- Нет?

Я вижу, к чему стремится Джереми. Это пугает меня.

- Нет, - говорит он. Он гладит мою шею большим пальцем. - Ошейник.

Я отхожу от него.

- Что?

- В свою защиту хочу сказать, - говорит он. - Я не ожидал такого побочного эффекта. Твой отец выдержал всё без какого-либо урона. И он носил ошейник гораздо дольше, чем ты. Я предполагал, что это безопасно.

Я смотрю на него с отвращением. Отвращение вызывают его слова. Я хочу выбраться отсюда. Но я застряла здесь с ним.

- Как ты можешь говорить об этом так клинически? - допрашиваю я его. - Как ты можешь говорить такие вещи и проявлять так мало эмоций?

- Это то, кто я есть, - просто говорит Джереми.

Он не делает никаких шагов, чтобы закрыть пропасть между нами. Он изолировал меня от своих чувств как неодушевленный объект в эксперименте, в котором что-то пошло не так.

- Аргумент, - продолжает он, когда я не отвечаю. - Состоял именно в этом. Мой брат хотел знать, что еще с тобой случилось. Конечно, я сказал ему, что больше ничего не знаю. Он мне не поверил. Он подозревал насилие и угрожал забрать тебя. Чтобы отстранить меня от тебя ради твоей безопасности. Он хотел сначала поговорить с тобой.

Моя голова кружится от его слов. Все это произошло, пока я была безучастна? Все это произошло, так много вещей, которые могли изменить мою жизнь в то время, как я была без сознания?

- Я не знаю, почему ты проснулась в тот момент, Лилли. Но ты это сделала. Как-то так получилось. Когда машины, к которым ты была подключена, показали, что ты в сознании, мой брат сдался.

- Сдался?

- Ты была в коме.

- Нет!

Я поднимаюсь вверх и тыкаю в него пальцем.

- Я не была в коме, Джереми, и ты это знаешь! Я проснулась в комнате. Медсестра проверила мои жизненные показатели. Потом пришел доктор, пришел твой брат. Он добавил что-то в капельницу, что меня вырубило. Это была не кома. Меня накачали наркотиками!

И тут меня осеняет.

- Нет, он этого не делал, - задыхаюсь я. - Это ты накачал меня наркотиками! Он хотел поговорить со мной, а ты не мог этого допустить! Ты усыпил меня! Ты усыпил меня, чтобы разобраться с ним! Не так ли? Это случилось в первый раз. Первый раз, когда мы впервые встретились в ресторане. Ничего не изменилось, не так ли?

Меня трясет.

- Ты все тот же человек, каким был всегда. Ты все еще относишься ко мне так же. Ты…

- Нет, - Джереми перебивает меня. - Я не тот человек, каким был раньше.

- Ложь, Джереми, - говорю я, качая головой и прикрывая уши. - Всё! Всё, что ты говоришь, одна большая ложь!

- Нет.

- ДА! - кричу я.

Я оглядываю комнату. Бежать некуда. Бежать некуда. Я в ловушке. В этом отдаленном месте нет никого и ничего, кроме Джереми Стоунхарта.

- Какой сегодня день? - требую я.

Я близка к бешенству и панической атаке. Джереми Стоунхарт держал меня в вегетативном состоянии, преследуя какую-то цель.

- Какой сегодня день, Джереми? И не смей больше лгать!

- 26 марта, - говорит он. Он спокоен и отстранен.      - Среда.

- Март, - бормочу я. Я едва ли могу в это поверить. - Конец марта?

Я не совсем уверена, откуда исходит моя истерия или как ее остановить.

- Середина недели?

- Да, - говорит Джереми. Он делает шаг вперед.      - Лилли…

- Не надо! - предупреждаю я. - Не подходи ближе. Держись подальше, Джереми!

- Как хочешь.

Я начинаю ходить по комнате. Туда, сюда. Я чувствую, что Джереми смотрит на меня. Он следит за мной, намеренно и серьезно.

- Хорошо, - наконец говорю я.

Я останавливаюсь, смотрю ему в лицо и запускаю руку в волосы.

- Хорошо, сейчас март. Я могу..., - я подавляю дрожь. - ... Я могу с этим справиться.

- Ты не знаешь, как было тяжело быть рядом с тобой.

- О нет, - предупреждаю я. - Не пытайся играть на моем сочувствии.

- Это не сочувствие, а понимание, - говорит он. - Ты не одинока в том, что потерпела неудачу в этом.

- Потерпела неудачу в чем? - кричу я. - Ты ебешь мне мозг!

- Разве это не то, что я только что сказал? Было тяжело быть рядом с тобой. Ты переворачиваешь мои слова с ног на голову.

Я качаю головой в недоверии. Много новой информации, с которой нужно справиться. На самом деле, слишком много.

- Поговори со мной, - умоляю я. - Скажи мне. Почему мы здесь среди недели? Как получилось, что ты здесь? Тебе не нужно быть на работе?

- Я могу работать удаленно.

- С каких это пор? - спрашиваю я. - Каждый день ты должен быть в своем офисе в Сан-Хосе. Чтобы контролировать дела.

- Да, - говорит он.

Он снова начинает подходить ко мне. Мой взгляд останавливает его на месте.

- Но я уделяю время тем вещам, которые важны для меня. Ты очень важна для меня.

- Мы установили это, - говорю я тонким голосом. - Я хочу знать все, что я пропустила. Какой у меня диагноз?      Повреждение мозга? Это постоянно? Проявится ли это снова? Я хочу увидеть твоего брата!

Требую я. Боже!

Я подношу руку к голове.

- О Боже, это все действительно реально?

- Да, - говорит Джереми. - Но ты здесь, со мной. У меня есть связи, я могу отвезти тебя к лучшим врачам в мире.

- Ты не понимаешь! Мне не нужны твои доктора, Джереми. Я просто хочу..., - я качаю головой. - Я просто хочу понять. Дай мне поговорить с твоим братом. Моим доктором. Позволь мне увидеть его.

- Нет, - голос Джереми суровый. - Я сказал, что позабочусь о тебе.

Он переходит на мою сторону.

- И я сделаю это.

Он обнимает меня. Я не борюсь с ним. Я слишком устала, чтобы бороться. Где задействован Джереми, ничто никогда не ясно и не точно. Между нами все как на американских горках.

Я не растворяюсь в нем, а просто стою как статуя, как...как пустой сосуд для Стоунхарта, который делает с ним всё, что захочет.

Я зажмуриваюсь. Эта мысль - остаток давно прошедшего времени. Воспоминание о моем времени, проведенным в темноте.

С тех пор всё изменилось. Джереми может относиться ко мне по-разному. Но действительно ли какие-либо из этих различий отражают какие-либо изменения? Теперь он может освободить Пола? Или он все также рассматривает меня как инструмент мести с единственным изменением, которым он подходит к вещам?

Эта возможность не пугает меня. Поэтому я пытаюсь изменить путь своих мыслей. Я дышу глубоко, утешаясь чувством рук Джереми вокруг меня.

- Я просто хочу..., - качаю я головой. - Я просто хочу снова быть цельной.

- Ты цельная, - шепчет Джереми. - Ты цельная и несломленная. Ты здесь со мной. Мы вместе.

Он смотрит мне в глаза.

- Ты моя. Ты самый важный элемент в моей жизни, Лилли Райдер. О Стоунхарт Индастриз можно забыть. С первичным размещением акций покончено.

- Первичное размещение акций! Как всё прошло?

- Это имело, - улыбается он. - Впечатляющий успех. Мое богатство...

Он касается моей щеки.

- ... почти удвоилось. Но все, что меня волнует - это ты.

Искренность в его голосе посылает мурашки по моей коже.

- Ты действительно имеешь это в виду, - шепчу я, все еще шатаясь, все еще не совсем уверенная в том, как реагировать.

- Да, - говорит он. - И теперь я знаю, что мне нужно делать.

- О? И что же?

- Я должен каждую минуту доказывать это тебе. Я должен делать это до тех пор, пока в твоей голове не останется ни капли сомнения.

- О, Джереми, - шепчу я.

Меня наполняет грусть. Грусть за мальчика, которого я слышу за этими словами.

- Разве ты не видишь, что так никогда не будет? Разве ты не видишь, что я никогда не смогу простить? Что я никогда не смогу забыть?

- Я знаю, - он заправляет прядь волос за ухо. - Но это не значит, что я перестану бороться. Не ради твоей любви или понимания. Я никогда не перестану бороться. Я никогда не сдамся.

Он слегка улыбается.

- Ты знаешь, как я могу вести себя, когда я полон решимости что-то получить.

- Очень целеустремленный, - бормочу я.