- Мало того, что ты признался в содомии, без пыток, за это молодец, так еще оказывается, сменил подданство! Это же настоящая удача!
Тощий молитвенно сложил руки и на чистой латыни прочел молитву. А мне в голову пришла запоздалая мысль, что я прекрасно понимаю их речь, как бы нестранно, да? Вот только говорили они не на английском, который я знаю посредственно и не на русском, а на языке Джакомо Казановы и Леонардо, отца его за Мону Лизу, да Винчи. Так я им еще осмысленно ответил на макаронно-пиццерийной мове.
- Аутодафе получится на загляденье! - подхватил второй. Он тоже подошел ко мне и нежно с неприкрытой чувственностью, погладил по лбу.
Патерь Божья!
- Вы не поняли! - с жаром сказал я, приподнимаясь на цепях. - Я не содомит, это имя такое Серёжа!
- Сьерозжа? - попытался воспроизвести толстый ряженый, но я его прервал.
- Не важно! Кто вы вообще такие? По какому праву держите меня в заложниках? Где я вообще нахожусь? Вы террористы, да? Вы хоть знаете, с кем связались...
- Знаем, - сообщил худой, затыкая мне рот какой-то вонючей тряпкой. - Ты урожденный Джузеппе Бальсамо, так же известный как граф Алессандро Калиостро, обвиняющийся в мошенничестве, подделке документов, сутенерстве, это когда ты женой в Англии торговал, - видя мое несогласие, выраженной в мычании и пученье глаз, любезно пояснил гад.
К сожалению, у меня не было с собой фотокарточки самки Вельзевула, что бы опровергнуть хотя бы последнюю гнусную ложь, но думаю закусившего удила му-илу остановить была способна лишь цинга, начало которой было видно невооруженным глазом, "благо" рот глаголющий дурь, маячил прямо мне в лицо. Я не знаю, что умерло десятки лет назад в жутких мучениях между этих дух поношенных челюстей, но уверен, что и тогда оно пахло как портянки африканских солдат.
Список прегрешений этого графа, имя которого показалось мне смутно знакомым, был достаточно впечатляющим, что бы я проникся невольным уважением к товарищу. Его уровень был не меньше чем у думского депутата, а может даже тянул на губернаторский. Так филигранно обманывать людей, может только лицо государственного уровня, а тут простой алхимик, одним словом - самородок.
Эпическая речь закончилась обвинением в франкмасонстве, богохульстве, еретичестве, чернокнижничестве, колдовстве и прямом пособничестве врагу рода человеческого.
- Находишься ты в Римини, в подвале церкви Санта-Мария. Это отец-инквизитор Джованни, - толстячок еще раз погладил меня. - Я же отец-инквизитор Роландо. Мы обязательно спасем твою душу, но до этого чудесного момента ты нам расскажешь все о своих злодеяниях. Сейчас я отстегну ручные кандалы и вытащу кляп, а ты сын мой пообещаешь вести себя достойно и повышать голос только во время пыток. Мы договорились?
Я усиленно закивал головой, в которой роились самые неприятные и фантастические мысли. Когда меня отстегнули, и я с трудом принял вертикальное положение, мысли получили гнусное подтверждение. Во-первых, у меня был животик, который выращивают годами, во-вторых, мои мускулистые руки превратились в тонкие цыплячьи культяпки, в-третьих, исчезли мозоли с ягодиц, список можно было продолжать дальше, до сотни или даже тысячи различий, а ведь я еще не смотрел туда, где я ношу своих будущих детей. Факт в том, что это было не мое тело!!!
- Скажите, - безуспешно стирая испарину со лба, спросил я, - какой нынче год?
- 1791 первый от Рождества Христова, - спокойно ответил Роландо.
***
- Может не надо пыток? Я и так во всем признаюсь!
- Нельзя нарушать процедуру, - с грустью покачал головой, проникнувшийся ко мне симпатией Джованни.
- Послушайте! Это абсурдно, мы же в Италии, зачем вы мне одеваете на ногу "испанский сапог", это непатриотично!
- И правда Роландо, давай его посадим на череподробилку, - поддержал меня толстячок.
- Думаешь, - с сомнением протянул Роландо, - а ты умеешь с этой штукой управляться? Не приведи Господь, сильнее нажмешь, чем надо и вместо сломанной челюсти убьешь беднягу, тем погубишь его душу, отправив прямиком в ад.
- Не беспокойся брат, я навострился обращаться с череподробилкой пока жил в Германии, там с еретиками проблем нет, тренируйся сколько хочешь.
- Погодите, - я попытался воззвать к голосу разума. - Если вы мне сломаете челюсть, как буду каяться в грехах?
- Действительно, вот незадача, - поскреб пальцем в плеши Джованни. - Тогда может "Колыбель Иуды"?
- Точно, - обрадовался Роландо. - И челюсть цела, и правда мила.
- Что это такое? - с тревогой спросил я.
- Прекрасный инструмент, - с гордостью произнес худой инквизитор. - Это чудесное изобретение стало переломным в истории пыток! Видишь пирамиду на треноге? Раздевайся!
- Зачем?
- Ну, как зачем? - удивился инквизитор. - Мы тебя подвешиваем за веревки, затем поместим на вершину пирамиды, которая будет тебя упираться в мошонку, анус или кобчик, сам выберешь. Это очень гуманное изобретение. Инженерная мысль сконструировала его таким образом, что какое-то время с помощью напряжение всех мышц, ты сможешь избежать сильной боли, но потом с течением времени, весьма непродолжительного, ослабнешь, и тебя просто начнет разрывать. Так что в твоих интересах, отвечать на вопросы сразу, четко и быстро.
Положение было катастрофическим. Я никогда не увлекался фантастикой, не верил ни в инопланетян, ни в параллельные миры, тем паче в перемещения во времени. Почему это произошло со мной, с человеком далеким от мистики? Я оказался в прошлом, в теле самозваного графа Калиостро, именно в тот момент, когда его поймала инквизиция. Ни памяти афериста, ни знаний этой эпохи у меня нет, лишь владение языком. Хотя так ли это хорошо? Я уже такого наговорил, что даже при наличии связей в Ватикане меня не отмажут. Что делать? Сказать правду? Так они не слышат меня...
- Стойте! Я хочу вам сказать правду...
- Скажешь, - согласился Джованни, - но чуть позже.
- Я хочу сказать вам другую правду и сейчас!
- Ладно, пусть говорит, - вздохнул Роландо, - потом сравним показания, когда будем снимать его с "Иуды".
- Я не Джузеппе и не граф Калиостро, я из будущего. Из двадцать первого века, год 2017. Я оказался здесь в теле вашего еретика прямиком из самолета, это такая стальная птица, внутри которой сидят люди...
- Ты хоть понимаешь что говоришь? - сплюнул Джованни. - Мало того что ты признался в содомии...
- Да не признавался я! Имя такое!
- Так еще, - не стал меня слушать инквизитор, - самолично заявил о бесноватости.
- Это как!? - завопил я.
- Сам сказал, что занял тело бедняги Джузеппе. Ты мне сразу странным показался бес по имени Съерозжа, надо будет в бестиарий имя внести, - обратился толстяк к Роландо.
- Сделаю, - ответил тот. - Жаль "Колыбель" отменяется, нельзя его допрашивать, пока бес не изгнан. Рогатый нам с три короба наплетет. Растопи жаровню, будем старым папским методом: каленым железом и молитвой изгонять беса.
- Господи Иисусе! Я не бес и не ваш знакомец Калиостро, я такой же человек, как и вы, только из будущего. Я знаю грядущее! Мне ведомы тайные знания, информация которой я владею бесценна, она способна поменять мир, в лучшую сторону, наверно.
- Хорошо, - спокойно молвил Джованни, отложив в сторону раскаленные щипцы. - Пути Господни неисповедимы, допустим на миг, что ты вещаешь правду, - он пристально посмотрел на меня, взглядом, предвещающим райские кущи. - В таком случае, где доказательства?
- Какие доказательства? Я же очутился в теле вашего узника, мгновенно, у меня нет с собой ничего из 21 века.
- И не надо, - усмехнулся инквизитор. - Ты же сам говорил, что полон знаний? Ответь на несколько вопросов, и мы поймем, говоришь ли ты правду.
- Без пыток?
- Пока да.
