышат на пять миль в округе… Главное, чтобы барабанщик не ошибся, – продолжал дон Родригу. – За ошибку барабанщику отрезают ухо.

У костра поднялся гомон – матросы обсуждали ухо.

– Как же они это делают? – спросил мистер Трелони, потирая свой шрам на щеке.

– Насколько я что-то понимаю, это такой музыкальный язык, – ответил проводник. – Обычные фразы превращаются в музыкальные такты. Секрет – в самих африканских языках: во всех словах каждый слог имеет основной тон – или высокий, или низкий. Изменяется тон – изменяется смысл слова. Искусный барабанщик передаёт сообщения, воспроизводя «мелодию» слов… Но барабаны не могут выразить идеи, с которыми туземцы не знакомы.

Капитан прикрыл глаза руками и так слушал дона Родригу какое-то время. Потом он отвернулся от костра, открыл глаза и посмотрел вдаль. Луны и звёзд сегодня не было, и саванна показалась ему будто залитой смолой. Треск цикад безуспешно пытался заглушить другие напевы саванны, незнакомые и потому пугающие. И тут раздался отзвук далёкого грома. У костра все смолкли.

– А не пойти ли нам по палаткам? – осторожно предложил дон Родригу. – Поспать перед дождём.

«А чем нам может помешать дождь», – подумал мистер Трелони, но спорить не стал и первым пошёл в свою палатку. Скоро лагерь затих.

Шквалистый ветер налетел ближе к утру. Он рвал и трепал палатки так, что все сразу проснулись, вскочили и стали с ужасом думать, что этот ветер вполне может унести палатки вместе с ними. Капитан зажёг фонарь и выскочил наружу.

Костёр погас, вахтенный матрос безуспешно пытался закрепить палатку, в которой были припасы отряда – яростный ветер рвал её у него из рук. Платон выскочил наружу за капитаном и бросился на помощь к вахтенному. Капитан спешно обежал лагерь – ему навстречу торопились проснувшиеся матросы. И тут обрушился ливень, который заглушил собой все звуки на свете, кроме звуков рокочущего громом неба. Полыхающие молнии освещали страшную картину ненастья: трепещущие под ураганным вихрем палатки, перепуганные лица людей, которые мгновенно вымокли так, словно в одежде ныряли в реку.