«Парней» трое, двое проникают в квартиру, третий, поменьше ростом, остаётся наблюдать обстановку. Грамотно действуют, мне мимо них никак не проскочить, придётся встретить ребяток, как говорится, лицом к лицу.

Амбалы обескураженно выскакивают, и «малыш», который видимо в этом отряде является старшим, указывает рукой наверх. Я отступаю на заранее подготовленную позицию, на чердак и «снимаю с предохранителя» свою доморощенную заготовку-ловушку.

Размотав веревку, я прячусь за вытяжку, сложенную из кирпичей и жду появления «волчьей» мини-стаи.

А вот и первый «волчара»! Самый крупный из подстраховщиков, натужено сопя, залезает на чердак. Как только он делает шаг от двери, я ослабляю веревку, и преследователь падает, запнувшись о колючую проволоку, которая была приторочена под чердачный потолок специально для такого случая.

– Нога! – истошно вопит он. – Этот х… проколол мне колено!

– Вот, он! – кричит второй загонщик.

Он, высунувшись в проем двери, стреляет… по коту, сидящему рядом со своей подругой в углу чердака.

К счастью, кошачья чета не пострадала, и с перепуганным мяуканьем она исчезает из зоны обстрела.

– Что, там происходит? – раздаётся взволнованный голос старшего группы.

Ответа я не слышу, так как тихонько проскальзываю на крышу и фиксирую закрытую за собой дверь слухового окна заранее приготовленным куском арматуры.

Конечно, долго дверце не продержаться, но время, чтобы смотаться с крыши, у меня есть, как и имеется заранее припасённая веревка для этого. В мои планы никак не входит перестрелка и прочая атрибутика, характерная для кино. Это уж если возникнет острая необходимость…

Я подхожу к краю крыши и осторожно гляжу вниз. Ага!.. Прямо у стены моей старинной трехэтажки, выходящей во двор, стоит серый «Вольво».

Понятно. Здесь меня и поджидают, на случай, если я воспользуюсь пожарной лестницей. Пока стуков в дверь не слышно, но голоса на чердаке уже зазвучали.

И я не медлю: подхожу к торцу здания, приматываю веревку к недействующей печной трубе, и быстро опускаюсь.

Со стороны постороннего наблюдателя я мог бы показаться верхолазом-ремонтником. Правда, что может делать верхолаз в вечернее время? Наверняка бабушки, сидящие на скамейке, скорее посчитают меня за вора-домушника.

Но я, не дожидаясь их суждений, спрыгиваю прямо в цветочную клумбу, примерно с высоты первого этажа. И вскоре я растворяюсь в людском потоке, среди рабочих, как раз закончивших смену на близлежащем заводе железобетонных изделий.

Первый раунд, начавшейся на меня охоты, выигран. Понятно, к Свете я не имею права прийти, и остро встаёт вопрос: где заночевать? У меня и на этот случай есть запасные варианты. Но я решаю попробовать заночевать у Карпенко. У Женьки как раз я и намереваюсь выяснить кое-какие детали, касающиеся предстоящей операции. Я достаю из кармана пиджака свою мобилу.

Мой телефон надежно защищён от любой прослушки, сам проверял. Получается, что офицеры ГРУ фактически носят в карманах миниатюрный ЗАС – засекречивающую аппаратуру связи. А это немаловажно, «не засвеченных» симок, как раньше, не напасёшься…

Вопрос ночёвки не праздный, как говорится, бережёного Бог бережёт. Меня пасут явно профессионалы и, не исключено, по наводке кого-то из нашей «конторы». Уж, что-то быстро начали они свою охоту.

Можно переночевать и у Сергея Петровича, у генерала я буду в полнейшей безопасности. Но подключать начальника к своим неприятностям не стоит.

Наоборот, мне надо дистанцироваться от него, не давать лишний повод «противнику» в том, что Сергей Петрович Ларин и я тесно связаны новым делом. А то, что причина именно в этом, я нисколько не сомневаюсь.

Я звоню.

Да?.. – отзывается трубка.

Женя, это Дима.

Дима Быстров?

– Он самый. К тебе можно приехать? Мне сегодня негде ночевать.

– Спрашиваешь!.. – радостно кричит Женя Карпенко, мой стародавний друг ещё с благостных времён проживания в одном доме на Ордынке в нежном детском возрасте. – Сто лет тебя не видел! Жду!..

Я ныряю в метро, которое мчит меня в сторону Белорусского вокзала. Там я сажусь на электричку и через сорок минут выхожу на платформе Одинцово.

В ближайшем гастрономе поселка городского типа я покупаю две бутылки хорошей водки, банку маринованных артишоков, увесистый кусок копчёного окорока, круг добротного сыра и прочую снедь.

Для Карпенко будет настоящий праздник живота. Впрочем, и я порядком голоден и уже вспоминаю завтраки, обеды и ужины Светы с особенной теплотой.

Я набираю на дверном домофонном пульте код квартиры, и Женя впускает меня в подъезд. Там же он и встречает меня в старом, потертом, блеклом халате.

– Димыч! – кричит он, растопырив руки. – Я так рад тебя видеть!

– Я тоже, – отвечаю я, заключаю давнего друга в объятия, но стараюсь поскорей ввалиться в квартиру своего давнего друга. Мне совершенно не хочется, чтобы меня лицезрел кто-либо из соседей Карпенко.

Мы с ним проходим на кухню, где я и выставляю на тумбочку сумки со снедью.

– О! Гудим, как шмели! – Восторженно восклицает хозяин.

Квартира Женьки являет собой художественный беспорядок, обычно, свойственный закоренелым холостякам. Но стол в комнате Евгений заранее приготовил. На него даже накинута вполне приличная скатерть. Сюда нами перенесена водка и закуска. Всё готово к тому, чтобы начать «гудеть».

Мы садимся на стулья. Карпенко берёт в руки бутылку, разливает её по фужерам и патетически вопрошает:

Сколько мы не виделись? Года четыре?

– Три года и семь месяцев, – уточняю я и добавляю: – Но я звонил тебе несколько раз.

– Было такое, – соглашается Женька и предлагает: – Поехали!..

«Едем…»

Карпенко с детства бредил о скитаниях по просторам Севера, Сибири. Он закончил факультет геологии, работал инженером-геологом, начальником полевой партии. Жена у него ушла ещё лет пятнадцать назад.

Правда, к нему регулярно заскакивала соседка этажом ниже. Но это не шло, как Женя только что выразился, в «женатый зачёт, так, для оздоровления и чтобы совсем не одичать».

– Это она, соседка этажом ниже, порядок иногда у тебя наводит? – интересуюсь я, закусывая селёдочным хвостом.

– Лида просто помешана на абсолютной чистоте. Но таковой, как абсолютного вакуума, в природе существовать не может.

Но я потихоньку перевожу разговор в нужное мне русло:

– Чего ты, друг мой, Женька, так неожиданно уволился из экспедиции?

– Осточертело всё, точнее, в моей жизни появились несколько другие ориентиры.

– Как это, ты же был настоящим полевиком-фанатиком?

– Был, да сплыл… понимаешь, Димыч, – Карпенко смущается. – Сверлила меня, причём сильно, еще одна мечта помимо геологии.

Интересно…

Я решил стать… писателем.

– Чукча не читатель, чукча писатель, – оторопело бормочу я. – И как, получается?

– Да есть кое-какой успех, – Женька вскакивает со стула, подходит к книжной шкафу, вытаскивает из него два небольших томика, суёт мне под нос и с гордостью произносит: – Вот, смотри, Фома-неверующий!

Я внимательно рассматриваю детективные романы с броскими названиями: «Смерть в тайге», «Экспедиция в никуда», даже листаю. Такой формат называется покет-бук – карманная книга. Неплохой, вроде бы, слог у Карпенко… И произношу вслух: – У тебя, я вижу, в этих опусах прослеживается явный геологический уклон.

– Опусы!.. – фыркает Женя. – Ты бы знал, сколько я себе нервов перепортил, пока не пробился в одном из издательств. Зато, теперь гоню целую серию из шести уже заказанных мне романов! У меня – новьё: геологию с детективом ещё никто не сочетал!

Не хило! И что, писательство кормит?

– Ну, сознаюсь, не очень, на жизнь, правда еле хватает. Пока же зимой мне приходится подрабатывать в небольшой котельной. Но вот, как раскручусь…

Я обращаю внимание на имя и фамилию автора: Евгений Карп. И интересуюсь:

– Слушай, Женька, а чего тебя прямо на титульном листе на половину обкорнали?