Олег посмотрел в сторону дома и сказал:

- Самое главное – маме не проболтаться. Я, когда вырасту, тоже хочу стать миротворцем, как папа. А мама не хочет.

- Почему?

- Вот балда. Она боится меня потерять, как папу.

Андрей спрыгнул вниз и отряхнулся.

- Это, наверное, здорово – воевать против войны.

- Еще бы,- сказал Олег.

***

- Выпейте это, голубчик,- приказал Акишин.

Игорь осторожно понюхал мензурку:

- А мне это можно?

- Вы бы немного раньше полюбопытствовали, что можно, а что нельзя. Если я даю – пейте.

- Фе!- поморщился Игорь, влив в себя содержимое мензурки.- А где… Иван Васильевич… и Ганимед?

Замок пискнул, и двери распахнулись.

- Аверьяныч, скорее!- позвал Иван.

Акишин прихватил склянку и без вопросов последовал за ним. Игорь поспешил следом. Коридоры заметно оживились за его часовое отсутствие. За полупрозрачными перегородками двигались тени и слышались голоса. Игорю только сейчас пришло в голову, что конференция была виртуальной, и на самом деле никто, включая его начальника, не покидал здания. Репьев ждал у двери, куда Игорь раньше тщетно пытался попасть.

- Сюда,- показал Иван.

Изнутри лаборатория мало отличалась от той, где работал Игорь. Зарешеченное окно, прикрытое жалюзи. Стены завешены фотографиями и схемами всевозможных кибернетических новинок, от игрушек до автомобилей. Пара рабочих мест, стеллаж с оборудованием. На стеллаже лежали два гипношлема проф-класса, подключенных к игровой приставке, тоже последнего поколения. Ганимед стоял у кресла, придерживаясь за спинку.

- Ты зачем встал?- спросил Репьев.

- Я уже в порядке. Только голова немного кружится.

- Сядьте, сядьте,- приказал Акишин, откручивая крышку склянки.- Выпейте это, надо снять возбуждение с подкорки.

Иван шагами мерил комнату, лихорадочно перерабатывая информацию.

- Ваня, голубчик, сядь, а то и тебя успокоительным напою.

- Аверьяныч, ты не понимаешь,- ответил Репьев.- Это Андрей. Андрей. Он вспомнил. Там. А здесь – ничего не помнит.

- Я тебе налью.

- Аверьяныч! Я не мальчик, я капитан «СБИТ», в конце концов. И я в своем уме. Убери свою микстуру. У меня есть свидетель. Игорь, сядь в кресло, не мельтешись под ногами. Ты помнишь, что он сказал? Помнишь?

- Ну… да.

- Он сказал – «Я – Андрей», так?

- Он сказал – «Это я».

- Потому что узнал себя в статуе. А теперь ничего не помнит.

Акишин, тряхнув седой взлохмаченной шевелюрой, отлил в мензурку настойку из своего флакона:

- Будь ты хоть трижды капитан, голубчик. Выпей. Вам обоим надо успокоиться. Было несомненной глупостью подвергать этих людей действию гипноизлучателя, но мы поговорим об этом позже. А теперь – пей.

Иван покорно влил в себя содержимое мензурки.

- Вот и славненько. Теперь снимем энцефалограмму мозга с вашего объекта. Спокойно, без эмоций. Научный подход требует холодных расчетов.

Репьев кивнул и присел на край лабораторного стола.

- Да,- сказал он уже гораздо спокойнее.- Энцефалограмму – непременно. Это правильно.

- Вот и славно. Вот и хорошо.

Акишин взял один из шлемов и протянул Ганимеду:

- Наденьте, голубчик.

Телефон Игоря вдруг оживился и выдал вступление к токкате Баха 565. Игорь побледнел и упавшим голосом сказал:

- Это из донорского центра. Я пропал. Теперь точно упекут в стационар на весь срок.

Иван протянул руку и решительно взял аппарат.

- Алло?

- Могу я услышать Игоря Левушкина?- осведомились на другом конце после небольшой паузы.

- Лев Соломонович?- обрадовался Иван.- Это капитан Репьев! Помните такого?

- Я бы и рад забыть, дорогой Иван Васильевич, да не даете. Ну-с, и где наш донор? Нам следует объясниться.

- С ним сейчас все в порядке, Лев Соломонович,- заверил Иван.

- Я вижу, что сейчас все в порядке. Телеметрию ваши службы, слава богу, восстановили. И по ее данным за последние двое суток наш донор неоднократно попадал в экстремальные ситуации. Учащенный пульс, выбросы адреналина… Это нарушение режима, Иван Васильевич. Я вынужден принять меры.

Игорь умоляюще сложил руки и замотал головой: перспектива провести несколько месяцев в медицинском боксе его совсем не прельщала.

- Это моя вина,- сказал Репьев.- Недоглядел.

Хирург понизил голос:

- Уж не касается ли это инцидента со сбежавшим трупом?

Иван промолчал. Хирург выдержал небольшую паузу.

- Кажется, я задал неуместный вопрос. Ну, что же, у каждого своя служба. Так что же будем делать с донором, дорогой мой капитан?

- Это больше не повторится, Лев Соломонович,- заверил Иван.- Под мою ответственность. Лично займусь.

- Этого я и опасаюсь,- проворчал старый хирург.- Ну, хорошо. Только имейте в виду, дорогой мой: с этого дня донор Игорь Левушкин на особом контроле. Все. Мое почтение Акиму Аверьянычу.

- Спасибо.

Иван кинул телефон Игорю:

- Не благодари. Я виноват – я исправляю.

- Взрослеешь, наконец,- тряхнул шевелюрой Акишин. - Ладно, идемте, попробуем дешифровать данные.

***

Левушкин помог пожарным отволочь в сторону обожженного киберсапера, освободив проход, и вернулся к Йозефу. Фельдшер заканчивал обрабатывать его покрасневшую щеку.

- Еще немного – и вы сэкономили бы на лезвиях для бритья,- пошутил он, накладывая мазь.

- Еще немного – и мы могли поиграть в коробку.

- Сыграть в ящик, Йозеф,- подсказал Олег.

Йозеф поморщился и поднес к лицу оплавленную маску – струя гелиокса приятно холодила ожоги, притупляя боль.

- Йа, геноссе. Данке. Я всегда немного путаюсь, когда возбужден. Поправляй меня, когда надо.

- Вот и все,- сказал фельдшер, упаковывая медикаменты в чемоданчик.- Жить будете.

Пожарные, хлюпая по грязной жиже, покатили пеногенератор к выходу. Навстречу им пробивалась грузная фигура Мудрищева.

- Герр майор явился,- сказал Олег.- Сейчас устроит головомойку за киберсапера.

Однако Мудрищев только мельком бросил взгляд на искалеченное оборудование.

- Напрасно вы меня не дождались,- упрекнул он.

- Четвертая категория, Варфоломей Модестович,- пояснил Штольц.- Допуск только у нас двое, он и я.

Майор заложил руки за спину, глядя, как техники выкатывают из развороченной лаборатории поверженного гладиатора: