Единорог издал еще один громкий жалобный стон, ранее так напугавший Зала. Тот смотрел на умирающее животное, не в силах сдвинуться с места.

Заметив человека, единорог повернул голову. Взгляд выражал мольбу о помощи. Неожиданно он стал заваливаться набок, потеряв последние силы. Рог его потемнел. Издав последний предсмертный хрип, благородное животное упало на землю и затихло.

Оцепенение резко спало и юноша рванул прочь от этого страшного места. Не помня себя, со всех ног кинулся он в деревню за помощью.

В селении было тревожно. Несколько дней назад их вождь Такинаку отправился в другую деревню, чтобы обсудить некоторые странные события с тамошним вождем, но до сих пор не вернулся. Первой забеспокоилась его жена – он обещал быть через два дня, а на исходе уже был четвертый. Она отправила в соседнюю деревню своего младшего сына, чтобы он выяснил, куда подевался отец. Беспокоиться особо было не о чем – люди и животные жили в мире, а о ядовитых растениях в округе никогда не слышали. А добежать до другого селения и вернуться обратно можно за полдня. Однако прошло еще два дня, но ни от мужа, ни от сына не пришло никаких известий. Тогда она послала на поиски старшего сына с друзьями. К вечеру тот вернулся, неся в руках свирель – любимую игрушку брата. На свирели были видны засохшие пятна крови. Отца же в соседней деревне вообще не видели.

Теперь взволнованно гудела уже вся деревня. Хотя дело было уже к вечеру, народ собрался возле дома пропавшего вождя Такинаку, чтобы обсудить произошедшее и принять какое-то решение.

До Зала последние новости еще не дошли – он ушел на речку раньше. Теперь же, сломя голову от страха, он домчался в деревню. Своего отца он обнаружил вместе с другими жителями деревни, которые о чем-то горячо спорили. Сбивчиво поведал юноша о том, что произошло в лесу. Сначала ему не поверили – не бывало никогда такого в их краях. Но испуганный вид паренька, растрепанные не только от постоянной непослушности волосы, и слезы в его серо-голубых глазах убеждали лучше всяких слов: такое нельзя выдумать! Несколько человек, в том числе и его отец, взяли лопаты и отправились на место происшествия. Умершее существо следовало похоронить, чтобы не гневить природу.

Отряд шел молча – никто не желал усиливать переживания от рассказа. Кори шел вместе с сыном, который показывал дорогу.

– Что ты делал в лесу? – неожиданно спросил он. – Собирал орехи?

– Я… Я был на речке. Отец, что-то странное происходит! – Зал вкратце рассказал ему о мертвых теку и словах речной королевы. Тот нахмурился, и лицо его потемнело.

– И в самом деле, все это очень непонятно. Ты принес плохие новости, сынок. Люди итак сильно переживают, а тут еще и это.

Мужчина рассказал о последних новостях, связанных с Такинаку и его сыном. Когда он закончил рассказ, их похоронная процессия как раз подошли к той самой страшной поляне. Увиденное заставило всех прикрыть рот холщевым воротником или собственным грубо сотканным льняным платком. Непереносимая вонь заставила зажать носы.

Тело единорога уже разлагалось, источая зловонный запах по всей округе. С некоторых ребер отваливалось сгнившее черное мясо, обнажив потемневшие кости бедного животного. Кори отвернулся и украдкой смахнул набежавшую слезу. Незаметно это сделали и другие члены отряда.

Возле трупа лежал бездыханный гриф – птица, в общем-то, неплохая, если не принимать во внимание его рацион. Он также был мертв. Лапы его облезли до костей, а перья кое-где вылезли, словно минуло уже много дней после его смерти. Но ведь это случилось лишь несколько часов назад!

– Нам понадобятся перчатки, – сказал один из мужчин. Кори молча согласился, достав из-за пазухи несколько штук. Перчатки были тканные, из шерсти местных коз, но часто использовались для различных работ. Впрочем, большая часть одежды жителей деревни имела подобное происхождение. Не сильно ярко, но практично.

Работали молча, стараясь не замечать запаха разложения. Для умерших животных выкопали яму и столкнули трупы туда. Перчатки отец велел бросить в яму, вместе с останками.

– Зачем? – удивленно спросил Зал. Мужчина не ответил, всего лишь развернув перчатки ладонями вверх. Ткань начала рассыпаться, разлагаться и гнить. Вопросов больше никто не задавал. Молча побросали все в яму и закидали землей.

Уже было поздно, когда они вернулись в деревню. Взошел сине-зеленый Рениус, ярко заливая окрестности своим призрачным светом. Собрание деревни решено было отложить до завтра. А дома отец сделал то, что до этого никогда не делал – плотно закрыл дверь на ночь. В их маленьком мире поселился страх.

Когда Зал утром вышел из дома, он чуть не ахнул. Везде, куда только можно было глянуть, лежал белый снег. И это в середине лета!

На его плечо легла твердая рука – рядом стоял отец.

– Но как это? Я ничего не понимаю! Ведь это же неправильно! – Зал никак не мог поверить своим глазам.

– Этого действительно не должно быть. Надеюсь, Владыки Сезонов знают, что делают.

– Эй, Кори! Вы идете к дому Такинаку? Там уже почти все собрались, – окликнул их проходящий мимо человек. Это был Олу – один из тех, кто помогал вчера вечером хоронить несчастное животное.

– Да, Олу. Мы уже собираемся.

Снег практически весь растаял, когда они подошли к дому вождя. Чуть ли не все жители деревни собрались здесь. На специальном возвышении стоял Айме – деревенский шаман. Его пригласила жена Такинаку – Леда, надеясь на его помощь. Шаман был уже стар, но все еще бодр и полон сил для своего возраста. Волосы он принципиально не остригал, так что они спадали на его накидку, сотканную из особой шерсти (некоторые говорили, что это был а шерсть единорогов, но большинство склонялось к обычным белым козам). На голову в торжественные минуты он водружал необычный головной убор, состоящий из красной ленты и множества широких рогов зверя с далекого севера. Залу порой даже в шутку казалось, что это воротник такой, растущий у шамана сзади из головы. Вообще, одежде Айме придавал определенное значение, стараясь подчеркнуть свое положение.

Когда Кори, Олу и Зал подошли, он как раз держал речь перед людьми. Леда стояла рядом и утирала платком слезы.

– … нечто новое, доселе невиданное, проникло в наш мир! – продолжал свою речь шаман. – Сами видите! Мать-Природа гибнет в расцвете лета! Погибают дети Владыки Лесного до срока своего! Люди исчезают! Вспомните кровавый след на небе две Тарры назад! Недобрые вести принес этот след! Так сообщили мне Духи Природы!

– Не хотелось бы уходить с родных мест, – горестно вздохнул кто-то из толпы.

– Мы должны решить – оставаться нам или уйти! – ответил Айме. – Кто знает еще причины, по которым нам необходимо покинуть наши дома? К кому из вас также обращались Духи Природы? О чем известили они?!

Видимо Кори передал Айме вчерашний рассказ Зала, потому что тот обвел взглядом соплеменников и остановил свой взор на юноше тонкого телосложения с непослушными волосами. Тот слегка поежился.

– Во имя пропавшего Такинаку, – выйдите и расскажите о случившемся!

Кори слегка подтолкнул сына: иди. Тот нерешительно вышел в центр и начал свой рассказ о теку и словах речной королевы. Но закончить его он не успел.

Истошный женский крик заставил собравшихся повернуться в сторону опасности. Из-за угла дома выскочила растрепанная и перепуганная женщина, с перекошенным от ужаса лицом.

– Беда! Спасайтесь! – закричала она.

Из-за того же угла неожиданно выскочила черная тень, оказавшаяся до невероятности странным существом. Оно не было похоже ни на одно из известных жителям деревни животных. По виду напоминая человеческое тело, ничего человеческого оно, тем не менее, не имело. Глаза чудовища искрились багровым светом, от которого становилось жутко и страшно. Длинные руки напоминали гладкие стволы деревьев без сердцевины, отдававшие холодным блеском кованого металла. Два круглых вращающихся диска с острыми шипами заменяли чудовищу ноги. Такими же шипами было усеяно и само существо.