– Если их у него найдут, обвинят в воровстве.

– У этого не найдут. Жизнь научила их осторожности.

В ожидании предстоящего маскарада Каролине хотелось приплясывать едва ли не в карете еще по пути в Милан. Ее сердце ликовало в предчувствии чего-то невероятного на этом балу. Прошлый визит в Миланское герцогство закончился для нее загадочным приключением, оставившим в душе волнительные воспоминания о таинственном незнакомце. И в ее сердце не угасала надежда, что и этот карнавал наверняка таил для нее массу сюрпризов.

Помимо этого, матушка Патрисия известила ее, что синьоры многих соседних держав непременно посетят грядущий бал-маскарад. Для самой Каролины благотворительный вечер в таком амплуа стал диковинкой. Все, что она знала, – они облачатся в изысканные наряды, а лица приглашенных гостей будут скрывать разные маски. Да-да-да, именно загадочность этого торжества интриговала ее больше всего. Она сможет общаться с кавалерами, даже не зная, чье лицо спрятано под маской. И, быть может, сегодня она даже позволит себе немножечко флирта. В какой-то момент от желания ускорить наступление всех этих волнительных мгновений Каролине хотелось завизжать от удовольствия.

Именно поэтому она всю дорогу проводила в мечтах о том, что ждет ее в прекраснейшем для нее месте. Полюбившийся дворец Брандини словно очаровал ее великолепием и некой таинственностью своих уголков. Внутренне она сожалела о том, что у синьора Луко Брандини нет младшего сына, который наверняка был бы таким же красавцем, как и Леонардо. И тогда, вероятнее всего, их смогли бы связать узами брака.

Но если бы ее мысли слышала Палома, она непременно смогла бы тихонько посмеяться над забавными идеями Каролины. Вопреки всем тем, кто считал ее наивной, молодая девушка продолжала мечтать, чтобы осуществилось ее одно-единственное желание – выйти замуж лишь за того юношу, который станет желанным ее сердцу.

– Виднеется крепость Миланского герцогства, – воскликнул извозчик, и Патрисия с облегчением вздохнула.

– Хвала Всевышнему! Сколько можно трястись в этом экипаже? – недовольно поморщилась герцогиня.

Каролина удивилась возмущению матушки, – Патрисия лишь изредка могла себе позволить подобные эмоции. И причиной тому было французское воспитание, способное сделать из женщины истинную светскую даму.

– Матушка, совсем скоро будет празднество, – с радостным трепетом пропела Каролина, выглядывая из окна кареты.

– Не нужно, милая, так далеко высовывать свою любопытную головушку, – рассмеялась герцогиня. – Отец едет в ведущем экипаже. Увидит – накажет, и проведешь карнавал в уединении.

– Матушка, я ведь в последнее время была весьма и весьма послушной, ведь так? – Каролина посмотрела на Патрисию умоляющими глазами.

– Да, это так, – улыбнулась та.

– Я стараюсь быть достойной дамой, чтобы отец смог найти мне достойного жениха, – поведала с каким-то волнением Каролина, словно делилась неимоверной тайной. – Я ведь понимаю, что он вскоре все равно выдаст меня замуж. Но мне бы очень хотелось, чтобы… – она так хотела произнести слово любовь, но в какой-то момент поняла, что Патрисия может не одобрить ее рвения к чувствам. – Матушка, я больше не буду общаться с крестьянами, – произнесла тихо Каролина. – Я хочу быть благонравной дамой.

Патрисия улыбнулась и обняла дочь.

– Я знаю, милая. Ты непременно станешь хорошей женой.

К удивлению Каролины, при их встрече на устах Изольды играла счастливая улыбка. Помимо этого, младшая сестра уловила в глазах сестры какое-то дивное сияние. Герцогской семье стало очевидно, что семейная жизнь благоприятно повлияла на внешность Изольды: она заметно похорошела. И, похоже, что Леонардо даже удалось растопить ее холодное сердце, – к удивлению всех, синьора Брандини заключила в объятия даже «несносную» сестру.

– Матушка, а что с Изольдой? – тихо спросила Каролина, когда осталась с Патрисией наедине.

Герцогиня лишь загадочно улыбнулась:

– Она просто стала женщиной…

– С каких это пор венецианский маскарад стал пользоваться успехом в Европе? – с усмешкой произнес Паоло, когда они с Адриано ехали в карете к палаццо Брандини.

– Что вызывает в тебе удивление? Это празднество уже давно стало популярным. Безусловно, наш февральский карнавал не смогут затмить даже римляне, что там говорить обо всех прочих! Именно Венеция стала источником моды на подобные мероприятия, – с гордостью ответил Адриано. – Полагаю, что костюмированный бал нужен миланцам неспроста. Ведь, как иначе, как не под масками, легче всего собрать в одном зале всех надобных тебе людей – и друзей, и врагов. Еще одно доказательство того, что миланцы – великие хитрецы, если решились на такой шаг.

– Не могу не согласиться, дружище. Посмотрим, какую пользу принесет нам этот карнавал. Скажи мне одно, друг мой, – обратился к нему Паоло, – удастся ли нам избежать внимания со стороны генуэзцев? В прошлый раз, на свадьбе Брандини, нас чудом не узнали – ведь они венецианцев нюхом чуют, как собаки.

– Не утрируй, Паоло, – усмехнулся Адриано. – Тогда генуэзцев можно было на пальцах пересчитать. Поэтому среди миланцев мы и остались незаметными, словно тени в полдень. Теперь же мы будем примечательны для хозяина палаццо по одному признаку: при входе у благотворительного ларька каждому гостю будут прикалывать оранжевую лилию со стороны сердца. Мы же по особой отметке в пригласительном расположим этот прекрасный цветок на другой стороне груди.

– Тогда поясни еще один непонятный мне момент, – не унимался Паоло. – Почему эту встречу нельзя было организовать тогда, когда генуэзцев и близко нет в зоне герцогства? Чем оправдан этот риск?

– А это, мой друг, кропотливая расчетливость миланцев. Посуди сам: генуэзцы и близко не предполагают, что Милан может таить заговор против них. Уж тем более здесь и сейчас, на празднике у так называемой родни, они оставят обсуждение политических вопросов на завтра. Да Верона с Брандини переговорят о своих делах в полной тиши и спокойствии. Сейчас же генуэзцев отвлекут танцевальным шоу в наиболее подходящий для этого час. Но самое главное, что мы сможем изучить повадки каждого приглашенного (а среди них генуэзцев около пяти знатных семей) в глаза. Таким образом будет легче составить их общую характеристику.

– Полагаешь, что это необходимо?

В самом деле, приглашение Брандини, с одной стороны, радовали Адриано, с другой – настораживали. Он – не трус, но разочаровываться в друзьях, бывших рядом с ним многие годы, очень не любил. И, невзирая на недовольства и земельные притязания Милана на венецианские владения, Адриано доверял Брандини, поскольку их семьи в недалеком прошлом имели родственные корни. Сейчас он ощущал острую необходимость убедиться в преданности миланских друзей, и тогда, вполне вероятно, что флаги двух государств сойдутся на одной земле. Но для этого нужно очень хорошо подумать.

– Что я могу ответить, Паоло? Я пока не вижу смысла делать какие-либо выводы. Мы направляемся в Милан именно для того, чтобы уяснить истинные намерения миланцев, и только затем у меня появится возможность дать оценку всему происходящему. Одно могу сказать: аристократы герцогства далеко не глупы, а значит, то, что задумали, должно быть весьма выгодным для них. Единственное, что для меня, признаться, является непонятным, – это зачем все-таки им понадобилось участие Венеции в этом деле? Это как раз я и намереваюсь узнать.

Из его уст слова «Венеция» звучали с неимоверным грохотом, как будто он исходил с самих Небес. Паоло даже несколько завидовал такой неувядающей вере сенатора в могущество своей державы. В каждом его ударении, в каждом слове и звуке при упоминании о Венеции его голос пронизывали гордость и любовь одновременно. Венеция – его душа, любовь, сила, в соитии представляющие собой нечто всевластное и неуязвимое. Именно такая преданность благоприятствовала сенатору на пути к его мечтам и желаниям.