Мартышкин, уснувший под заунывный голос наркомана, с присвистом захрапел.

Холмс попытался высказать неудовольствие Андрею за то, что тот влез в разговор с Лейстрейдом, но Ларин возразил – пусть, мол, полиция приложит силы к поиску неуловимой госпожи Глюк, тем более это может способствовать освобождению из Тауэра невиновной администраторши.

Великий сыщик тут же возмутился наивностью мистера Энди.

– Конечно, определяя мотивы убийства, Лейстрейд ошибся. На самом деле дежурная по отелю наверняка пособница Мориарти, она должна была помочь спрятать миссис Глюк. Мужчина же захотел воспользоваться девушкой, поэтому и вытащил нож. Но Глюк удалось бежать с помощью более опытной дамы из отеля. Обороняясь, администраторша и зарезала нападавшего. Вот он, мой великолепный метод, Энди! Лейстрейд ведь ничего не знает о миссис Глюк. Но она была. А теперь ее нет! Вот вам и разгадка убийства. А теперь пойдемте-ка к сэру Генри. Он заждался нас.

– Не знаю, как вы, Шерлок, – заупрямился Ларин, – а я предлагаю подождать здесь, у входа, когда отпустят проститутку, и переговорить с ней еще раз. А потом уж мы пойдем к Баскервилю.

– Какого черта? – не выдержал сыщик. – Объяснитесь!

Но тут Андрей неожиданно расплылся в улыбке и, заговорщицки подмигнув Холмсу, заявил, что разгадал его хитроумный план – заставить гостей, воспользовавшись гениальным методом дедукции, самим прийти к выводам, уже известным великому сыщику. Тот, польщенно раскланявшись за «великого», что-то неопределенно промычал в ответ. Пауза позволила Ларину восстановить пошатнувшиеся было отношения и рассчитывать на дальнейшую помощь.

Андрей заметил (естественно, только после самого Холмса!), что гостиничная проститутка солгала: если она, и правда, лишь заглянула в номер, то не могла знать, что убитый рыжий, ведь его голова и туловище были под кроватью. Кроме того, девица проговорилась о некоем «дорогом» портмоне покойника, набитом деньгами, о чем она также ничего не могла знать. Следовательно, шлюха может быть причастна к убийству. Но сама она убить не могла.

Холмс удивленно вскинул брови.

– Дело в том, – продолжил Ларин, – что девица на вид достаточно слабая, тесак огромный, рана – Толян подтвердит – сквозная. Чтобы нанести такую, нужна немалая мужская сила. Я бы еще отработал и вариант с этим Джоном, охранником. Помните, проститутка, по словам администраторши, обращалась к нему по имени? А потом, уже при нас, делала вид, что видит этого человека впервые. Значит, у нее есть что скрывать… Скажите, Холмс, я правильно угадал ход ваших мыслей?

Сыщик величественно кивнул головой: «Да, мои уроки пошли вам на пользу», – а потом поинтересовался, куда же, по мнению Ларина, делась миссис Глюк.

Но Андрей никакого понятия об этом не имел, в чем честно признался Холмсу, заметив, правда, что данный вопрос его интересует гораздо меньше, нежели местонахождение Мориарти.

– Думаю, этот гад просто убирает ненужных свидетелей и при этом внимательно следит за нами. Цепочка фактов вырисовывается очень любопытная: только мы хотим наведаться на Блошиный рынок, как от имени вашего человека, Шерлок, приходит послание, что вы… хм… ну, в общем, оскорбительного содержания. Затем, когда мы попадаем в бифштексную, нас уже ждут какие-то головорезы, хозяин заведения с которыми заодно. Только он открывает рот, как тут же становится трупом. Мы направляемся в «Нортумберленд», и буквально перед нашим приходом еще труп… Я же просил приехать сюда пораньше!

– А вот этого делать не следовало! – замахал руками Холмс. – Ну, прибыли бы мы во время убийства, еще неизвестно сколько трупов оказалось бы по соседству. Скажите спасибо, что Лейстрейд одержим идеей любовного треугольника, а то бы мы уже к завтрашнему утру признались не только в этих прегрешениях, но и в попытке завладеть английской короной.

После того как водка была выпита и в бутылку залита вода в точном соответствии с объемом исчезнувшей жидкости, приободрившемуся Плахову на ум пришла гениальная идея переодеться в яркую куртку капитана Ларина, сиротливо поджидающую своего хозяина на вешалке в углу, и побродить в таком виде по двору под окнами кабинета Петренко. А Казанова должен был заглянуть типа «по делу» к подполковнику, «невзначай» выглянуть во двор и «увидеть» спешащего куда-то Ларина, о чем незамедлительно сообщить Мухомору, продемонстрировав тому вещественное доказательство путем совместного наблюдения из окна.

Благо Плахов был одного роста с пропавшим капитаном и издалека их вполне можно было перепутать.

Сказано – сделано.

Наряженный в желто-синюю куртку старлей отправился во двор, а Казанова, пожевав кофейное зерно, лавровый лист и пожухлый стебелек герани, дабы хоть как-то отбить запах огненной воды, – к подполковнику.

Спектакль прошел на «ура».

Мухомор едва не выбил стекло, узрев наглого «Ларина», деловито пробежавшего из одного конца двора в другой, затем обратно, и так три раза.

– Вот видите, товарищ подполковник? – Казанова приплясывал рядом с Петренко и старался дышать в сторону. – Никуда Андрюха не исчезал… Видать, с «глухарьком» возится. Ну, вы помните, месяц назад, когда бизнесмена замочили… И Васю дежурные видели, он утром забегал. – По пути в кабинет начальника РУВД капитан договорился с дружбаном-сержантом, что тот подтвердит присутствие Рогова в восемь тридцать утра, за четверть часа до прихода Мухомора. – Так что всё путем.

– А что он туда-сюда мечется? – От беготни «Ларина» у подполковника зарябило в глазах.

– Греется, – нашелся Казанцев. – На улице такой дубак!

– Почему в отдел не заходит? – В голосе Петренко возникло подозрение.

– Видать, ждет кого-то. Он говорил, что у него тут поблизости «барабан» живет…

– А-а, работа с агентурой. – Мухомор успокоился. – Это правильно. В свое время у каждого сотрудника был целый штат агентов. Вот, например, у меня… – Подполковник осекся и закашлялся. – Всё, иди, работай…

– Есть, Николай Александрович! – Казанова молодцевато выпятил впалую грудь, развернулся и строевым шагом покинул кабинет начальства.

А Петренко грустно покачал головой. Потому что тот единственный раз, когда ему, тогда еще никакому не подполковнику, а обыкновенному старшему лейтенанту удалось завербовать агента, обернулся великим конфузом.

Ибо сексот оказался педиком, влюбленным в молодого старлея Колю, о чем радостно поведал в первом же донесении, направленном непосредственно на имя тогдашнего начальника РУВД и озвученном на общем собрании трудового коллектива. Несостоявшийся «ценный агент» с гордо поднятой головой уехал на четыре года валить лес в Сибирь[58], так и не дождавшись в камере СИЗО[59] визита своего «пассия», а Петренко зарекся проводить какие-либо вербовки и переключился на административную работу.

Дружеская беседа неожиданно прервалась в связи с появлением в дверях гостиницы знакомой леди. Девица выскочила наружу и, подобрав длинные юбки, пустилась наутек.

– Вперед! – крикнул Холмс, устремляясь в погоню за беглянкой.

Его примеру последовали и оба оперативника.

Пытаться догнать среди бела дня на городских улицах миловидную женщину – дело неблагодарное. Очевидно, путана быстро сориентировалась в ситуации и принялась на ходу истошным голосом орать на весь Лондон: «Помогите! Насилуют!»

Холмс, умудренный общением с добропорядочными обитателями туманного Альбиона, умерил свою прыть. Притормозил и несколько растерявшийся Андрей.

Но Дукалис то ли не слышал из-за свиста ветра в ушах криков беглянки, то ли не сумел их перевести на русский, а потому лишь прибавил темп, сметя по пути каких-то двух джентльменов, неосмотрительно попытавшихся преградить ему дорогу.

Джентльмены, не ожидавшие столь неблагородного поведения и к тому же заметившие, что к ним приближаются еще двое решительных господ, поспешили ретироваться в ближайшую подворотню.