Откинулся на сиденье, прикрыл глаза – и уже не открыл никогда. Врачи установили: инфаркт. Бывшему старшему штурману «Варяга» не исполнилось и пятидесяти лет.

Новым наркомом стал командующий Балтийским флотом Лев Галлер. Скорее кораблестроитель, чем флотоводец, он сделал упор не на стратегию с тактикой, а на экономику. По его словам, выходило, что флот на каждый вложенный рубль отдает полтора, и на нем куются ценнейшие кадры для народного хозяйства.

Где в СССР найдешь механиков, что умеют обращаться с мощными турбинами – кроме как на крейсерах и линкорах?

Как без подготовленных кадров обслуживать мощные электростанции? Где готовить кадры для торгового и рыболовного флота? Откуда приходят грамотные, не боящиеся техники, люди? Причем в большинстве подтянутые до уровня среднего образования? В армии тогда и грузовиков не было, не говоря про танки, да и расписаться умел не каждый.

Вышло, что без «флотишки» об индустриализации не стоит и мечтать. Кроме того, Красный флот – не береговая оборона, он собирается драться наступательно: высаживать десанты, вываливать мины в самых неожиданных для врага местах, шалить на коммуникациях. Независимо от армии, даже пехоты не попросит: сформирует по десантной бригаде на флот… Что до морских сил армии, с катерами и малыми подлодками, пусть будут. За счет армейского бюджета. Он, Галлер, охотно отдаст ту часть личного состава, что готова расстаться с мечтой об океанской мощи и смириться с долей военно-морского каботажника.

С тех пор Красная Армия и Красный Флот кланяются, но не разговаривают. Если нужна совместная операция – согласовывают условия и подписывают договор, словно союзные, но совершенно независимые державы.

Потому решение тактической проблемы «бомбардировщики против флота» не только проверка заокеанской теории. Одно дело, когда с воздуха гвоздят древний броненосец, радиоуправляемую мишень, что реагирует на команды с опозданием и совсем не отстреливается. Другое, когда новейший эсминец ловко уворачивается от пакетов с краской, заменяющих бомбы – притом что самолетам по условиям учения запрещено снижаться ниже трех тысяч метров -иначе, мол, считаются сбитыми. И третье – если от налета не сумеет отбиться только что отремонтированный корабль с лучшей в Союзе командой.

Возможны очень неприятные выводы.

Значит, в море? Нет, так думают не все.

– Уходить нельзя!

– Иван Иванович?

Ренгартен. Разумеется, у него допуск есть: начальник связи – персона зачастую более осведомленная, чем командир корабля. Более опасная, чем корабельный особист. «Управление информации» – неплохое прикрытие для разведки и контрразведки флота. Правда ведь, информируют. И – всегда знают больше, чем докладывают.

– Я бы ждал на месте. Мы должны именно поддаться на провокацию, а не открыть огонь первыми. Кроме того, если мы выйдем в море, провокация может не состояться.

Он развел руками.

– В конце концов, нас не случайно гнали сюда, в Салоники. Здесь наше место… Место, где мы примем бой.

Командирские пальцы снова ухватили трубку. Вбить еще щепотку душистого виргинского табаку. Медленно, со вкусом, раскурить, выпустить мудреное колечко… Пусть другие хвалят табак из Каваллы, турецкий, или британский, из Южной Африки, каперангу больше по нраву мягкий виргинский. В Норфолке удалось сделать неплохой запас.

Увы, без уточняющего вопроса не обойтись.

– Вы полагаете, что нас могут искать не слишком активно?

– Если я прав, – сказал Ренгартен, – и если мы выйдем в море, нас искать не будут. Потому стоим на бочке, отлаживаем РУС. Экипаж. Немногих, в виде премии за ударный труд, отпустить в увольнение. Так, чтобы на боеспособности не сказалось, но чтоб они посмотрели на творящееся в городе. И пересказали.

– Так… – тянет капитан первого ранга. – Ясно. Вы полагаете, что в городе будет… интересно? Или – знаете?

– Полагаю. Это весьма вероятный вариант. Также я полагаю, что наиболее интересно будет на местных аэродромах… и здесь, в гавани. Но и в городе может быть весьма и весьма нескучно. Здесь я исхожу из испанского опыта.

Иными словами, бомбить будут греческие авиабазы и гавань, но и городу наверняка достанется. Если же из гавани нельзя уходить, значит…

Значит, «Михаила Фрунзе» подставили под бомбы неизвестного еще противника. Заодно с греками. Советскому Союзу требуется повод… Для чего, пока не ясно: дальнейшие приказы лежат в красном пакете. Но это – похоже на войну, и войну большую.

– Товарищ Патрилос?

Помполит тоже здесь. И в салоне – по должности, и на крейсере – что, в свете последних событий, интересней. Похоже, экипаж подбирали не для перегонки на Черное море, а именно для дела в Салониках.

Сам Лавров… Капитан первого ранга, эсминец принял еще в Ледовый поход – когда предыдущий командир тихо ушел с корабля и остался в Гельсингфорсе, встречать немцев и белофиннов. На тяжелых артиллерийских кораблях больше десяти лет. Водил «Парижскую коммуну» вокруг Европы, вытерпел трепку в Бискае. Его корабли регулярно берут приз наркома за самую меткую стрельбу. После освоения вторично модернизированного «Фрунзе» Алексея Фомича ждет звание контр-адмирала и командование эскадрой Черноморского флота. Ждало: что будет теперь, наперед не скажешь.

Косыгин – лучший специалист по авиации среди плавающего комсостава и даже немного летчик, здесь не случайно. Как не случайно на «Фрунзе» вместо устаревших гидросамолетов-корректировщиков поставлены три поплавковых разведчика-истребителя. Из предсерийной партии, один -бывший опытный прототип. Машинам, как и «Фрунзе», в Норфолке поменяли моторы на новенькие, более мощные. Сейчас понятно: наверху знали, что главная опасность придет сверху, озаботились. Пилоты и штурманы на крейсере с боевым опытом, после испанской и финской.

Ренгартен, с его допуском и с его опытом в радиолокации – понятно, зачем. Его дело, и как разведчика, и как специалиста, вовремя предупредить об атаке. До шторма на линейном крейсере было аж два радиоуловителя – впервые в СССР, и во второй раз в мире: американцы опередили. Что ж, предосторожность оказалась разумной. Теперь остался хотя бы один.

Что до Патрилоса, то он природный грек, отлично знает язык, страну, город. У него, кроме ордена, на кителе – серебряный профиль сухогруза на фоне скрещенных пушечных стволов. Носит он его, правда, не горизонтально, а вертикально. Носом вниз. Говорит, мол, командовал транспортом, но недолго. В бою, оттого и пушки, но считаные минуты. Успел подать единственную команду: «Спасайся, кто может!» И кораблик встал вот так, да и отправился прямым курсом на дно.

Вселяет несказанный оптимизм, да-с.

Судя по содержанию пакета, помполит и теперь прислан для того, чтобы вовремя рекомендовать оставить корабль.

Сейчас Патрилос развалился в кожаном кресле, стучит пальцами по столу. У него тоже есть мнение. Своеобразное, ничего не скажешь.

– Нам бы в док залезть, заранее… Случись что – не потонем. В идеале надо грунта под брюхо намыть, как «Екатерине». Чтобы от любых повреждений не перевернуться вверх брюхом. И уж тогда – «подавайте Европу сюда»!

– Не успеем, – заметил Ренгартен.

– Скорость – лучшая защита! – выпалил Косыгин. – Так что, если остаемся на месте, то якорную цепь тихонько расклепать, чтобы на живую держалась. Заранее поднять пары. И, как только…

Он рубанул рукой по воздуху. Добавил уже спокойнее:

– Маневрирование нужно продумать заранее. Я займусь?

– Штурмана озадачьте. Не говоря всего. Как, товарищ помполит, еще чего надумалось?

– Нам бы связь с греческими товарищами на берегу… -говорит тот. – Глядишь, чем могут – помогут, а мы, конечно, им. В Норфолке же хорошо получилось?

Косыгин громко хмыкает и, наконец, стряхивает пепел со своей папиросины. Тогда получилось хорошо, в том числе и уесть начальника связи на пару с помполитом. Занятная вышла история, хотя войной и не пахло. Срывом сроков второй модернизации корабля – да, еще как. Политическим скандалом – хоть нос зажимай. Но не войной…