Единственные последствия этого напоминания – это то, что я узнал от кого-то Костину почту и даже номер его телефона, на который, впрочем, так и не позвонил, все откладывая на потом. Просто я пока не представлял, что я ему скажу после стольких лет обоюдного молчания. Да и будет ли он сам рад услышать меня?

Второе напоминание я получил на свое день рождение в марте месяце.

В самый разгар веселья, царившего в офисе, в момент, когда выпито достаточно, чтобы представительницами слабого пола забыть о некоторых приличиях, а именно: выпив все вино (кроме которого они ничего, по их словам, не употребляют) перейти на водку и коньяк, но еще до того момента, за которым следует завтрашний провал в памяти, на пороге нарисовался курьер и передал мне под восторженный гул всех присутствующих почтовый конверт.

Взяв с меня автограф на казенном бланке, он исчез так же быстро, как и появился.

Удалившись в коридор, я вскрыл конверт. Оттуда выпал тетрадный листок в косую линейку (триста лет таких не видел), на котором твердым, разборчивым почерком было написано: «Возвращайся домой! Торопись! Дверь закрывается».

Тогда, решив отложить решение головоломки на следующий день, я сунул этот конверт в самый похоронный ящик своего стола.

Третье напоминание я получил собственно вчера. Мне позвонил Костя и в завершение разговора, длившегося без малого час (чего я абсолютно не заметил, хотя для меня и пять минут по телефону – это подвиг), сообщил, что прибывает в город детства завтрашним поездом и назначил встречу на бывшем участке Одноглазого. Я в этот момент как раз находился в командировке в соседнем городке, в километрах ста от места встречи, и поскольку был на колесах, мне не представляло никакого труда оказаться в назначенном месте в назначенное время.

– Хенде хох, фашистская морда! Не двигаться!

Что-то твердое уперлось мне между лопаток. Костя… придурок… кто же еще. Есть некоторые привычки, сопровождающие нас всю жизнь. У Кости одна из таких привычек – это появляться неожиданно и желательно с каким-нибудь дурацким возгласом. В детстве у нас даже существовал определенный ритуал, согласно которому в ответ надо было заголосить что-то вроде:

– Партизанен! Нихт шиссен! Битте! Их бин сдавайся… Их есть немецкий коммуниста и товарища!

С этими словами я, не оглядываясь, схватил его за руку и втащил в оконный проем.

Потом мы долго ржали, обнимались… изо всех сил лупили друг друга по спине и даже устроили шутливую свалку, чуть не сломав бедную березку.

Не буду приводить здесь долгий разговор, касавшийся, как и событий, непосредственно относящихся к причинам нашей встречи, так и относительно белых пятен в жизни друг друга с тех пор, как прекратилась переписка.

Скажу только, что, когда Костя закончил свой рассказ о последних событиях, предшествующих его появлению здесь, я окончательно убедился в том, что Одноглазый и все, что произошло тогда с нами, не сказки, не игры памяти, а настоящая, живая реальность с неприятным, жутковатым привкусом. И самое плохое в этой истории заключалось в том, что она только начиналась.

И ещё – пока Костя излагал свою часть, я все пытался вспомнить что-то важное из моей тогдашней встречи с Одноглазым… какой-то момент, беспокоивший меня.

Но как ни старался, так и не вспомнил.

Костя никак не мог заснуть уже которую ночь подряд – картинка, которую он увидел в жилище Одноглазого, не давала ему покоя. Виталька оттащил его от ящика в тот момент, когда белая муть, поначалу закрывавшая обзор, окончательно рассеялась, и он увидел раскинувшуюся, казалось, прямо под ним невероятную страну. Как будто он обозревал все с высоты птичьего полета.

Внизу распростёрлись бесконечные поля, которые пересекала узкая дорога, ведущая к смутно видневшемуся городу, расположенному почти у самой линии горизонта.

Что-то было знакомое в его очертаниях, хотя Костя мог поклясться, что никогда не видел его раньше. Картинка постепенно становилась все отчетливее и подробнее. На дороге, ведущей к городу, он заметил какое-то движение и попытался разглядеть подробнее, что же именно привлекло его внимание. Как будто отвечая его пожеланиям, картинка увеличилась многократно, и Костя узнал в странной группе путников персонажей из его любимой книги «Волшебник изумрудного города». Лев и Тотошка находились в авангарде группы, в метрах 30 от остальных.

Как будто почувствовав Костин взгляд, Лев обернулся в его сторону и недовольно поморщился, показав впечатляющие клыки, а Тотошка залился пронзительным лаем.

Страшила и Железный дровосек, о чем-то увлеченно споря, шли, не обращая никакого внимания на окружающих. Лишь только Элли, обернувшись, улыбнулась и приветливо помахала ему рукой…

Почему ему? Ну хотя бы потому, что в обозримом пространстве больше никого не было.

В этот самый момент Виталька и оттащил его от ящика.

Неудовлетворенное любопытство мешало уснуть, как мешают сухарные крошки в кровати.

Ворочаясь с боку на бок, Костя в который раз гадал, что же, собственно, представлял из себя этот чертов ящик.

Может это такой кинопроектор секретной конструкции, а Одноглазый его изобретатель, который хочет сохранить свое изобретение втайне?

Или, может, диковинный импортный цветной телевизор, который Одноглазый привез из-за границы, ведь по одним из слухов он – бывший капитан дальнего плавания.

Поворочавшись еще с полчаса, Костя решил, что нечего откладывать дело в долгий ящик, а нужно просто вернуться и удовлетворить свое любопытство до конца.

Одному отправляться туда было страшновато, но Виталька, судя по всему, еще с неделю не выйдет из заточения, а ждать столько времени уже было просто равносильно смерти.

Поэтому, твердо решив завтрашним днем отправиться к Одноглазому в одиночку, Костя наконец крепко уснул.

Косте было немного не по себе… В жилище Одноглазого внешне ничего не изменилось. Было прохладно и тихо.

Тишину нарушало только периодическое жужжание мухи, бьющейся о пыльное стекло.

И все-таки Костю не покидало ощущения, что кто-то за ним наблюдает. Наблюдает с нехорошим, корыстным интересом. И еще этот кто-то ждал его, ждал с нетерпением, а сейчас, затаив дыхание, наблюдает за ним исподтишка, чтобы не вспугнуть раньше времени.

Ощущение становилось настолько сильным, что хотелось бежать отсюда немедленно.

Но было бы очень обидно уйти, так и не удовлетворив своего любопытства.

«Только одним глазком гляну…» – уговаривал себя Костя, приближаясь к ящику и оглядываясь по сторонам.

И тут же ощущение, что кто-то сверлит ему спину взглядом пропало. Как будто этот некто, удостоверившись, что Костя все делает, как нужно ему, ушел куда-то по своим нехорошим делам.

Муть долго не рассеивалась, на этот раз она была гораздо темнее и даже с каким-то фиолетовым оттенком. Костя упорно ждал.

– Внимание, внимание! Только сегодня и только у нас! Каждому мальчику, который отважится посетить специальный аттракцион, совершенно бесплатно в качестве дополнительного приза полагается наш знаменитый десерт! Невероятно вкусный и удивительно сладкий!

Торопитесь! Приобретайте последний билет на вход в наш специальный аттракцион. Наш цирк прекращает свои гастроли и уезжает завтра утром!

Переход от расплывчатой мути к яркой, красочной картинке был настолько неожиданным, что Костя едва было не отпрянул от глазка.

Посередине городской площади, плотно заполненной детьми разного возраста, на дощатом помосте высокий тощий клоун в фиолетовом парике, с огромной нежно-розовой шапкой сахарной ваты в руке, надрывал связки, зазывая посетителей…

– Смелее, детишки! Последний билет! Победитель получает все эти шикарные призы, наш знаменитый десерт и …

Внимание!!! Неслыханная щедрость от директора цирка в честь окончания гастролей! Каждому участнику, независимо от результата игры, в подарок – настоящий ковбойский револьвер!!!.