- У меня кончилась зубная паста. Привези. А то я уснуть не могу не почистив зубы.

- Я не поеду. – Оторопев от такой наглости, сквозь зубы выдавила я.

- Поедешь. – Лениво возразил он.

- Я не поеду! – рыкнула я.

- Ну значит завтра с утра я в следственный комитет. Ариведерчи до очной ставки, детка!

- То есть ты, из-за того, что я не привезла тебе зубную пасту в два ночи, заявишь на меня в прокуратуру? Ты совсем рехнулся?

- Детка, я на тебя ментам накатаю за мошенничество. У нас был уговор, как ты можешь этого избежать. И ты нарушаешь этот уговор. Ну, так что? Зубная паста, минет или решетка?

- Гад!

- Чтобы я больше подобного не слышал. У тебя пятнадцать минут. – Пренебрежительно бросил он и отключился.

За пятнадцать минут я конечно же не успела. Запасов зубной пасты у меня, как на зло не было, поэтому, на всякий пожарный, захватив свой ополовиненный тюбик, я объехала три круглосуточных магазина. Сонные продавщицы таращили на угрюмую меня глаза и говорили, что пасты у них нет. Одна уточнила точно ли мне паста, а не пиво нужно.

КПП его дома я проехала без эксцессов, очевидно, эта сволочь предупредила охранника. Как и консьержа, хмурым взглядом проводившего мою фигуру до лифта.

Требовательно пиная его входную дверь, я невесело размышляла о превратностях судьбы, и от злости начинала пинать еще сильнее. Он открыл где-то через минуту, когда нога уже устала и болела.

То, что этот гад спал, говорил его сонный, зевающий вид. Опознав во мне меня, этот козел стоя передо мной в одних трусах и тапках, удовлетворенно улыбнулся. Меня перекосило от ярости. Мойдодыр хренов, уснуть он не может не почистив зубы, ага! Я злобно швырнула в него тюбиком и круто повернувшись на каблуках собиралась уйти, когда меня остановил его насмешливый голос.

- Так паста-то вскрытая. Меня не устраивает. Хрен знает, чего ты туда запихнула.

- Ты мне никак не обозначил, что желаешь целый тюбик. – Раздраженно оглянулась я.

- И правда. – Широко улыбнулся он, облокачиваясь плечом о дверной косяк. – Учту в следующий раз.

- Это все? – от горячей злости в моем голосе можно было бы растопить северно-ледовитый океан.

- Нееет, - протяжно возразил он.- Иди полы мне помой.

Я впала в ступор, ошарашенно глядя на него. А Богданову, похоже, доставляла удовольствие вся эта ситуация. Он сделал приглашающий жест в квартиру.

Я заглянула через его плечо. Деревянный паркет блистал чистотой. Сдвинув брови, я сурово уставилась в наглую, ухмыляющуюся морду.

- Там чисто.

Богданов скептично оглянулся. Результат его не удовлетворил. Он отвинтил крышку тюбика зубной пасты, демонстративно выдавил содержимое тюбика на пол. Извазюкал подошву тапки в импровизированной лужице и прошлепал вглубь коридора, оставляя за собой следы.

- Теперь грязно, - фыркнул сатана из темного провала коридора, и не преминул глумливо напомнить, – тысяча за услугу. Отказы, как помнишь, не принимаются. Приступай. Или есть еще альтернатива.

Утробно зарычав, я мрачно посмотрела в проем квартиры, и чувствуя полную безысходность и унижение, переступила порог, громко хлопнув за собой дверью.

Следы вели в туалет, откуда слышался плеск воды. Заглянуть внутрь я не рискнула, остановившись у косяка и громко буркнула:

- Где тряпка?

- Не знаю. – Отозвалась эта свинья. – Уборщица с собой приносит вроде бы.

Я скоро свихнусь от злости. Раздраженно топая, я прошла в его спальню и распахнула гардеробную, напичканную одеждой под завязку. Сдернув с ближайшей вешалки белую рубашку, пошла на кухню. Смачивая импровизированную тряпку в раковине, на глаза мне бросился ярлык на воротнике. Живанши. Я с сомнением посмотрела на ткань в моих пальцах. А потом, вспомнив об унизительности задания, злобно начала выжимать дорогую тряпку, представляя на ее месте шею Богданова.

Когда он соизволил выйти из ванной, я уже помыла полы и злорадно похихикивая, споласкивала безнадежно загубленную рубашку в раковине.

Богданов взял из холодильника огурец и опустился в кресло у обеденного стола, задумчиво наблюдая как я развешиваю его рубашку на батарее.

- Минус двадцать три. – Спокойно произнес он, откусывая огурец и лукаво глядя на меня, облокотившуюся спиной о холодильник.

- Что? – приподняла бровь я.

- Эта рубашка стоила двадцать три косаря. Ты снова ушла в минус, даже не погасив и части своего долга.

Я поперхнулась собственной слюной от возмущения, во все глаза глядя на Богданова, развалившегося в кресле и флегматично жующего огурец.

- Да… да откуда ты знаешь?! У тебя море этих рубашек в гардеробе!

- Это Живанши. Мне сестра подарила. И заставляла одевать каждый раз когда я к ней в гости ездил. Если я приеду не в ней, она расстроится. Помешана на Живанши.

У этого исчадия ада еще и сестра есть! И тоже, судя по всему, с мозгами набекрень. Какая ей нахер разница в чем приезжает! Я бы дом вообще баррикадировала к его приезду. Хотя, они же родственники, наверное тоже такая же.

- Ее постирать вообще-то можно. – Скептично поджав губы оповестила его я.

Богданов деланно грустно вздохнул, с сожалением глядя на меня, и как бы намекая на мое скудоумие.

- Что бы я носил рубашку, которой полы мыли? Нет уж. Минус двадцать три, детка. Ты так легко попадаешь на бабки, что мне странно, как твой бизнес все еще не канул в тартарары.

- Попадаю, потому что с тобой связалась, - сквозь зубы буркнула я и направилась в прихожую.

Богданов встал, потянулся как сытый кот (конечно, все соки из меня выпил, упырь энергетический!), и пошел вслед за мной. Пока я обувала сапоги и застегивала манто , он молчал, привалившись плечом к стене в метре от меня.

- Чтоб ты сдох! - тепло попрощалась я, поворачивая ручку входной двери.

Заперто.

Я взвыла от злости истерично задергала бесполезную ручку. Сзади раздался тихий рассыпчатый смех, и крышу у меня окончательно сорвало.

- Да чего тебе надо от меня, урод?! – взревела я захлебываясь слезами. – Я же сука, ежедневно перед тобой унижаюсь! Я же все стараюсь сделать, даже зная, что тебе это нахер не нужно, ты просто издеваешься!

- Ну почему не нужно, детка? – гадливо возразил этот козел. – Кто ж мне еще зубную пасту среди ночи привезет? К тому же, кто еще оценит этот твой поступок в тысячу рублей?

- Сука! – я заорала от бешенства и кинулась на него с намерением растерзать.

Лешка без труда меня скрутил одной рукой и спиной прижимая к своей груди. Над ухом снова раздался его тихий смех. Я попыталась его лягнуть, и почти попала. Лешка, буксировал мою сопротивляющуюся и глухо рычащую тушку в спальню. Очевидно, чтобы там порешить. Я стала вырываться еще интенсивнее, бестолково мельтеша руками перед собой и попадая куда угодно но не по Лешке. Однако, всё-таки сумела задеть его больное плечо. Охнув, Богданов повалил меня на постель и прижал собой. Выворачиваться было бесполезно, воздуха под его тушей мне стало катастрофически не хватать, и я, быстро выдохнувшись, затихла.

И тут он скользнул губами по моей шее. Я протестующе дернула головой назад, судя по всему, довольно сильно ударив его в лицо. Богданов зашипел от боли и уже жестко, без всякого подобия осторожности, с которой мужик обычно справляется с разбуянившейся бабой, вжал меня мордой в кровать, одной рукой стиснув волосы, а телом намертво пережав кисти моих рук на пояснице

Я пыталась хоть чуть-чуть вдохнуть, но не получалось. Вывернуться тоже. Легкие горели, в ушах нарастал гул, в голове начала пульсировать боль. Я с ужасом поняла, что он меня душит. И что у него это получается. И когда перед закрытыми глазами поплыли белые проблески, хватка ослабла. Я мгновенно оторвала голову делая хриплый, свистящий, жадный вдох. А потом еще и еще, чувствуя распирающее чувство в груди. Закашлялась, уронила голову на постель дыша все еще хрипло и жадно.

Но Богданов, сломив мою агрессию, останавливаться вовсе не собирался. Он резко перевернул меня на спину, лицом к себе и подмял под себя. Коленом с силой раздвинул мои ватные ноги. Правой рукой блокировал мои скрещенные над головой кисти, и склонившись рванул за ворот блузки зубами.