Прозвучала команда пристегнуть штыки. Воинство заклацало металлом, ощерившись острой сталью, подобно гигантскому ежу. Норфолкский полк пригнулся, сотни рук закрыли уши – началась артиллерийская подготовка. Одновременный залп десятков орудий породил адский грохот, и позиции англичан заволокло пороховым дымом. Через мгновение облачка разрывов накрыли высоту шестьдесят, обозначая попадания и промахи. Второй залп был дан тут же, с поправкой на сигналы корректора – дай Бог ему долгой жизни! Корректор находился на нейтральной полосе, хорошо различимый в бинокли командирами орудийных расчетов, но невидимый для турецких стрелков. Белые барашки разрывов теперь легли более кучно, нанося повреждения укреплениям турецких войск. Тяжелая артиллерия сделала свое дело, и Остридж под звуки горна увидел взмах сигнального флажка капитана Бека.
– В атаку, господа! Покажем турку, как воевать с англичанами! – Остридж встал в полный рост и вскинул руку с револьвером. – Впере-е-е-ед!!
Пехотинцы двух рот – капитана Бека и капитана Остриджа – в количестве двухсот шестидесяти семи человек устремились вперед с винтовками наперевес. Перед ними стоял небольшой лесок, отделявший равнинную местность прибрежной полосы от подножия высотки. Солдатам предстояло бегом преодолеть эту немалую дистанцию и под прикрытием артиллерии атаковать укрепрайон.
Полковник Бошем, глядя на удаляющихся пехотинцев Сэндрингэмской роты, недовольно качал головой. Все расчеты на прекрасную погоду, яркое закатное солнце, слепящее турецкую оптику, и скрытность подготовки наступления оправдались. Всё шло как по маслу. Но полковника беспокоило странное природное явление, а именно непонятно откуда взявшийся туман, всё больше накрывающий лесок и русло высохшего ручья, куда в эти минуты бежала пехота. После ручья начинался подъем на высоту шестьдесят, который предстояло преодолеть полку. Огневая мощь турок была, по всей видимости, временно подавлена артподготовкой, дело оставалось за пехотой. Части АНЗАКа тоже пошли в атаку, выступая с флангов, и ничто, казалось, не могло остановить напор атакующей армии.
– Господин полковник, что это? – вдруг вскрикнул ординарец, показывая пальцем. Полковник поднял глаза. В абсолютно безоблачном ранее небе теперь висело несколько серо-зеленоватых облаков, совершенно неподвижных, несмотря на усиливающийся ветер, трепавший флаг за спиной полковника. Расползавшийся по лощине туман имел такой же зловещий оттенок, как и облака.
«Что за чертовщина? Неужели хлор? Когда они успели подготовиться к газовой атаке?» – вихрем пронеслось в голове Бошема.
– Газы!! – зычно крикнул полковник. Его окружение засуетилось, надевая защитные средства. – Передать по цепи штурмовой группе! Да быстрее же, черт возьми!
Азарт атаки все более захватывал англичан батальона Бека и Остриджа. Бойцы бежали так, словно хотели показать лучший результат на дистанции в милю с четвертью. Серьезного сопротивления со стороны турок они не встречали, ответного огня из крепости почти не велось, лишь слышны были хлопки разрывов английских снарядов, разрушающих турецкие укрепления. Капитан Бек, едва завидев странный зеленоватый туман впереди, в рощице, скомандовал надеть противогазы – он знал о последствиях вдыхания хлора. Да, бег в августе со всем сна ряжением, да еще в неуклюжем противогазе и с винтовкой наперевес – занятие не из приятных. Остридж с тревогой смотрел на приближающийся туман, который становился всё гуще, его рука легла на полевую сумку, где покоились письмо и фотографическая карточка невесты. Это был своеобразный оберег… Солдаты один за другим ныряли в странное марево, пока последний рядовой штурмовой группы не скрылся в нем.
Полковник Бошем в бинокль видел, как туман поглотил наступающих бойцов целиком; по его расчетам, они должны появиться из леска и пересечь русло ручья через четыре минуты. В атаку вступили продвигавшиеся с флангов остальные батальоны Норфолкского полка и австрало-новозеландский экспедиционный корпус. Застрекотали ожившие пулеметные гнезда изрядно разрушенной крепости, завязался бой с правого и левого флангов. Лишь по центру царило некое замешательство. Прошло уже десять, пятнадцать, двадцать минут, а штурмовая группа так и не показалась из рощи. Тщетно пытаясь хоть что-то разглядеть в зеленоватом тумане, полковник в сердцах вскричал:
– Бека – под трибунал! По завершении операции отыскать и арестовать, если он еще жив! – Ординарец трясущейся рукой записывал распоряжения. – Выдвинуться резерву в центр!
В этот момент наблюдатели на командном пункте заметили некоторое движение в лесочке: туман заклубился, словно подхваченный порывами ветра; зеленоватые щупальца, проникшие между стволами деревьев, стали собираться в некое подобие облака. Далее произошло то, что не получило никакого разумного объяснения у здравомыслящих свидетелей. Туманное облако оторвалось от земли, обнажив голые стволы чахлых деревьев, еще утром покрытых сочной зеленью; поднялось над горизонтом, затем еще выше; слилось со своими висевшими доселе неподвижно собратьями и медленно поплыло в сторону Болгарии, не подчиняясь изрядному ветру, дувшему в другом направлении. Изумленным взглядам наблюдателей предстала совершенно прозрачная роща, полностью лишенная листвы; истонченные скелеты деревьев не были способны скрыть даже птицу, не то что человека. Но увы. В лесочке не оказалось никого: ни единого солдата, ни единого трупа – деревья окружала абсолютно безжизненная пустота.
В пылу атаки полковник Бошем отложил на потом решение этого ребуса – важно было завершить бой и взять крепость, что и было сделано. Через несколько часов после начала штурма турки, понеся значительные потери, вывесили белый флаг, и командир османского гарнизона полковник Умут Хайдар-паша собственноручно сдал свою саблю полковнику Бошему. Тщательное обследование укрепленного района показало, что коммуникации выполнены по германским чертежам, часть которых обнаружена в командном бункере. Назначение некоторых помещений не выяснено, так как допрашиваемые турецкие офицеры и солдаты не владели такими сведениями. Хайдар-паша даже под страхом расстрела отказался раскрыть миссию немецких специалистов, прибывших в крепость, однако так и не обнаруженных ни в числе живых, ни среди погибших.
– Не мое дело допрашивать пленных! Но ничего, наша контрразведка быстро развяжет ему язык. Надеюсь, там получат ответы на все вопросы, – Бошем крутил на столе разрозненные бланки и документы на немецком языке, пытаясь понять содержание. Наконец махнул рукой: жаль было терять драгоценное время. – Найдите мне переводчика. Живо! – распорядился он.
Но и перевод бумаг не пролил света на происходящее: тотальное шифрование документов явило полковнику полную тарабарщину, еще более запутавшую дело. Турки клялись Аллахом, что не видели ни единого англичанина, который бы вышел из тумана в низине перед высотой. Обследование территории крепости и окрестностей тоже не дало никаких результатов. Четверть тысячи человек попросту исчезли, растворились в тумане.
Командира Норфолкского полка такая формулировка никак не могла устроить, поэтому исчезнувшие бойцы были признаны без вести пропавшими. Розыскная команда не обнаружила следов присутствия людей в той части рощи, которая во время штурма была окутана туманом. Позднее в полумиле к северу поисковики нашли кокарду и личный жетон рядового Сэндрингэмской роты Норфолкского полка Джона Митчелла, но тело его не было найдено, – как, впрочем, и тела остальных двухсот шестидесяти шести человек. Не удалось отыскать и таинственные ящики, привезенные германскими военными. Было установлено, что немцы сами разгружали и монтировали некое техническое приспособление, доставленное ими в крепость, но турецкий гарнизон к такой работе не привлекался. Закончив монтаж, немецкие специалисты этими же грузовиками увезли в неизвестном направлении большие деревянные ящики. Заместитель коменданта крепости майор Ахмет Алем изложил в своих показаниях, что в крепости остались два германских офицера, бегло говорящие по-турецки и одетые в турецкую форму без знаков различия, однако никто из немцев не контактировал с личным составом гарнизона, за исключением полковника Хайдар-паши. После начала британского артиллерийского обстрела их больше никто не видел. Турки вообще истово отрицали саму возможность проведения ими газовой атаки, что подтверждалось данными полевых медиков, которые не нашли в лощине никаких признаков отравляющих газов.
