Какое красивое получилось дерево!

И как здорово будет водить вокруг него хороводы и петь песни!

Осталось только дождаться гнома.

— Что-то он не торопится, — ворчит дядя Кина.

— Да, и угощенье уже готово, — вторит ему тётя Инка.

— Может, съедим его, и всё? — спрашивают полёвки.

— Мы будем жевать и думать о нём, — поддакивает барсук.

Но тётю Инку так просто с толку не собьёшь. И маму тоже.

— Ну уж нет, стиснем зубы и будем ждать, — говорит она, берёт яблоко и впивается в него зубами.

Яблоко кислое, и настроение у мамы совсем портится.

— Гном-растяпа! — не выдерживает мама и топает с досады ногой. — А мы ему подарки готовили…

— А я чистил шляпу, — вставляет папа. — Правда, она всё равно пострадала от воды.

— А мне осталось только финал в песне придумать, — говорит дедушка.

Зато дети ни на кого не обижаются. Они придумали новую игру. Они забегают в нору и кричат:

— Гном идёт! Гном идёт!

И хохочут как сумасшедшие, когда папа бросается за своей шляпой, а дедушка заводит:

Это повторяется четыре раза — дети врываются в нору с криками, дедушка запевает песню, а папа бросается за шляпой. И только на пятый раз дедушка смущённо бормочет:

— Ну хватит уже. Это не смешно.

А папа печально вздыхает:

— Не знаю, верю ли я в гнома. Может, его вообще не существует.

— Ну конечно, существует, — возражает мама. — Столько хлопот, и ради чего? Кому же теперь достанутся подарки?

— И кому я пропою свою песню? — добавляет дедушка.

— Вообще-то на той штуке, которую мы нашли, чёрным по белому написано, что он придёт, — говорит мама.

— Верно, — кивает папа. — Но там не написано, куда он придёт. Приду, и всё. Мало ли, куда он собрался.

— Да нет, — говорит Ника. — Наверняка он придёт сюда. Ведь сообщение доставили нам!

— Ну конечно! — соглашается мама.

Только папе это не кажется убедительным.

— Посмотрим, — бормочет он.

И берёт в руки свёрток с вымпелом, который приготовил для гнома. До сих пор свёрток хранился на почётном месте, на шкафу, рядом с цилиндром, теперь же папа запихивает его в ящик и мрачно смотрит на свою шляпу.

— Лучше бы я о нём и не знал, — говорит он.

Нина тоже смотрит на цилиндр. И на грустного папу. Как нескладно всё вышло! Она испортила шляпу, которой папа так дорожил!

И снежного кролика больше нет — теперь ей нечего подарить гному.

Нина несколько раз подпрыгивает. Иногда от этого улучшается настроение.

— Чего ты распрыгалась? — ворчит папа. — Не видишь — у меня горе!

И Нина отправляется в кладовку. Она хочет побыть одна. Никто её не понимает.

Она сидит среди орехового печенья, брусничных булочек, козинаков из шишек и бочек с черничным соком. Ей очень жалко себя.

— Мы что, играем в прятки? — спрашивает Ника, на цыпочках прокравшись в кладовку.

— Нет, — говорит Нина. — Я просто хочу побыть одна. Это я во всём виновата!

— Да ни в чём ты не виновата. Съешь морковное пирожное, полегчает. Их там много.

Нина берёт сначала одно пирожное. Потом ещё одно.

— Какие вкусные, — говорит она.

— Вкусного Рождества! — отвечает Ника.

И они смеются.

Ещё недавно все были такие весёлые.

Но с каждым днём напряжение и раздражение нарастают.

— Ещё немного, и он может уже вовсе не приходить, — говорит Анки, сестра Нины.

Она играет в «дочки-матери» с двумя мышатами и запихивает их в серые гномичьи варежки — ведь дедушка сказал, что это спальные мешки.

— Спите сладко, сухой вам кроватки, — желает она мышатам.

Папа ходит, сложив руки за спиной, и рассуждает:

— По правде говоря, это гном виноват, что на моей шляпе появилось это ужасное пятно.

Если бы не гном, Нина не стала бы лепить своего кролика. А не слепи она кролика, кролик бы не растаял. И пятна никакого бы не было.

И тут Нина принимает решение.

Она больше не может слышать про эту шляпу.

Крольчата выходят на улицу. Ветер обжигает лицо колючим снегом.

Вихрем носится между деревьями, звенит бутылочными крышками на рождественской ёлке и срывает с неё птичьи перья.

Жуткое ненастье. Но это даже хорошо, считает Нина, потому что она слышала, что гном живёт там, откуда приходит снег.

Так сказала сова.

— Надо просто идти против ветра, — объясняет она брату.

Это нелегко. Но крольчата шагают вперёд, как ни в чём не бывало.

— Ой, как хорошо, как свежо! — покрикивает Ника.

— Отличная погода для похода! — вторит Нина.

И они продолжают путь. Сперва они перемещаются длинными прыжками. Потом короткими. Потом просто идут. Ведь, если медленно идти, можно смотреть по сторонам, и тогда точно ничего не пропустишь, рассуждают они.

— Может, вернёмся? — говорит Ника, когда они уже ушли довольно далеко.

Нина оборачивается. Следы замело снегом, лес кругом незнакомый. Им всё равно не найти дороги домой.

— Нет, — отвечает она. — В кои-то веки мы отправились в большое путешествие. Не вешай нос! Наверняка гном уже близко.

Вечером они устраивают привал и съедают свои припасы.

— Устала? — спрашивает Ника.

— Не особо.

— Я тоже.

И крольчата идут дальше, навстречу темноте.

Бука проснулся рано. Он привык вставать рано.

Всю ночь шёл снег. Но сейчас перестал. На небе высыпали звёзды.

Бука принёс из амбара охапку соломы и привязал её к палке, а палку воткнул в сугроб у окна.

Теперь он сидит на стуле, держа на коленях спящего шмеля, и ждёт, что взойдёт солнце и прилетят птицы. Лазоревки и большие синицы, но, главное — снегири. У них такие замечательные красные грудки. Красные, как его колпачок, который унесло ветром.

А пока он ждёт, он думает про свой недавний сон. Про привидение в ночной рубашке, которое сказало, что у него появятся дети. Целых двое.

«Чепуха на постном масле, — думает Бука. — К счастью, это был просто сон. У меня — дети! Откуда, интересно знать?»

Ровно в эту минуту на дворе появляются два крольчонка.

От усталости они еле держатся на ногах.

— Никого не принимаем, — сердито предупреждает Бука шмеля. — Ни за какую овсянку.

Потом кладёт шмеля в коробок и открывает дверь.

— Нечего вам тут делать! — кричит он.

— Ага… — устало соглашается Нина.

Крольчата разворачиваются и плетутся назад, к калитке.

— Господи, да куда же вы! — кричит Бука им вслед. — А ну немедленно вернитесь!