- Исида... - он завел меня в небольшую комнату и насильно усадил на стул. - Тебе нужно исчезнуть. Боюсь, что навсегда.
Не помню, что я ответила ему тогда. Наверное, что-нибудь невразумительное или даже оскорбительное. Не забывайте о том, что я все же привыкла к несколько другому обращению. Ведь я была дочерью фараона, как-никак. Как много я бы отдала за возможность снова увидеть этого человека! Обнять его, прижать к себе. Просто поблагодарить за все. Но прошлого не вернешь, и все, что я могу сделать, это хранить в памяти его образ. Он до сих пор стоит передо мной как живой: бритый наголо стареющий мужчина небольшого роста. Он ничем не выделялся среди прочих - разве что его глаза излучали тепло, что было большой редкостью для места, где я выросла.
Возможно, это были самые стремительные сборы в истории Египта, или Кемета, как его было принято тогда называть. Мои близкие были слишком заняты моими же похоронами, так что у меня не было возможности проститься с ними. Впрочем, я не переживала по этому поводу - понаблюдав сквозь отверстие в стене за тем, с каким упоением сестры делили между собой мои драгоценности, которыми отец успел одарить меня, я навсегда вычеркнула их из своей жизни и с тех пор ни разу не пожалела об этом. Единственное, чего мне не хватает, это чувство дома - мне так и не удалось найти место, где я чувствовала бы себя так же уютно, как в своем фамильном дворце. Я вернулась сюда спустя бесчисленное количество лет, но застала только руины некогда величественного сооружения, откуда моя семья управляла миллионами людских жизней. Хотела бы я повернуть время вспять? Не знаю. Может быть.
Кадашман опустошил все свои хранилища, чтобы собрать меня в дорогу. Возможно, он даже прихватил что-то из казны, потому что мне сложно представить, где он мог собрать сумму, которую вручил мне. При разумном планировании ее могло хватить на пару сотен лет, но я в то время мыслила иными категориями. Дочь фараона не могла позволить себе вести неподобающий образ жизни, поэтому, покинув Египет, я принялась сорить деньгами направо и налево. Хорошо еще, что у меня хватило ума не афишировать своего происхождения, иначе мумификацией я бы не отделалась. Закопали бы меня по-тихому, и дело с концом. А так я была для окружающих всего лишь богатой путешественницей, окруженной вооруженной до зубов охраной. Да, мне пришлось воспользоваться услугами наемников, чтобы ни у кого не возникало лишних вопросов. С питание было сложнее. К тому моменту, когда голод стал давать о себе знать, я успела удалиться от родины на достаточное расстояние, но все же понятия не имела о том, как обеспечить себя достаточным количеством крови. До этого моим неизменным поставщиков был Кадашман, и я чуть было не навлекла на свою голову неприятности, когда, не сдержавшись, укусила одну из своих новых знакомых. Все произошло в одной из бань Вашшуканни, столицы Митанни. Наверное, сложно было найти менее подходящее место для приема пищи, но все обошлось - высшее общество во времена моей молодости не отличалось скромными нравами, и люди посчитали, что богатая женщина просто возбудилась и увлеклась сексуальными играми. Тем не менее, именно тогда я впервые испытала чувство страха. Не за свою жизнь, нет - я ведь уже имела опыт смерти и воскрешения. Скорее, это был страх быть пойманной. У меня больше не было надежного тыла в виде всемогущего отца. Мое имя запечатлели на гробнице, и это официально вычеркивало меня из списков живых.
К следующему обеду я подготовилась более основательно. Купила небольшой, но уютный дом с бассейном и закрытой от любопытных глаз территорией. У меня ушло больше года на то, чтобы превратить его в популярный салон, как сказали бы сегодня. Страна находилась не в лучшем состоянии из-за постоянных военных конфликтов, и высшее общество изголодалось по пиршествам, на которых можно было бы забыть о вопросах внутренней и внешней политики и полностью посвятить себя разврату. Вот где мне удалось, наконец-то, утолить свою жажду! Женщины, мужчины, которым не было счета - наутро никто ничего не помнил, и только небольшие пятна и легкое головокружение свидетельствовали о том, что я воспользовалась ими. Именно тогда произошла встреча, которая если и не изменила всю мою жизнь, но все же стала ее неотъемлемой частью. Насытившись, я отдыхала среди спящих гостей и заодно рассматривала их, намечая своих будущих жертв. Мой взгляд упал на молодого человека, которого я прежде почему-то не замечала. Правильные черты спокойного одухотворенного лица, густые черные волосы, гладкая смуглая кожа, почти идеальное телосложение - несмотря на то, что я не чувствовала голода, мне захотелось попробовать его на вкус. Приблизившись к нему, я наклонилась и некоторое время любовалась его мужской красотой, которая вблизи показалась мне еще более ярко выраженной. Наконец, удовлетворив свое любопытство, я приникла к его шее и, закрыв глаза, сделала большой глоток.
Обычно, когда я пила кровь, в моей голове возникали картинки из жизни моих жертв - я словно на какое-то время видела мир их глазами, переживала чужие эмоции. Но ощущения при этом были смазанными, как если смотришь на произведение искусства сквозь мутную воду. На этот раз все было иначе. Картина, открывшаяся мне, была совершенно незнакомой, пугающей и в то же время завораживающей в своем диком великолепии. Мужчина, лежавший передо мной, не мог быть частью привычного мне мира - он объединял в себе все, что я знала, и много больше. Я видела сцены кровопролитных сражений, которые не могли происходить в мое время. Каменные ножи, грубые топоры - все это происходило в незапамятные времена, о которых до нас дошли только смутные рассказы. Все события были от первого лица, и я не сразу смогла понять, с кем имею дело, потому что человеческие лица то и дело сменялись звериными мордами, оскаленными в предсмертной агонии. На меня обрушилась такая лавина ярких образов, что я закашлялась от неожиданности, захлебнувшись кровью. Молодой человек открыл глаза и резко сел. Из двух небольших отверстий на его шее вытекала густая кровь, но его это, казалось, нисколько не волновало. Машинально вытерев губы, я взглянула на свою ладонь и увидела, что она была красной. Ситуация так себе, скажу я вам. В тот момент, когда я ругала себя за неосторожность и мысленно прощалась с беззаботной жизнью в Вашшуканни, незнакомец вдруг широко улыбнулся и сделал мне знак сохранять молчание. Медленно поднявшись, он двинулся в сторону сада и поманил меня за собой. Не понимая, что происходит, я все же подчинилась - этот мужчина оказывал на меня какое-то магическое воздействие, и мне сложно было объяснить свои чувства. Двигаясь как во сне, я прошла мимо неподвижно лежащих тел и оказалась на свежем воздухе.
- Мурсили, так меня зовут, - молодой человек стоял ко мне спиной и наблюдал за восходом солнца. - Я сразу понял, что ты не такая как все. Давно наблюдаю за тобой, с того дня, когда ты только появилась в нашем городе. Твоя энергетика выдает тебя. Жаль, что мы не можем быть вместе, я бы хотел этого.
- П-почему... не можем?
У меня возникло ощущение, что мной играют, как куклой. Я с трудом держалась на ногах - грудь вздымалась, как после длительного подъема в гору, голова шла кругом. Мне хотелось еще раз прикоснуться к этому человеку, но я не могла заставить себя сделать это.
- Видишь эти красные полосы на небе? - не оборачиваясь, спросил он. - Я видел такое трижды, и каждый раз за этим следовали великие бедствия. У меня есть обязательства перед моим народом, знаешь. А тебе нужно уехать, и чем скорее, тем лучше. Возможно, уже завтра будет поздно. Я слышу приближение смерти, и она надвигается со стороны Ассирии.
- Кто же ты? - я протянула руку, но тут же отдернула ее, когда молодой человек обернулся ко мне.
- Меня считают сыном царя, - спокойно заявил он. - Но это не так. И я могу признаться тебе в этом, потому что мы с тобой похожи.
- Ты - тоже?.. - я задохнулась от удивления, но Мурсили отрицательно покачал головой.
- Нет, я не пью кровь, - улыбнулся он. - Хотя, думаю, мог бы. Мой настоящий отец рассказывал мне, что я произошел от Осириса - в тот момент, когда он решил обратиться в волка. Это было очень давно - задолго до твоего рождения. Ты ведь еще совсем неопытная, правда? Сколько тебе лет? Точно меньше ста, я прав?
