Я чувствовал себя одиноким, хотел с тобой подружиться. Ты довольно симпатичный, Ричардс, знаешь, и, что самое главное, ты не восхвалял на каждом шагу моего брата. Но, увы и ах, пышнощекая крошка Лорен, эта беспардонная выскочка и зазнайка очень быстро прибрала тебя к рукам, да и ты по простоте и великодушию поддался ее чарам, не замечая ничего вокруг.
Меня избитого и обворованного рядом с колледжем, словно вшивого, бездомного котенка подобрал наш славный парень Гарри. Узнав, что я брат Себера, он милостиво ввел меня в круг избранных, и мы до утра катались на шикарной тачке Митропулоса, пока наш малыш Майтленд, перебрав лишнего, не заблевал ему лобовое стекло. А ты, как я понимаю, в это самое время от души пялил нашу мисс «посредственность». Я симпатизировал тебе до тех пор, пока не увидел этот щенячий восторг в глазах и твою самодовольную улыбку. Лучше бы мне не знать.
Ты спровоцировал меня, Ричардс. Спровоцировал на то, чтобы я послал к чертям любую надежду видеть в тебе друга, возможно, очень близкого друга. Да, Майло, я, как и наш милашка Хьюго тоже по мальчикам. Только об этом никто не догадывался. Мы остались напарниками по историческому эссе, тогда как во всем остальном превратились в соперников, став кандидатами в клуб бунтарей.
Опуская все подробности, перехожу к трагическим событиям в сельском пабе. Его владелец стал той самой спичкой, что была поднесена к пороховому складу моего ангельского терпения. Плюс смесь алкоголя, сигарет и наркотиков основательно сорвала мне крышу. Не только мне, всем нам. Я был чертовски зол на родителей, брата, тех уродов, что избили меня и ограбили, на этот гребаный клуб и его членов, на тебя с Лорен. И этому бедолаге, владельцу паба пришлось отгрести сполна за всех вас.
А еще политика. Ты же понимаешь, Майлз, что я в чем-то был прав. Мир всегда будет делиться на тех, кто зарабатывает деньги, каторжно работая и тех, кто их транжирит в неограниченном количестве. Правда, существуют и те, кто отнимает их, приставив нож к горлу и называя, таких как мы — богатенькими выродками. Они презирают нас за респектабельность, консерватизм и достойное образование, желая быть на нашем месте.
Чуть не забыл. Подолью-ка я немного масла в огонь твоей боли и разочарования, а так же дам пищу для размышлений и безграничного отвращения. Это я взял твой телефон и вызвал в паб твою зазнобу. А теперь, внимание! Потом, когда нас выпустили под залог, я подбил остальных бунтарей свалить все на тебя. Ты спросишь «почему, черт возьми?! За что ты так меня ненавидишь?!» Может быть, за тот твой взгляд? Если бы я только сам мог ответить на этот вопрос, Майлз, все было бы намного проще. Я бы смог, наверное, разобраться в своих чувствах к тебе, в себе самом…»
Раздался предупредительный стук в дверь и в комнату вошли два полисмена, оторвав постояльца от работы на компьютере.
— Алистер Райл, мы вынуждены вас арестовать и сопроводить в полицейский участок.
— Одну минуту, офицеры, — бросает тот, возвращаясь глазами к экрану ноутбука. Его рука уверенно выделяет весь текст, после чего жмет на функцию Delete.
========== Формула любви ==========
Комментарий к Формула любви
Пусть и запоздало посвящаю эту зарисовку **Бывший ангел** (Митюше с любовью!)
По сериалу “Лондонский шпион” Дэнни/Алекс
http://savepic.ru/14688658.jpg
Возможно это карма или закон притяжения подобного к подобному, когда ты остро нуждаешься в чем-то или в ком-то, не представляя толком чего же все-таки хочешь. Тебе плохо, тоскливо ты безмолвно жаждешь перемен, просишь, умоляешь, иногда с безысходностью, комом в горле и слезами на глазах и, в конце концов, получаешь желаемое.
Однажды ты встречаешь того, кто нуждается в тебе в неменьшей степени. Пусть он не задумывается над этим, не хочет этого признавать, но, когда ваши взгляды встречаются, все начинает становиться на свои места, будто ответы на вопросы сложной, аналитической задачи жизни, что не давала покоя многие недели, месяцы и годы начинают вырисовываться в логические объяснения.
Оба в большинстве своем одиноки. Первый – романтик, погрязший в беспорядочных половых связях, спиртном и наркотиках, пытаясь найти свой идеал и истинную любовь. Второй – математик, уникум, гений, теряющийся в бесконечном потоке цифр и формул, далекий от увлечений, пагубных излишеств, ни разу не познавший радостей плоти.
Но жизнь взяла и свела Дэниела Холта и Алекса Тёрнера вместе, чтобы разделить это одиночество, превратив его в единство тел, сердец и душ. Каждый желает, но в тоже время по-своему опасается сделать первый шаг навстречу их интимным отношениям. Дэнни не хочет давить и выглядеть назойливой, торопливой шлюхой, пытающейся быстро соблазнить невинного мальчика-семинариста, а Алекс стесняется своей неопытности и боится неведомых до сей поры чувств и ощущений.
Тёрнер вступает в трудный поединок со своими эмоциями, стоя у входной двери в дом Дэниела. Что ему делать? Возвращаться к себе или… Он остро нуждается в помощи, поддержке, стимуле, очередном настоятельном предложении Холта подняться к нему в квартиру. И его единственный друг, как по волшебству, стремительно спускается по лестнице, рывком открывая двери и выдыхая почти в губы «пойдем, Алекс».
Ванна и практически односторонний разговор по душам позволяют немного расслабиться. Тёрнер вчитывается в выражение лица своего визави и в большей степени молчит или дает односложные ответы, тогда как Холт улыбается, не в силах сдержать своих чувств. Он увлечен Алексом, он влюблен в этого мужчину-девственника, мечтая и боясь быть у него первым. Наступает тот момент, когда оба находят в себе силы и мужество твердо сказать друг другу в глаза:
– Перестань обо мне волноваться.
Дэнни старается быть терпеливым, нежным, трепетным, готовя Алекса к его первому сексу с партнером, особенно с мужчиной. Ему так хочется забрать эту первичную, острую боль себе, оставив Тёрнеру лишь чувство наполненности и нарастающего удовольствия. Все что он может – это дать парню немного времени, чтобы привыкнуть к себе, безропотно позволить тому крепко, до синяков, вонзаться пальцами в бедра, предплечья, спину, сжимать в кулаке черные волосы на загривке, глотая его стон, обжигая губы жарким поцелуем, безмолвно умоляя о прощении.
Но потом наступает момент, когда боль сливается с удовольствием, и последнее, зародившись между бедер Алекса, начинает расти в геометрической прогрессии, электрическим током разливаясь по всему телу и затрагивая каждую живую клетку организма. Затем яркая вспышка, взрыв, а следом кратковременное и головокружительное падение в темную пропасть.
Тёрнеру сейчас хорошо, как никогда прежде. Хочется отдышаться, а потом сложить руки на груди и тихонько умереть. Он ощущает такую легкость, покой, свободу, будто вновь на свет родился. Его мозг впервые получил долгожданную перезагрузку. Многочисленные теоремы, формулы, бесконечные цифры каким-то определенным закодированным шифром отбившиеся на сетчатке глаз смыло волной наслаждения. И на беспечный вопрос лежащего рядом обнаженного Холта «о чем ты думаешь?» такой же голый и довольный Тёрнер абсолютно честно отвечает «ни о чем».
Спустя месяц Дэнни говорит Алексу, что бесконечно счастлив с ним, что влюблен по уши в того единственного, которого искал и ждал все эти годы. Холт хочет быть честен и верен Тёрнеру потому, глотая сизый сигаретный дым вместе с подступающими к горлу слезами, словно на исповеди перед Создателем, признается во всех прошлых прегрешениях своей далекой от идеала жизни. Ему нужно очиститься, начать все с чистого листа без тайн и лжи, с ним, с Алексом, мечтая жить, как в сказке: долго и счастливо.
– Я люблю тебя, Дэнни. Мне абсолютно неважно, кем ты был до нашей встречи, – мягко произносит Алекс, касаясь ладонью руки своего единственного близкого друга, заключая пальцы в замок.
В отличие от Холта, Тёрнер никогда не будет столь откровенен и не сможет ему рассказать истинной правды о себе, это опасно в первую очередь для самого Дэнни. Как бы Тёрнеру хотелось быть обыкновенным парнем из Лондона, а не тайным сотрудником с уникальными способностями, работающим на британскую секретную службу МИ-6.
