Я изначально не верил в эту авантюру. Я даже приехал поступать в классическом модном одеянии того времени – спортивном костюме. А пиджак и брюки на зачисление одолжил у своего товарища. По словам мамы, когда я позвонил и сказал, что сдал на пятерки, отец пошел и сразу крепко выпил. Он кричал прямо в трубку: «Я не верю в это!» Потом спустя неделю или две меня надо было забирать из Москвы, и отец сам приехал за мной на машине из Белгородской области, он просто не мог усидеть на месте.

Наверное, это одна из самых важных историй в моей жизни. Самый главный урок, который я для себя тогда извлек, это то, что все испытания, возможно, готовят тебя к гораздо большему взлету. И если бы ты не прошел предварительные этапы, возможно, никогда бы ничего не достиг. Нельзя останавливаться. Надо идти вперед и действовать во что бы то ни стало. Также я понял, что надо уметь рисковать. Поступить в те времена в университет в Москве – это то же самое, как, например, сейчас самостоятельно получить стипендию в престижном зарубежном вузе.

Мое студенчество, как и годы учебы многих кандидатов, которых я сейчас рекрутирую на руководящие должности, совпало с самым непростым экономическим периодом в жизни страны. Наверное, только в первое время мне удалось пожить той советской студенческой жизнью, когда стипендии более-менее хватало на жизнь и в магазине еще можно было что-то на нее купить. Уже совсем скоро все кардинально изменилось. Зимой 1991 года прошла знаменитая «павловская» денежная реформа, деньги обесценились и люди, у которых были хоть какие-то накопления, остались без них.

Годы учебы научили меня выживать, это был период, когда все пропало и продукты выдавали по талонам. К счастью, к тому времени я неплохо выучил английский язык в университете. Как раз в те годы начался романтический период, когда западный бизнес только пришел в Россию. И главным критерием найма на хорошую работу, где зарплата была в валюте, было знание английского языка, причем хорошее знание.

Как у многих представителей моего поколения, у меня не было страха перед переменами и неизвестностью. Я был молод, и меня переполнял интерес, потому что мне казалось, что я попал в самую гущу событий, как если бы я оказался вдруг в России в 1917 году, во время революции. Я думал, что мы наконец-то избавимся от этого советского идиотизма, возьмем все самое лучшее у Запада и как рванем!

Да, конечно, отчасти была большая неопределенность. Но нужно понимать, что из Советского Союза мы выходили с неплохим багажом, в стране, при всех ее проблемах с экономикой и финансами, были базовые технологии: мы все равно строили ракеты, была своя авиационная и автомобильная промышленность, не говоря уже про огромные природные ресурсы. Невозможно было даже представить, что Россия дойдет до того бедственного положения, которое сложилось в середине 1990-х годов. Я ведь учился на врача и много чего насмотрелся во время студенческой практики в наших больницах.

Но у меня был адреналиновый подъем. Холодная война закончилась. Казалось, что сейчас начнется новая жизнь, и все будет хорошо. Все это накладывалось на юношеский лидерский задор. Мы за себя в ответе, думало наше поколения, мы можем, мы знаем, мы будем тем самым мостиком с Западом.

Мое поколение, как и вся страна, наивно верило, что теперь мы заживем по-новому и наша новая элита будет приносить себя в жертву на алтарь будущей великой России. Разумеется, я не предполагал, что с Западом у нас будет своя история отношений. Никто не ожидал, что вырастет преступность, обострятся отношения с бывшими союзными республиками – мы же были так дружны и едины, а оказалось, что внутри зрела ненависть, вплоть до того, что начали брать в руки оружие и стрелять.

Но величие как-то запаздывало, а есть хотелось. И мы с моим другом и соседом по комнате Германом Абаевым поняли, что надо как-то выживать. Денег не хватало, да и родители уже не могли нам помогать. И как-то раз мы наткнулись на объявление в The Moscow Times о наборе персонала в команду коммерческого отдела этой газеты. Это было типично для того времени – искать работу через объявления в газете.

Мы пришли. У нас был весьма хороший английский язык. Мы были, в общем, то, что называется smart guys (смышленые парни), поэтому после первого же интервью нас взяли. К счастью для нас, это не была работа на полный день, потому что мы не могли пропускать занятия на медицинском факультете. Но за два-три дня работы, когда мы все-таки вынуждены были их пропускать, нам очень хорошо платили – $5 в день. Для понимания: в 1992 году за $15 в месяц я мог снять отдельную комнату.

Мы с Германом работали в том числе и на выставках, и как раз на одном мероприятии, в котором принимала участие The Moscow Times, я познакомился с другой компанией, она называлась Just Subs. Ее основал американец, и занималась она изготовлением и доставкой сэндвичей. В тот момент романтические мечты о работе доктором столкнулись с реальностью: мне нужны были деньги, чтобы жить, а зарплаты врачей превратились в копейки. И я, как и многие представители моего поколения, да и люди постарше, решил работать не по специальности. Надо сказать, что такое решение было типично для российского рынка труда того периода. Также добавлю, что, несмотря на все сопутствующие сложности, в июле 1996 года я с отличием закончил медицинский факультет РУДН.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.