– Возможно, мы ошиблись и преследовали не того, а Вайднер по-прежнему в своей квартире, – сказала Сара. – Я проверю, прежде чем поеду к тебе.

– Ладно, только быстро, – ответил Хартман и положил трубку.

Сара вышла из машины и побежала через дорогу к подъезду дома. Быстро просмотрела табличку с несметным количеством кнопок-звонков и стоящими рядом фамилиями, пока не наткнулась на звонок Вайднера. Нажала несколько раз. Как и ожидалось, никто не ответил. И все равно Сара жала второй раз, третий. Ничего. Когда дверь подъезда неожиданно открылась, Сара испугалась. Перед ней стоял коренастый мужчина лет тридцати. На поводке он держал маленькую собачку неопределенной породы. Он на мгновение замер и подозрительно посмотрел на Сару. Та воспользовалась случаем и проскользнула мимо него в переднюю.

– Эй, вы куда? – крикнул ей вслед мужчина.

Сара вытащила свое удостоверение из кармана джинсовой куртки и сунула ему под нос:

– Уголовная полиция Берлина. А сейчас позвольте мне сделать свою работу!

Мужчина удивленно поднял брови, но, не сказав ни слова, вышел со своей собачкой на улицу. Сара услышала щелчок дверного замка, когда была уже на лестничной площадке второго этажа. Через несколько секунд она добралась до пятого этажа и завернула направо, в коридор. Перед дверью с фамилией Вайднер остановилась и нажала на звонок. Когда никто не открыл, она постучала.

– Господин Вайднер, это Сара Винтер из Управления уголовной полиции. Если вы там, пожалуйста, откройте дверь. Я хочу просто поговорить с вами. – Сара старалась не кричать. В конце концов, соседям не нужно ничего знать. Но она была уверена, что Вайднер услышал бы ее, будь он дома. Она подождала еще минуту, но за дверью все было тихо. Значит, Хартман действительно преследовал Вайднера.

Погруженная в мысли, Сара вышла на улицу, села в БМВ и поехала к своему коллеге на Лилиентальштрассе. Ранее из дома вышел кто-то, похожий на Бена Вайднера. Сейчас Вайднера не оказалось в квартире. То есть вполне вероятно, тот мужчина, которого преследовал Хартман, и есть Вайднер. Сара задумалась. Большинство психопатов никак не проявляют себя в обыденной жизни, даже скорее производят самое безобидное впечатление. После их ареста соседи и знакомые почти всегда говорят: «Мы и подумать про него такое не могли». С Беном Вайднером будет так же? Стрессовая ситуация, которую Вайднеру пришлось пережить во время похищения, и расставание с женой и ребенком могли повлечь за собой экстремальные психические изменения.

Добравшись до церкви, Сара вместе с Лу еще раз обыскали здание, включая и подсобные помещения. Безуспешно. Разбитые, уселись на скамью для молитвы перед алтарем. Хартман яростно сопел.

– У него должны быть ключи от входных ворот и подвальной двери. Я спрашиваю себя, как он их достал.

– Полагаю, нам в любом случае придется вытащить священника из постели. Кто-то ведь должен запереть ворота. Вот мы его и спросим, – сказала Сара.

Она достала сотовый телефон, позвонила Андрэ Слибову, старшему комиссару из следственного отдела, который работал над этим делом, и попросила его разыскать священника базилики Святого Иоанна и вызвать сюда.

– Вайднер, видимо, знал, что мы за ним следим, – сказала Сара, положив трубку.

– Конечно, знал. А я попался на его крючок. Вот дерьмо. Если он убьет еще одну женщину, это моя вина. – Хартман провел рукой по лысине и потом сжал руку в кулак.

– Вайднера нельзя было выпускать из тюрьмы, – сказала Сара.

– Чепуха. – Хартман уныло покачал головой и фыркнул. – Так у нас хотя бы был шанс выследить его и, возможно, поймать на месте следующего преступления и уличить.

– Но что ты мог еще сделать?

Хартман с горечью посмотрел на нее:

– Я должен был сразу войти внутрь вслед за Вайднером. Пусть даже слежка провалилась бы в этом случае, но мне, возможно, удалось бы предотвратить следующее убийство.

Сара не могла отрицать, что в каком-то смысле Хартман прав. И хотя у нее появились серьезные сомнения относительно ее первого впечатления о Вайднере, она попыталась успокоить коллегу:

– Это еще не точно. – Она задавалась вопросом, может ли Вайднер на самом деле оказаться хладнокровным убийцей.

Через полчаса подошел священник. Высокий, около шестидесяти лет, с короткой стрижкой и в очках без оправы.

– Ради всего святого, что здесь произошло? – спросил он и продолжил говорить, не дождавшись ответа. Голос его срывался от волнения. – Простите, что не смог приехать раньше. Но пока я оделся, а потом еще дорога сюда… Дом священника, в котором я проживаю, находится рядом с другой церковью, в которой я тоже служу, а это в нескольких километрах отсюда. – Он боязливо озирался, подавая руку Хартману и Саре, и представился Маттиасом Вейландом.

Мы не думаем, что что-либо было украдено или повреждено, – сказала Сара. – Мы преследовали одного подозреваемого. У того, видимо, был ключ от церковных ворот и от двери в подвал. То есть он попал внутрь через главный вход, а выбрался через заднюю дверь. Так он от нас и сбежал.

Священник сосредоточенно кивал. Сара заметила на его лице выражение облегчения. Он был рад, что его церковь не пострадала.

– Кроме главных ворот, бокового входа справа и подвальной двери сзади есть еще возможность покинуть здание? – спросил Хартман.

– Нет, – ответил Вейланд.

– А у кого есть ключи от этих дверей? – спросила Сара.

– У меня, обеих уборщиц, органиста и руководителя церковного хора.

– Имя Бен Вайднер вам что-нибудь говорит? – с надеждой спросил Хартман.

Вейланд взялся за подбородок и задумался.

– Нет, возможно, я уже слышал это имя, но он точно не член этой церковной общины.

Завтра первым делом нужно опросить всех владельцев ключей. Как-то ведь Вайднер раздобыл их, подумала Сара. И если им удастся установить связь одного из этих людей с Вайднером, то это важная улика. Хартман вздохнул рядом:

– Хорошо. Я предлагаю осмотреть все еще раз вместе. Вы лучше всех ориентируетесь здесь. Больше мы ничего не можем сделать в настоящий момент.

Разве только надеяться, что он не повторит преступление, подумала Сара.

В конце нового безуспешного обыска священник подошел к алтарю.

– Странно, – произнес он, и его громкий голос эхом отозвался от стен церкви.

Священник уставился на нечто, лежащее на алтаре. Когда Сара и Хартман подошли и встали рядом, они увидели, что так удивило священника.

– Ее положил сюда кто-то чужой, – сказал он.

На алтаре лежала раскрытая Библия. Когда Сара прочитала выделенный маркером текст, по спине у нее пробежал мороз.

Катрин Торнау раздосадованно вздохнула и повернулась в кровати на другой бок. Посмотрела на будильник – стрелки показывали 1 час 40 минут. Сна ни в одном глазу. Сердце колотилось. Охвативший ее страх усилился: ей казалось, что она слышала какие-то странные звуки и шорохи. Темнота в спальне вдруг стала угрожающей. Катрин включила ночник и приглушила свет до минимума. Она представила себе преступника, который хочет взломать дверь ее квартиры. Попыталась убедить себя, что это всего лишь ее разбушевавшаяся фантазия.

Катрин были знакомы эти приступы страха. Они начались год назад, незадолго до расставания с мужем. С тех пор неприятные и внушающие ужас бессонные ночи стали обычным явлением. Особенно когда – как этой ночью – на небе не было ни облачка, зато светила почти полная луна, и короткие фазы сна сопровождались ночными кошмарами.

«Нет, пожалуйста, только не это!» – подумала она, когда через потолок донесся шум из квартиры сверху. Был субботний вечер, а новые жильцы над ней завели привычку до утра веселиться с гостями под оглушительную музыку. Катрин считала за счастье, что, по крайней мере, ее шестилетний сын обладал крепким сном. Хоть какое-то хорошее качество, которое он унаследовал от отца. Катрин накрыла голову подушкой. Наверняка вскоре кто-нибудь из соседей не выдержит и попросит этих идиотов выключить музыку или вызовет полицию. Тянулись минуты, казавшиеся ей часами. Но музыка не становилась тише. У Катрин даже появилось ощущение, что громкость, наоборот, усиливается.