За несколько дней до возвращения Олега из очередной поездки меня решили почтить своим присутствием лет сто не дававшие о себе знать очень дальние родственнички, по непонятной для меня причине решившие, что можно внезапно позвонить и поставить перед фактом, что они-де «в такси уже подъезжают, но точный адрес не помнят». Я обалдел. Пожалел, что переехав, заплатил за то, чтобы мне оставили старый городской номер. Икнул. Ругнулся. И предложил снять родственникам номер в гостинице. Они отказались. Я, наивная душа, решил, что, увидев огромное открытое пространство, в котором находился лишь диван перед телевизором, маленький столик, стул и компьютерный стол, где в углу была устроена кухня, и где больше не было никаких помещений, кроме кладовки и спальни, они тут же согласятся уехать в гостиницу, которую оплачу им я, но… Как я уже сказал, я оказался наивен и недооценил размах и масштаб их планов.

Это были какие-то очень дальние родственники. Я при всём желании не смог бы назвать, кому и кем они доводятся. Я помнил лишь, что они какие-то родственники двоюродного брата второй жены моего дедушки. Сам я в последний раз с ними виделся в седьмом классе. До этого, когда была жива бабушка, они несколько раз приезжали «посмотреть город» и останавливались, как в те годы было принято, у родственников, то есть, у нас. Ту квартиру, в которой я жил с родителями, я давно уже продал. Никакого иного жилья, кроме той квартиры, где я теперь жил, у меня не имелось.

Прибыв, при виде новой квартиры родственнички пораскрывали рты и посвятили меня в свои крупномасштабные планы, которые подразумевали ни много ни мало, а поступление их младшего отпрыска в один из Питерских вузов и… его проживание у меня!

Я обалдел. Я вежливо возмутился. Я прямым текстом сказал, что готов оплатить их пребывание о отеле сейчас, и что при вузе, наверняка, имеется общежитие, о месте в котором Михаилу, моему ну очень дальнему родственнику, и следует позаботиться, но, увы, я не был понят.

Я адски устал, я сам был только что с самолёта. Мне хотелось созвониться с Олегом и рухнуть в кровать. Сил спорить не было, а выставить людей за дверь не позволяло воспитание. Я вздохнул и решил, что ситуация разрешится сама, и родственнички быстро свинтят.

Объявив, что на гостей я не рассчитывал, я предложил матери и бабке Михаила занять мою спальню, Михаилу — жёсткий диванчик в кухонном уголке, и удалился в ванную, выйдя из которой в одном полотенце на бёдрах, демонстративно ни на кого не обращая внимания, я выключил телевизор, согнал родственников с дивана и, демонстративно повернувшись к ним тылом, снял с бёдер полотенце и залёг на диван. На пару секунд повисла тишина, после чего все на цыпочках разошлись по своим углам.

Я вздохнул. Похоже, избавиться от незваных гостей будет сложнее, чем я думал. В тот вечер Олегу я так и не позвонил.

Родственники собирались погостить «пару дней» и оставить Михаила мне, но тот внезапно взмолился, чтобы его «не оставляли на растерзание». В моё отсутствие парень, видимо, либо порылся в моём видео, либо в не менее богатой коллекции ссылок в компе. Чтобы довести игру до победного счёта, я экспромтом пригласил соседей снизу в гости.

Слава богу, ребята сразу просекли, что от них требовалось. Они держались за руки. Виктор лез к Сергею на колени, порывался его чмокнуть и даже засосать и интересовался, когда же я познакомлю их обоих с Олегом. Сказать, что мои родственники были в шоке, это значит ничего не сказать. Надо ли говорить, что они моментально вспомнили про каких-то Питерских знакомых, сразу после ухода Сергея с Виктором покидали вещи в чемоданы, вызвали такси и были таковы. Я впервые за последние три дня выдохнул с облегчением.

Мы с Олегом ещё до его отъезда договорились, что, прилетев утром, он сразу поедет ко мне, но я ещё вчера позвонил ему и попросил не приезжать, поскольку собирался сам сбежать к нему от настырных родственников. Теперь же, когда плацдарм был расчищен, я набрал его номер, но трубку почему-то не сняли. Я подождал и позвонил ещё. И ещё. И снова — ничего. Я забеспокоился и решил на всякий случай съездить к нему лично и сделать это немедленно.

Поднявшись по лесенке, я насторожился. Дверь, ведущая на балкончик, была приоткрыта. Я толкнул входную дверь — заперто. Я торопливо вынул ключи, отпер замок и вошёл.

Я ожидал чего угодно, но только не того, что предстало моим глазам.

========== Часть 11. Совсем не «amor de trois» ==========

Как я узнал много позже, владелец достаточно известного журнала обратился к Олегу с просьбой провести срочную фотосессию. Поскольку я предварительно позвонил и, вроде как, отменил нашу встречу, Олег дал на неё согласие. Тогда я ничего не знал об этой просьбе, но, знай я о ней, едва ли бы это что-то изменило.

Войдя в огромную квартиру-фотостудию, я похолодел, а потом… Что-то капитально переклинило у меня в мозгах, и я плохо помню, что происходило. Не поймите меня превратно, я не любитель помахать кулаками. И я никогда им не был, но всё застила какая-то пелена, мне хотелось лишь одного: рвать, метать, грызть и убивать.

Я не знаю, чем бы всё закончилось, пересекись мои пути с этими же людьми где-нибудь в тёмной подворотне. Скорее всего, итог встречи был бы не в мою пользу. Возможно, роль свою сыграло то, что я был одет, в то время как они были голыми.

Студия на первом этаже была подготовлена для съёмок. Был выставлен свет, стояла какая-то тренога. Там же наличествовал стол с чем-то вроде выпивки и закуси. А вот рядом… Рядом с этим натюрмортом два голых типа явно собирались поиметь ни в чём не помогавшего им Олега. Тот невнятно вздыхал, мычал, когда тип, стоявший ко мне спиной, намотав на кулак собранные в хвост волосы, безуспешно пытался пристроить губы Олега к своему члену. Второй — недвусмысленно пристраивался к нему сзади, но Олег ему только мешал: то начинал заваливаться на бок, то у него разъезжались колени, то стоявший впереди тип дёргал его за волосы вперёд.

Я, даже не задумавшись о том, что же я делаю, бросился вперёд и врезал ближайшему ко мне мудаку по уху. Я совершенно не подумал о том, что, разворачиваясь ко мне, он, по инерции, рванёт Олега на себя. При этом ноги у того окончательно разъехались, и он бухнулся на живот. Я ударил ещё раз. Голый тип выпустил Олега и отлетел к окну на штабель каких-то длинных полых железок, непонятно каким образом до этого удерживавшихся вместе. Железки с грохотом прокатились ему под ноги.

Второй тип пошёл было на меня, но я был невменяем, а Олег, раскатившиеся полые железки и барахтавшийся на полу голый подельник ему помешали.

Мы принялись кружить по студии, одетый я и голый он. Олег встать не пытался. Я улучил мгновение, чтобы глянуть на него. Руки. Связанные руки. Меня накрыло какой-то неконтролируемой яростью.

Голый мужик выдал:

— Ты, главное, не кипятись. Мальчик покорен и на всё согласен. Его и на троих хватит. Присоединяйся к вечеринке.

И тут меня окончательно накрыло. Подхватив с полу железную штуковину, я для верности хряснул ею пытавшегося встать мужика и пошёл на всё кружившего вокруг столика противника. И как знать, не совершил бы я в тот день смертоубийства, если бы в этот самый момент барахтавшийся среди железок мужик не вскочил и с невнятным «Спасайтеськтоможет!» не помчался к двери. Мой противник при виде этого отступления обежал меня по большому радиусу и, прихватив, что смог, из одёжки, тоже рванул на выход. Я, потрясая железкой — за ним. Не для того, чтоб прибить. Чтобы запереть дверь.

Сделав это, я бросился обратно. Курицей с отрубленной головой я заметался по студии, зная одно: надо развязать Олегу руки, увезти к себе домой, и тогда всё само станет хорошо.

Помощи от Олега не было никакой. Он то вяло возился в моих руках, то повисал как куль. Я, догадавшись взбежать на второй этаж, нашёл ножницы, с немалым трудом разрезал плетёные шнуры, которые накрутили Олегу на руки, опять сбегав наверх, принёс широкие спортивные штаны и футболку, кое-как засунул в них Олега, нацепил ему на ноги кроссовки и потащил его к выходу. Усадив Олега в машину, я бегом вернулся к двери и запер её собственным ключом, после чего погнал машину к себе.