– Вот, бери и помни, Абрам зла не держит, – сказал Совков, поворачиваясь к выходу.

Соловец попыхтел для приличия, но акт взял и буркнул вслед уходящему незваному гостю:

– Ты, это… Иваныч… может, по рюмочке, за дружбу отделов?

– А что, есть?!

– Нет, но сбегаем… для дела.

– Ну, разве что для дела.

За несколько дней до того, как Андрею передали с оказией в виде замызганного беспризорника письмо Дукалиса, ситуация в Бейкер-стритском офисе сыскной конторы складывалась драматически.

После выходки Уотсона со взрывпакетами Ларину, как он ни пытался, так и не удалось уговорить Холмса остаться в Лондоне и помочь в поисках Мориарти. Великого сыщика не убедили в этом ни обещания помощи в раскрытии других дел, ни напоминание о том, что под видом Уотсона под носом у «девонширских» батрачит оперативник. Ни, наконец, весьма недвусмысленный намек, что Холмсу неплохо бы держать данное слово. По поводу последнего замечания сыщик, ничуть не смутившись, заметил, что он обещал лишь помочь в поисках, чем и занимался на свою голову все последние дни.

– Теперь же, как я говорил, мы уйдем на север, – попытался закончить неприятный разговор великий сыщик. – А вы, думаю, очень скоро встретитесь со своим Мориарти.

– Послушайте, Шерлок, – окончательно разозлился Ларин, – что вы заладили: «на север» да «на север»! Все равно дальше Льюиса не убежите и больше года не пробегаете. А «девонширские», если они такие крутые, какими вы их считаете, отыщут вас и там. И образцово-показательно… Как там, блин, по-английски «мочить»? «То wash», что ли? Или, может, «watering»?.. Ox, не зря же говорят: «Учите, ребята, материальную часть – там бьют больно»… Ну, в общем, убьют. Вы понимаете?

Упоминание о возможных кознях Мориарти и его подельников отнюдь не привело Холмса в доброе настроение. Правда, собирая вещи, он милостиво разрешил Андрею, если тот, конечно, хочет, бежать с ним вместе от греха подальше и заметил, что путешествие долго не продлится.

– И бегать в течение года нам не придется. Доживем до понедельника, а там Мориарти обязательно поймают наши бобби. Мне по секрету сообщил Лейстрейд, что начальник городской полиции объявил борьбу с «девонширскими» делом своей чести, потому и операция названа символически: «Чисто «Тайд»«[79]. Он так и сказал: «Девонширцы проникли во все властные структуры и в полицию. Пора кончать их!»

– Кого кончать? – не понял Ларин. – Полицию?

– Н-не знаю, – чуть смутившись от неожиданного вопроса, замялся Холмс, но тут же нашелся: – Я говорю, что с безобразием будет покончено. И я верю в это, нутром чую! Если бы вы читали мою монографию об органах осязания у сыщиков…

Закончить мысль Холмс не успел: на середину комнаты на четвереньках выполз проснувшийся Уотсон, перед тем с грохотом свалившись со стула.

Доктор услышал конец разговора и решил принять в нем участие.

– Джентльмены, а известна ли вам старинная индийская мудрость: «Досадно попугаем жить, гадюкой с длинным ве-еком»? – старательно икнув, изрек он. – Дав-вайте побегаем, Энди. Все равно все в землю ляжем, все прахом будет, но лучше умереть стоя, чем жить на коленях.

– Вот и встаньте, Уотсон. – Андрей помог мудрецу подняться и дотащил его до кресла. – Вы бы поберегли свое здоровье. Нельзя же так резко вскакивать.

Но доктора, как говорится, уже несло.

Он принялся развивать мысль о тленности бытия и мудрости жителей Индии, где несколько лет ему пришлось прослужить.

– А вы знаете, как славно мы охотились на крокодилов в пенджабских степях? Мы пытались сначала глушить их с помощью пороховых зарядов. Грохот, скажу вам, стоял страшный! По сравнению с ним моя сегодняшняя шутка – детский лепет. Так вот, кидаем мы заряды, а крокодилы не вылезают. Гадюки там разные, скорпионы – те лезут, а этих тварей не видно. Хорошо, что нам местные подсказали, как охотиться следует. Вырываешь яму, маскируешь ее листьями лотоса, затем берешь поросенка, привязываешь на веревку и тащишь за собой. Крокодил, услышав визг, выползает из засады и – следом. Тут главное – не торопиться – у земноводных лапы не приспособлены для быстрого бега, значит, надо следить, чтоб не отстал «my favourite». Ну, а когда крокодил до ямы доползает, то в нее – хлоп! Тут-то его и забивают, как мамонта.

– А поросенок? – невольно вырвалось у Ларина, которого вдруг осенила некая мысль.

– А что поросенок? Бежит себе дальше по своим свинским делам, хвостиком виляет, похрюкивает радостно, – миролюбиво ответил доктор.

– Это вы похрюкиваете, когда перепьете, – сварливо оборвал его Холмс. – Прекращайте рассказывать байки и скорее собирайтесь. Мы уходим прямо сейчас. Энди, так вы идете с нами?

– Безусловно, – неожиданно согласился Андрей. – Я восхищен вашей проницательностью и уже готов к походу хоть в Альпы, хоть через Альпы.

Великий сыщик, казалось, был несколько смущен столь поспешным согласием, но, как истинный джентльмен, виду не подал, хотя и радости особой не проявил.

Оперативник не стал объяснять причину своего решения, хотя была она предельно проста: охота на «поросенка».

«Вот те раз! – размышлял Ларин, слушая хвастливый рассказ пьяненького Уотсона о фантастической охоте на крокодилов в пенджабских степях. – А ведь в этом бреде есть рациональное зерно. Что мы имеем? Мориарти заинтересован в устранении оперативников и, не исключено, самого Холмса, который после общения с ментами тоже стал потенциально опасен. Организовать убийство в Лондоне или, что немногим лучше, проблемы с полицией – не проблема. Подтверждением тому являются и происшествие в бифштексной, и убийство в «Нортумберленде», и даже последняя выходка Уотсона, вернее, провокация со взрывпакетами…»

Андрей вынужден был признать, что сам он давно уже засадил бы в клетку потенциальных преступников, на которых уж очень сильно смахивали обитатели дома номер 221-Б по Бейкер-стрит. Лишь весьма неординарное мышление инспектора Лейстрейда и его личное знакомство с Холмсом помешали в конкретном случае осуществлению дьявольского плана преступников.

По расчету Ларина, лидер «девонширских», как крокодил из докторского рассказа, услышав истошный визг, должен был выползти из своего укрытия и броситься в погоню за жертвой. Причем, естественно, что погоня не будет напоминать поход короля Артура. Андрей усмехнулся про себя, на миг представив, как из лондонских трущоб, словно тараканы, вылезают толпы бандюганов, выстраиваются в походную колонну и, помахивая дубинками, с походной песней направляются в сторону Альп.

«Нет, братцы, – размышлял оперативник, – вы все останетесь здесь. Кто же в противном случае будет снимать дань с нищих и трясти местных барыг? А это значит, что Мориарти поползет за нами сам, ну, в лучшем случае, с двумя-тремя помощниками. Извести всех «девонширских», окопавшихся в Лондоне, не помогут ни «Чистые руки», ни «Чистые зубы», ни «Чистые уши»[80]. Зато даже без участия «масок-шоу» можно взять бандитского лидера, когда его братва будет прохлаждаться в столице. Шок – это по-нашему».

Как-то раз Сысой Мартышкин напился со своим сокурсником по школе милиции.

Причем – сильно.

Можно сказать, в мясо.

А у отца этого самого приятеля имелась оставшаяся от умершего родственника двухдверная машина-«инвалидка» с тарахтящим мотоциклетным двигателем и большим круглым знаком на переднем стекле, где на белом фоне красной краской был схематично изображен человек в коляске.

И вот, изрядно накушавшись, Мартышкин с приятелем отправились, как водится, к женщинам. Ехали весело, пели песни, никого не трогали, и тут вдруг маячивший впереди гаишник махнул жезлом. Останавливал-то он другую машину, но водитель инвалидного тарантаса подумал, что именно его. И запоздало дал по тормозам.