Десять существ размеренно шли по ночной Зоне. Иногда кто-то из них касался елочки или березки, и они чернели, иногда следы идущего отпечатывались просто черной цепочкой умершей травы. Накрывший их внеплановый Выброс, очередная прихоть Зоны, передвинул аномалии им навстречу, но зомби, не замечая преграды, прошли в узких коридорах между ними, оставив бессильную Зону смотреть на этих всесильных и бесконечно жестоких для нее существ, созданных, как и она, кем-то другим.

База Свободы. Армейские Склады.

– Может, его опять покормить надо? – спросил высокий долговязый паренек с пластиковой прозрачной маской на лице у своего товарища, тыкая палкой в клетку, в которой, словно зверь, сидел человек, покрытый ржавыми пятнами. Глаза пленника с желтыми белками смотрели на паренька, не моргая, с одним явным желанием убить и растерзать мучителя.

– Да нет. Он уже третью крысу высосал. Хватит ему, – возразил другой паренек с разрезами на локтях джинсовой куртки и такими же разрезами на коленях штанов.

Он так же носил защитную пластиковую маску на все лицо. Кроме того, сейчас при движении оказалось, что и на груди его куртки была пара разрезов.

– Ну, пойдем тогда другого посмотрим, – предложил первый, откладывая палку и приближаясь к пятнистому пленнику, в десятке метров от первой клетки подвешенному в воздухе за руки и за ноги. На груди у него скотчем был приклеен осколок «кристалла». Парнишка осторожно приблизился к зомби и посмотрел на участок тела вокруг него и под ним.

– Что – ничего?

– Нет, – цокнув языком, ответил мучитель.

– Худой, Рваный! Что вы опять к ним прицепились? – крикнул сверху с моста некробиолог Трофим. – Здесь вам нельзя, опасно. Идите лучше с артефактами экспериментируйте… к себе.

– А мы уже все! – задорно крикнул Худой, счастливо улыбаясь.

– Что – все?

– Мы уже сделали сборку, Док, – крикнул чуть спокойнее Рваный, доставая и показывая из кармана нечто цветное, похожее на смятый в приплюснутый шарик разноцветный пластилин.

– Да? – изумился Трофим. – Погодите, сейчас спущусь.

Он торопливо, чуть не споткнувшись, сбежал вниз по бетонным крошащимся ступенькам и подошел к Рваному.

– Покажи!

– Вот! – самодовольно продемонстрировал Рваный. – Один камушек и работает метра на три.

– Так на тебе сейчас что – кроме него ничего нет?

– Не-а, – беззаботно ответил парень, пряча сборку в карман.

– Ты что, с ума сошел? – вскинулся Трофим. – А у тебя? – спросил он у Худого.

– Не, у меня полный комплект, все как у старичка Дока, – также улыбаясь происходящему, ответил Худой.

– Я тебе покажу старичка, – беззлобно погрозил для порядка Трофим. – Рассказывай давай.

– Мы на крысах проверяли, прикладывали к ним то одно, то второе, в общем, со всеми артефактами они их высасывают, с разной скоростью, но с обломком «снежинки» она дольше помирает. Не помирает почти.

– Так вы «кристалл» со «снежинкой» свели?

– Нет. «Кристалл» со «снежинкой» плохо сходятся, плавятся, отталкиваются друг от друга. Такое работать надежно не будет, а вот если кусочек «слюды» в спирте размягчить, то они хорошо держатся.

– Так это значит «слюду» надо еще…

– Не… – покачал головой Худой, посмеиваясь над нетерпеливо вопрошающим некробиологом. – Тут без «бабушкина клубка» никак. Иначе они толком не светят. А с «клубком» сразу метра на три бьют, и можно маленькие кусочки использовать. Экономно.

– Значит, всего четыре артефакта надо? – подытожил Трофим, уже опасаясь очередного «не» от парней.

– Ага, – кивнул Худой. – Хочешь, мы при тебе дистанцию проверим? Можно крысу ставить и отходить от нее. Как она сдуваться начнет, значит, нет покрытия. У нас примерно три метра вышло, ну, может, три с половиной.

– Ну молодцы! Ну пацаны… красавцы просто! – искренне восхитился Трофим.

Еще несколько дней назад Худой и Рваный, и без того испытывавшие болезненный интерес к зомби, буквально ходили за Трофимом по пятам, пока он брал с них соскобы, образцы тканей, пока расщеплял и разделял по клеткам, помогали ему со всеми сканерами, анализаторами, микроскопами. В общем, на какое-то время он обзавелся добросовестными помощниками, корпящими над приборами при помощи тончайших игл, пипеток и прочего едва различимого для глаза инструмента. И вот, когда его не было всего сутки на базе, ребята занялись своим прямым делом и создали сборку, которая была намного эффективнее предыдущей схемы распределения осколков «кристалла» по поверхности человека.

– Теперь что, этих в топку? – спросил Рванный, глядя на пленников.

– Не знаю. У Якоря надо спросить. Они, конечно, могут и пригодиться, наверное, но кормить их…

– Да к черту их, Док, – крикнул сверху с моста Калмык. – Я им больше крыс таскать не буду. Я вам что, кот? С утра и до ночи, дай, дай, дай, дай этих крыс. Уже своим делом заниматься не дают! У меня там химера верхнюю шкуру должна сбросить, мне за ней ходить надо, а тут эти пугала через каждые полчаса худеть начинают. Ты как хочешь, Док, а я Якорю скажу, что я больше в этом деле не помощник, – Калмык почесал голову под капюшоном. – Идите сами их ловите – я места показывал, ловушки на месте, в самом деле.

– Мы тебя поняли, Калмык, – переводя взгляд со стоящего наверху сталкера на парней, согласился ученый. Затем, заметив кусок артефакта на одном из пленных, спросил: – Это зачем?

– Да так, – пожал плечами Рваный, – чтобы он у того, который в клетке, крыс не воровал. Пока с тем в клетке проверяешь, этот ее тоже, видать, хомячит… Нарушает нам чистоту эксперимента, – улыбнулся он, вспомнив формулировку ученого.

– Ну как ему не хомячить? В половину отощали, – заметил ученый. – Скоро отойдут, похоже.

Калмык, стоявший сверху на мосту, махнул рукой и отвернулся, всем своим видом показывая, что туда им и дорога. Действительно, из плененных тогда почти трех десятков зомби, из так называемого Братства, планировалось взять с десяток на Базу Свободы для работы некробиолога, но этот десяток оказался так прожорлив, что они начали иссыхать один за другим. Того количества жизни, которые приносили им сталкеры в виде крыс и тушканов, им не хватало, а обычная человеческая еда ими не принималась. В результате оставили только двоих, остальных пришлось оставить без пропитания, где они и издохли в течение полутора-двух суток.

– Ну, мы это, – шмыгнул носом Рваный, – можем сборку сейчас на поток поставить. «Бабушкиного клубка» надо всего вот, – он показал кончик пальца. – «Слюды» у нас как грязи, «снежинки» имеются, если что – вон сталкеры свое отдадут для такого дела. Там от всего по кусочку надо, а сборка путевая получается. Мы ее под шоколадку можем сделать или под половину даже. В карман положишь, и мешаться не будет, – обрадовался он своей догадке. – Ага! Тут мы из кусочков на всю Зону сделаем, еще и останется. Пошли, – махнул рукой он Худому, увлекшись идеей, тут же позабыв про Трофима.

Оба парня зашагали наверх, оживленно обсуждая, как и что сейчас будут пилить, кто и что сейчас будет ломать. Калмык, повернувшийся уже обратно и внимательно вникавший в разговор Худого и Рваного, хмыкнул.

– Ну, пацаны! Ну, башковитые, а? – спросил он у Трофима, очевидно, требуя только подтверждения.

– Сам в шоке! – подтвердил Трофим, не кривя душой.

Справедливости ради нужно сказать, что и ученый не сидел без результатов. Он успел набрать образцов, выявил ту самую цепочку ДНК, которая была свойственна papillosa virum. Почти такой же неуловимый, свитый один в другой ДНК и РНК, но всего с одной дополнительной цепочкой ДНК, которая могла копировать человеческую, вместо парной, как у известного и распространенного в Зоне papillosa virum. Но далее работать с вирусом было невозможно – он просто распадался, разрушая занятые им клетки.

Выявилась следующая тенденция. Вирус захватывал около трети клеток человека, остальные оставляя тронутыми до поры до времени. Тонкая сеть, создаваемая им в теле зараженного, начинала свое распространение от мозга и, бесспорно, управлялась с этого крупного узла. В случае ранения, потери конечности вирус использовал энергию, полученную из вне на восстановление структуры своих клеток, клеток хозяина и наращивание клеток соединителей, требуя на это огромное количество сторонней энергии. Эффект восстановления клеток носителя являлся в этом случае терапевтическим, поскольку со смертью носителя продолжительность жизни захватчика становилась лишь вопросом времени. Клетка тела, чья жизнедеятельность контролировалась вирусом, становилась гораздо прочнее за счет более плотной оболочки и менее подверженной к физическим воздействиям извне. Восстановление клеток мозга с сохраняемой в них информацией было таким же непостижимым явлением, как и обычное хранение информации, образов, звуков и запахов в клетках мозга живого человека.