Отец с дочерью почти синхронно кивнули головами в том смысле, что да, непременно пребудет, и начали бочком выбираться из хижины. Отшельник же ухватил господина Дрона за руку на редкость цепкими пальцами, подвел к столу: 'Садись!'. Сам уселся напротив.
- Итак, что привело вас в наш мир?
- Э-э-э... - почтенный депутат лихорадочно размышлял, что именно следует рассказывать этому на удивление шустрому старичку - в голове почему-то всплыл неожиданный образ 'ветерана НКВД' - и уже приготовился было затевать рассказ про Пресвитера Иоанна, как собеседник властным движением руки остановил его.
- Нет-нет-нет, ту сказочку, что ты скормил отцу Люка мне повторять не нужно. Я ее отлично помню. И теперь хотел бы услышать что-то более близкое к истине. Ну-ка, в глаза мне смотреть!
Господин Дрон хотел было послать старичка подальше, но почувствовал, что физически не в состоянии это сделать. Губы не повиновались ему. Руки и ноги тоже как будто окаменели. А взгляд просто приклеился к ставшим огромными зрачкам отшельника.
- Я не-зна-ю, за-чем мы здесь, - рот почтенного депутата сам собой открылся, а губы, будто обзаведясь собственной волей, начали свой короткий рассказ, - про-сто о-чну-лись здесь. И все....
На этом показания господина депутата и закончились. Да и что было еще говорить? Ведь именно так все и обстояло.
- А-а, вот оно что, - негромко пробормотал страшный старик. - Слепой шут? М-м... два слепых шута? Кое-кто, не будем поминать Его всуе, решил сыграть вслепую? Интере-есно...
Ужасное оцепенение внезапно покинуло господина Дрона, и он прямо-таки стек по спинке деревянной скамьи. Руки, ноги, все тело колотило так, как бывало тогда, давным-давно, после пятидесятикилометрового марш-броска с полной выкладкой в Чирчике.
- Ну-ну-ну, дорогой мой, не стоит так волноваться! - Страшный 'энкавэдэшник' вдруг непостижимым образом преобразился в доброго дедушку и начал хлопотать вокруг размазавшегося по скамье господина Дрона. - Вина-а, сейчас нужно непременно хорошего вина-а! Вот мы его сейчас налье-ем, да еще десяток капелек туда ка-апнем... На-адо, на-адо, до дна-а, на здоро-овье...
То ли вино, то ли капли, то ли воркующая речь старика, то ли все вместе - но эффект был поразительный! Господину Дрону показалось, что в его организме взорвался океан энергии! Хотелось вскочить, подпрыгнуть, куда-то бежать...
- Ну, вот и славно! Щечки покраснели, глазки заблестели, снова все в порядке. Вы уж, прекрасный рыцарь, не поминайте старика недобрым словом! - Отшельник прекратил хлопотать вокруг окончательно пришедшего в себя господина Дрона и уселся за стол напротив. - Сами понимаете, не всякий встречный вот так вот сразу душу раскроет и чистую правду выложит. А как же нам без правды-то? А и никак нам без правды! Вот и приходится.... Ну, и лучше все же этак, чем пальцы ломать, да иглы под ногти загонять, так ведь?
С последним тезисом почтенный депутат был согласен на все сто процентов, подтвердив свое согласие энергичным кивком.
- Ну, вот и славно, - повторил отшельник явно излюбленную присказку. - Как же тебя наградить-то, прекрасный рыцарь, за перенесенный страх, а?
- Да...
- Надо, надо! За добро - награда, за зло - наказание, на том мир стоит. Ну-ка, дай мне свой крестик!
Господин Дрон снял нательный крест, одетый ему на шею неизвестным, отправившим их с господином Гольдбергом сюда, и протянул старику.
- И что тут у нас? У-у, всего первая ступень посвящения? Не густо, прекрасный рыцарь, негусто! Давай-ка мы над ним немного поколдуем. Тебе оно пригодится, вот увидишь!
Старик взял крестик в обе руки и уставился на него своими опять расширившимися зрачками. Ни движения, ни звука. Лишь неизвестно откуда взявшаяся капля пота вдруг скатилась по лбу и плюхнулась на стол. За ним вторая, третья... Неожиданно крест в его руках вздрогнул и начал как будто бы увеличиваться в размерах. Точно - крест рос! Вот он уже достиг размера того креста, который господа попаданцы видели у отца Люка, только-только прибыв в этот мир.
Со лба у отшельника уже текло. Но вот, основательно подросший крест вновь как бы вздрогнул, и все кончилось. Рост прекратился. Старик отер рукавом пот со лба, полюбовался на свою работу и протянул крест почтенному депутату.
- На, пользуйся! Это тебе не та мелочь, с которой вас сюда закинули. Сразу третья ступень! Цени!
- Э-э, спасибо, конечно, большое, - сбитый с толку явленными перед его глазами чудесами, господин Дрон не знал, что сказать. - И что он теперь может?
- Ну, это тебе никто не скажет, - усмехнулся старик. - Заранее предугадать невозможно, какие свойства явит крест при новом посвящении. Сам узнаешь. Вот, попривыкнет он к тебе немного и раскроется. Тогда и узнаешь. Да не бойся, долго ждать не придется. Обычно в первые же сутки крест свои свойства являет. Так что, заскучать не успеешь.
Ну, ладно, иди-иди, прекрасный рыцарь! Мне еще всю ночь работать...
***
Ночью Авита пришла к нему.
Просто возникла в дверном проеме, принеся с собой запахи ночной реки, лесных трав и еще чего-то такого, чему в человеческом языке и названия-то нет. Одним движением скинула тунику, позволив ей упасть к ногам, скользнула к нему, прижалась всем телом. Закрыла ладонью губы, когда он хотел что-то сказать...
Однако опустим, государи мои, завесу скромности над тем, что сейчас произойдет. И чему должно быть сокрытым покровами тайны.
Далеко заполночь, когда истомленные друг другом любовники смогли разомкнуть объятия, господин Дрон задал все же вопрос, который она не позволила произнести в самом начале.
- Почему ты пришла? Ты же знаешь, что я не смогу остаться.
- Я хочу от тебя сына, - прошептала Авита, чуть улыбнувшись. - Такого же сероглазого, большого, сильного и доброго.
- Сын будет расти без отца...
- Об этом не волнуйся. Мы воспитываем детей всем родом. У нашего сына будет столько дедов, дядьев и старших братьев, что без мужской руки он точно не останется. Может быть, он вырастет строителем и будет возводить замки и храмы, как мой старший брат. А может, художником, как мой дядя по матери. И будет украшать фасады зданий разноцветной мозаикой, а купола церквей - ликами святых. А, может быть, у него окажется талант к языкам. И он станет вместе с моим отцом переводить древние свитки для библиотеки соседнего монастыря - с языков, которые помнят сегодня всего несколько человек в мире.
Авита мечтательно потянулась.
- Странно, - слегка удивился господин Дрон, - мне всегда казалось, что мужское воспитание - это в первую голову подготовка воина. Воспитание силы, стойкости, готовности к лишениям, воинского мастерства... Разве нет?
- Пф, - пренебрежительно фыркнула девушка, повернувшись на бок и положив голову ему на грудь. - Подготовка воина... Воины правят нашим миром уже несколько тысячелетий. И что, кроме крови, горя и слез принесли они ему? Воины рвут мир на куски, перетягивая его каждый на себя. Для них он - всего лишь добыча, как кость для стаи псов!
Поганые псы...
Ох, сколько яда, горечи и презрения прозвучало в последних словах. Господин Дрон и не подозревал, что в столь юном и миловидном создании может таиться столько скорби и едкой ненависти.
- Но, послушай, должен же кто-то защищать род! Иначе любой окрестный сеньор придет сюда с дружиной, наденет на вас ошейники и просто-напросто заставит работать на себя.
- Глупости! Чтобы защитить себя, мы должны будем забыть обо всем, кроме упражнений с копьем и мечом. И даже этого будет недостаточно. Какая уж там архитектура, какие древние рукописи! Нет, это путь в никуда. Да и не придут к нам окрестные сеньоры. Они все уже знают, что любой из нас лучше умрет от самых лютых пыток, чем станет работать в неволе!
Проверено, - Авита горько улыбнулась. - Ну, а от дальних сеньоров нас теперь охраняют ближние. Кто же позволит, чтобы какой-нибудь пришлый порезал курицу, несущую золотые яйца? Без наших кузнецов и гончаров, строителей и художников, врачей и стеклодувов жизнь в округе просто замрет.
