– Заработала? – мрачно перебила я, мечтая о хотя бы об одном хэппи-энде в череде трагических историй бывших постояльцев.

–Да дослушай ты! Перебиваешь!  Переехала ее карета. Травмы, несовместимые с регенерацией, – вздохнула бабка, подходя ко мне поближе и уставившись на мою шею.

– А до нее кто жил? До гулящей? – спросила я, представляя, с какими бы удовольствием я бы поиграла с директором игру «Ван Хельсинг». Можно и в «Блейда» сыграть. Только, чур, я тот, который с арбалетом и с мечом, а не тот, кто с клыками и пафосом.

– До гулящей жили строители. Приехали что-то строить. Что ни вечер, то кровавые оргии. Порешили, – цыкнула зубом бабка Лукреция, разглядывая меня с ног до головы.

– Что порешили?– уточнила я, не сводя глаз с веревки.

– Порешили их сотрудники Кровоконтроля. Не строители они вовсе оказались, а охотники– нелегалы. Вон сколько кровищи осталось. Но платили исправно, исправно…  – заметила Госпожа Лукреция, – А до них тут бордель был.

– А бордель тоже убили в полном составе? – ужаснулась я. «Наша служба и опасна и трудна! И на первый взгляд как – будто не видна!»

– Да нет, не всех. Некоторых просто покалечили, – вздохнула бабка, потирая скрюченную спину. Были у меня подозрения, что я разговариваю не только с очевидцем, но и с активным участником событий.

Я не стала уточнять, кто, когда и при каких обстоятельствах это сделал. Ответ на самый злободневный вопрос «где», я уже знала.

– А где туалет и ванная? – наивно спросила я. И мне показали ужасающе грязный санузел.

– А что? Бабушка старенькая… Мыть некому! – обиженно заявила Госпожа Лукреция, глядя на мое возмущенное лицо. Все-таки она больше бабка, чем госпожа.

Я вышла в коридор, и взгляд мой упал на портреты.

– Я вижу, что у вас многочисленная родня, – елейно заметила я, глядя на крайне неприятные лица.

– Это – не родня. Это те, кто должны мне денег, – цыкнула зубом бабка, не сводя глаз с моей шеи, – Я тут займами занимаюсь. Так вот, условие выдачи займа – портрет. У меня целый секретер расписок. А этих повесила, чтобы не забыть. Хожу каждый день мимо них, проклинаю помаленьку. Недавно студент приходил. Денег на обучение ему не хватало. Как с топором пришел, так с ним и вынесли.

Она поскребла длинным когтем кровавое пятно на старых обоях, плюнула и пошла к себе, оставив меня наедине с двумя пачками лапши, при полном отсутствии вилки, тарелки и ложки. Пришлось хрустеть ею, запивая ее холодной водой из-под крана. Нет, я тут и недели не протяну. Это точно.

Только стоило мне улечься спать, «вдруг, как в сказке скрипнула дверь».  Надо мной, покачиваясь, стояла бабка, цыкая зубом.

– Вам обязательно так стоять? – поинтересовалась я, поворачиваясь к ней лицом и прикрываясь вонючим одеялом.

– Спи, – цыкнула бабка, поправляя челюсть.

Ага, «покойной ночи, не дыши». Я отвернулась к стене, чувствуя, что чертовски хочу поспать.

– Раз уж вы тут стоите… Завтра в семь разбудите. Мне к восьми на работу…– вздохнула я, закрывая глаза.

То, что Жизненный Опыт Помогает Адаптироваться, я поняла в первый свой полноценный рабочий день. Использованные портреты директора не могли с лихвой компенсировать дикое несварение желудка, душевные страдания, сомнения и терзания. В промежутках между моими походами в «тайную комнату», к нам заходили «покупатели».

Первыми моими клиентами стала молодая пара упырей, который высосали половину кулера, повествуя о том, что хотят купить ма-а-аленький домик. Перерыв все портфолио «ма-а-аленького домика» я не обнаружила. Под описание и сумму, которой располагали покупатели, подходил только двухместный гроб без вентиляции с наглухо прибитой крышкой и гирляндой чеснока в качестве надгробного украшения. Я постаралась им деликатно намекнуть на это, но они даже слушать не хотели. Они с удовольствием рассматривали альбом с красивыми иллюстрациями, прикидывая, какую перестановку сделают и сколько гостей позовут на новоселье.

– Кол мне в сердце! Ничего себе люстра! Какая прелесть! – цыкнула зубом упырица, показывая своему спутнику картинку.

– Да, любовь моя, красивая, – вздыхал упырь, поднимая глаза вверх и  цыкая зубом.

– Кол мне в сердце, смотри какая кровать! – толкала своего спутника локтем упырица.

– Да, радость моя, красивая, – снова вздыхал упырь, не сводя с меня глаз и отхлебывая кровушку из чашки.

И так каждую минуту над каждым изображением в каждом альбоме. Кол мне в сердце!

Мне дико хотелось оставить автограф директору, но эти кровососы не собирались уходить. Я ерзала на стуле, прикрываясь дежурной улыбкой, пытаясь поправить нечёсаные волосы, тоскливо молясь на закрытую туалетную дверь. Парочка изредка обменивалась поцелуями, листая изображения залов, столовых и спален.  Трус в моей голове причитал, заламывая лапы: «Ой, не добегу!». И вот последний альбом подошел к концу. Я уже готова была помахать им ручкой, но тут упырица, цыкая зубом и глядя в мою сторону, сообщила, что хочет посмотреть второй альбом еще раз. Трус простонал: «Не доживу!». Я старалась думать о хорошем, глядя в сумрачную даль окна. За окном проезжали экипажи, сновали упыри. Я чувствовала духовное родство с Баффи, явно не разделяя ее любви к отдельным клыкастым особям.

– Господа, я понимаю, что покупка недвижимости – это очень ответственное решение. Особенно для молодой семьи. Я понимаю, что вам нужно хорошенько все обдумать и обсудить… – мой желудок заурчал, намекая на то, что сил моих больше нет, – Приходите завтра. Не переживайте, мы все не продадим. Просто сейчас должен прийти еще покупатель. Мы договаривались с ним на это время.

Я авторитетно взглянула на часы. Шел только второй час моей работы. С некоторым сожалением,  сладкая парочка поставили пустые кружки на стол, положила альбомы в общую кучу и направились к выходу продолжая цыкать зубами, обсуждая увиденное и унюханное. «Мозго…сосы» – вздохнула я, понимая, что ничего покупать они не собираются.

Если бы я участвовала в соревновании по бегу с несварением желудка, с призом в виде туалета на финише, я бы обогнала кенийского бегуна, которого на финише ждала бутылка с водой. Я бы поставила мировой рекорд.  С чувством хорошо исполненного долга, спустив на воду физиономию одного работорговца, я вернулась на место, с сожалением вспоминая, что в моей сумке в потайном кармане лежали лекарства на все случаи жизни.  Дверь открылась, и в офис вплыла какая-то пожилая упырица с маленьким упыренком, держа его за руку.

– Ты хотел посмотреть на человека? – строго спросила она, наклоняясь к малышу.

– Селовек! – радостно тянул ко мне свои кровожадные ручки маленький кровопийца, – Селовек!

– Да, дедушка когда-то кусал таких, – вздохнула пожилая упырица, цыкая зубом, – Помнишь, он тебе рассказывал! Как правильно кусать за шею, чтобы попасть в артерию!

– Куси селовек! Куси селовек! – восторгался упыренок, пытаясь вырваться. Он пенился слюнкой, захлебывался, пытаясь дорваться до меня.

– Видишь, написано «Не продается! Руками не трогать!» – поучала упырица, – Смотреть и нюхать можно, а руками трогать нельзя. Это – чужой человек.

– Купи селовек! – захныкал упыренок, пуская слюни, – Купи селовек! Селовека хосю!

– Вот будешь хорошо кушать кровушку, тогда и купим тебе человека, – произнесла бабушка, вытаскивая орущего внука на улицу, – А кто кровушку плохо пьет, тому никакого человека!

«Будиш маму-папу слушать будиш чиловека кушать!» Заглянули к нам, нагуляли аппетит, теперь пора кушать и баиньки. Не дай бог, сюда детсадовскую группу приведут на экскурсию. В целях повышения образованности. Или школьный класс. Я представила учительницу с указкой, которая тыкает ею в мою шею, мол, кусают сюда, рот отрывают широко, правильная постановка клыков – такая-то, кровь нужно сосать с такой-то скоростью, чтобы не захлебнуться. А класс сидит и записывает, цыкая зубами. Цык-цык.