Включив воду, Яна набросала в ванную разноцветных шариков из морской соли. Напевая себе под нос, она наблюдала, как вода окрашивается в бирюзовый цвет, и пена делается плотнее и пушистее, просто на глазах.

«Как все-таки здорово дома, – подумала Яна. – Не зря говорят, что в гостях хорошо, а дома лучше. Каждый раз убеждаюсь в этом, когда возвращаюсь домой!»

Долгожданная встреча с близкими людьми поднимала настроение.

Янина сбросила одежду и с удовольствием погрузилась в воду. От горячей воды наслаждение, приятной волной, прокатилось по телу. Кожа тут же отреагировала гусиными пупырышками.

Телефонный звонок прозвучал неожиданно резко. Лениво взяв трубку, она протяжно пропела:

– Алоо!

– Это квартира Яны Марковой? – мужской голос был официальным.

– Да, это я. В чем собственно дело?

– Ваших родителей зовут Наталья Сергеевна и Борис Васильевич Марковы?

– Да, – насторожилась девушка, волнуясь.

– Дежурный врач, – в трубке слышался шелест бумаги. – Алло, Вы слышите меня? Ваши родители у нас в БСМП, на Ушакова 57. В реанимации. Состояние пока стабильное. Приезжайте.

В трубке раздались гудки отбоя.

Янина, прижимая трубку к уху вслушивалась в короткие гудки, надеясь, что на том конце провода скажут, что ошиблись номером. Что это какое- то недоразумение и совершенно её не касается, и с родителями всё хорошо. Вода в ванной вдруг стала холодной. Янина, совершенно ничего не понимая, буквально пулей выскочила из воды. Кое-как обтёршись пушистым полотенцем, завязала его подмышками и пошлёпала босыми ногами в комнату.

Мобильный телефон лежал на подзарядке. Никаких звонков на него не поступало. Она быстро нашла номер матери и набрала его – в ответ играла музыка и никто не отвечал. То же самое было с номером отца.

«Они поехали заключить договора с какими-то фирмами, – вспоминала Янина, лихорадочно роясь в шкафу в поисках белья. – Но что могло произойти?»

Наспех натянув джинсы и куртку, Янина спустилась на лифте вниз в подземный гараж и буквально через минуту неслась в потоке машин в больницу.

В больничном воздухе витал запах безнадёжности, хлорки, стиранных в щёлоке простыней.

В приёмном покое было тихо, только муха жужжала и настырно билась о стекло. Янина не могла отвести от неё глаз.

– Машина перекувырнулась несколько раз и загорелась, – голос врача вывел Янину из оцепенения. – Каким чудом Ваша мать вылезла из машины и вытащила вашего отца, только Богу известно.

Доктор смотрел на Янину грустными, усталыми глазами. Было видно, что он не спит который день и от этого, Янине стало ещё тоскливее.

– У меня в голове не укладываются Ваши слова, доктор. Я просто не могу поверить, – бормотала Янина. – Я должна увидеть родителей! – встрепенулась девушка, умоляюще смотря на доктора.

– Невозможно. Пока это невозможно. – Врач нахмурил рыжие брови и покачал головой. – Понимаете, у Ваших родителей частичное ожоговое поражение кожи. Девять часов шла борьба за их жизнь. – Доктор достал из кармана очки и, посмотрев на стекла, снова засунул их в карман. – Сейчас они в реанимации и пока в сознание не пришли.

Янина схватила доктора за руку и запричитала:

– Но они поправятся? Доктор! Скажите. Мои родители ведь поправятся? Я не могу поверить в случившееся.

Доктор смотрел на девушку печальными глазами. Он сочувствовал ей, но порядок есть порядок. В реанимацию родственников не пускают.

– Мы делаем всё возможное и невозможное, поверьте, – успокаивал он Янину. – Мы желаем скорейшего выздоровления Вашим родным. Но пока какие-либо прогнозы делать рано. Будем надеяться на лучшее.

Он тяжело вздохнул.

– Сейчас в реанимацию Вам нельзя, приходите завтра. Вот список необходимых лекарств. Поверьте, за ними надлежащий уход.

Она на негнущихся ногах покинула кабинет врача. Горе бетонной плитой навалилось на плечи. Все краски мира померкли в один миг. Она брела, не замечая ничего и никого вокруг. Покинув больницу и пройдя два квартала, Янина только тогда вспомнила, что в больницу приехала на машине. На глаза попалась скамейка. Рухнув на неё, она затряслась в рыданиях от нестерпимой жалости к родителям и себе.

«Моя бедная, моя любимая мамочка. Ты опять была сильной и преданной до конца, – рыдала Янина. – Не оставила папу. Господи! Да как же ты его вытащила? Почему меня не было рядом с вами?»

Мама часто рассказывала, как они остались не удел во время Перестройки. Научные сотрудники, никому не нужные, с маленькой дочерью на руках. Но тогда за борт выбросили всю интеллигентную прослойку – без денег и работы. И понеслось! Сначала Польша с ночлежками и тюки товара из Союза, а потом, заграничные поездки с деньгами за товаром. В аренду одно помещение, второе. Обросли нужными связями и уже несколько торговых павильонов сдавали в аренду торгашам. В лихие 90-е Янина была маленькой. По рассказам родителей она знала и про рэкет, и про нищету, и про страх, что могут посадить. Однако желание вырваться и выжить, было сильнее страха перед последствиями.

Янина, как в бреду добралась домой. Слёзы застилали глаза. Она несколько раз останавливалась, дрожь во всём теле мешала ехать. Кое-как доехала домой, заварила крепкий чай. Кутаясь в тёплый пушистый халат, в темноте сидела на кухне, поджав под себя ноги.

– Что же, делать? Что же делать? Как страшно и одиноко.

Срочно требовался кто-то, кто спасёт и поддержит в этот момент.

Первое, что пришло на ум – позвонить Андрею. Уж он точно знает, что ей делать. Но мобильный телефон Андрея был вне зоны доступа, а больше позвонить и некому. Янина горестно вздохнула, судорожно сжав кулачки.

– Надо собрать деньги и быть готовой ко всему. Господи! За что ты так с нами? – Янина подняла вверх глаза, надеясь получить ответ.

К чему нужно быть готовой – Янина смутно себе представляла, и от этой неизвестности становилось ещё страшнее.

Вновь и вновь она возвращалась мыслями к автокатастрофе, как будто бы видела её со стороны. Её воображение рисовало одну и ту же сцену: переворачивается автомобиль родителей. Горит машина. Испуганное лицо мамы, которая спасает отца.

«А как бы я поступила в подобной ситуации? Хватило бы у меня мужества и смелости противостоять огню?»

Янина, совершенно разбитая и уставшая, понуро поплелась в комнату. На дне шкафа она отыскала коробку из-под обуви, усевшись на пол, высыпала содержимое и пересчитала сбережения. Не густо! С чего ж там будет густо, если в поездке она накупила очередных финтифлюшек. Янина обвела взглядом комнату: на низком столике из нефрита стоял большой, фигурный дракон, инструктированный натуральным жемчугом. За него она вывалила сумму заработка одной маленькой деревушки, хотя и долго торговалась. Но продавец, низенький китаец был непоколебим. Тут же лежало несколько отрезов из тончайшего натурального шёлка. Под стеной стояли картины, написанные каким-то модным китайским художником. И целый пакет мелких сувениров из бивня слона. Новая одежда валялась кучей на кровати. Денег в эту поездку было потрачено особенно много. А почему бы и нет? Она их не зарабатывала и поэтому не считала.

Но жизнь имеет свои правила и законы. Впервые в жизни Яна оказалась не просто в одиночестве, а в каком-то абсолютном, катастрофическом вакууме, словно окружающий мир и всё, что его составляет – люди, события, голоса, движения – все разом исчезли. Она чувствовала себя так, как должен себя чувствовать космонавт, оторванный от орбитальной станции и запертый в своём модуле. Таким модулем была её квартира. Мысль о том, что её все бросили и забыли, была настолько чудовищной, что в неё невозможно было поверить. Хуже пустоты, одиночества и страха за родителей, было только неведение о будущем. Ни разу за все свои годы жизни, Яна не оставалась без родителей и их поддержки. Она совершенно не готова к враждебному миру, который её окружал.

– Надо успокоиться и попытаться поспать. – Яна потёрла виски, казалось, в них кто-то настырно стучит молотком. – Завтра поеду в больницу с самого утра и постараюсь добиться, чтобы пропустили к родителям.