Наблюдательный и питающий к нашей девушке большое сочувствие Нобуюки обнаружил, что Кацуно сгорает от любви к Хатия.

– Не терзайте меня, мой господин! Я назову вам истинные причины моих сомнений.

После такого предисловия Хатия перечислил свои аргументы, каждый из которых его господин возрастом постарше сопроводил кивком одобрения.

– Остается только восхищаться твоим природным благоразумием и благоприобретенной предусмотрительностью, – промолвил он, когда Хатия закончил изложение своих соображений. – И заруби себе на носу: ничего толкового ты никогда не добьешься, если будешь слишком много внимания уделять чувствам других людей. А воспылавшего безнадежной любовной страстью старину Ситироемона бояться не стоит. Я решил позаботиться о твоем семейном счастье. А я никогда не останавливаюсь на половине пути. К тому же у меня появилось желание воплотить в жизнь мечту Кацуно. Но поскольку приближается окончание года, мы отложим свадьбу до празднования наступления Нового года, и тогда уже я больше не стану слушать твои отговорки. Да, да, именно так все произойдет, Хатия.

Произнося все это, Нобуюки вызвал служанку и тихим голосом отдал ей некое распоряжение. Тут же внесли кувшинчик саке и несколько чашек. Затем фусума[2], отделявшая соседнюю комнату, беззвучно съехала в сторону, и появилась красивая молодая женщина в ярком утикаке, или кимоно, полная изящества, вставшая на колени у порога перед присутствующими мужчинами. Все узнали в ней прекрасную Кацуно.

– Что пожелаете, мой господин? – спросила она, почтительно поклонившись по очереди сначала Нобуюки, потом Хатия.

– Ах, да это же Кацуно?! Я хочу, чтобы вы прислуживали нам и подливали саке. Садись ко мне поближе, Хатия; иди сюда и давай немного выпьем.

– Простите меня великодушно, мой господин. Сдается мне, что меня ждут дома; к тому же уже поздновато. С вашего милостивого разрешения пойду-ка я лучше домой.

– Нет, нет; не торопись, Хатия. Притом что уже поздно, я так понимаю, никакой любимый человек не ждет твоего возвращения. Ха, ха, ха! Иди сюда, никаких возражений не принимается. Кацуно, налей-ка нам по чашечке саке!

Кацуно от робости просто остолбенела, но, когда Нобуюки повторил свое распоряжение, она взяла кувшинчик и дрожащей рукой до самых краев наполнил чашечку Хатия. Их взгляды встретились, и лица одновременно зарделись от любви.

– Когда выпьешь, передай чашечку Кацуно, – приказал Нобуюки.

– Но я должен возвратить чашечку вашей светлости.

– Нет, я выпью после нее. Передай чашечку Кацуно.

У Хатия не осталось выбора, кроме как поступить в соответствии с указанием господина. Итак, он долил саке и предложил чашечку фрейлине, которая, поборов стеснение, взяла ее и едва пригубила.

– Дайте теперь свои чашечки мне.

Нобуюки выпил до дна саке из трех чашек и произнес с коварной усмешкой:

– Я безмерно рад, что вы таким образом обменялись винными чашками помолвки! Ха, ха, ха! Примите мои самые сердечные поздравления!

Молодые влюбленные простерлись ниц в знак глубочайшего признания его покровительства, но в этот момент послышался громкий звон. Этот сигнал тревоги нарушил тишину ночи и заставил прислушаться.

– Что это может быть?! – воскликнул Хатия, раздвигая сёдзи[3], чтобы выглянуть наружу. Все сразу стало ясно: пылающее небо, стремительно разгорающиеся языки пламени и ливень падающих искр наглядно показывали, что чей-то дом объят огнем!

– Пожар, мой господин! И не больше чем в пяти тё[4] за соснами на берегу рва. Я должен идти без промедления!

– Понятно, что начался пожар, – сказал Нобуюки, тоже выглянувший наружу. – Не рядом ли с твоим домом полыхает?

– Позвольте мне вас покинуть, боюсь, что все именно так, как вы говорите!

– Тогда не теряй даром времени! Я сам дам необходимые указания начальнику пожарной охраны.

Поспешно выразив благодарность и попросив прощения у своего господина и Кацуно, Хатия покинул покои сёгуна и со всех ног бросился к своему дому. Мощный ветер поднялся и свистел в ветвях высоких старых сосен; все громче и громче доносился лязгающий звон тревожного колокола.

Его опасения оправдались в полной мере: когда он примчался к своему дому, тот уже был полностью охвачен! Пристройка, где он обычно занимался учебой, к тому времени превратилась в золу, и огонь переместился на главное здание. Деревья в саду тоже полыхали, и ветер разносил по окрестностям тучи сияющих искр, слетающих с их веток. Многочисленные самураи и огнеборцы, вооруженные шлангами и баграми, делали все, что могли, ради обуздания пламени, но в борьбе с мощным пожаром, раздуваемым сильным ветром, их усилия приносили совсем мало пользы. Хатия невольно сделал глубокий вдох отчаяния, но времени на эмоции у него не оставалось. Необходимо было придумать, как проникнуть в горящее здание и спасти, если это только возможно, важные документы и родовые сокровища, а также кое-какие очень ценные подарки, полученные им от своего господина.

Когда он бросился к дому через парадные ворота, из тени большой сосны возникла темная фигура человека, ударившего его мечом в бок. Прежде чем Хатия смог вынуть из ножен свое оружие, злодей нанес ему удар прямо в сердце, и молодой советник сёгуна рухнул на землю без признаков жизни.

Обугленное тело нашего несчастного самурая обнаружили в золе его спаленного дома.

Узнав о смерти Хатия, Нобуюки стиснул от ярости зубы, а Кацуно была вне себя от горя.

Рядом с телом покойного нашли кинжал превосходной работы мастера Масамуне. При одном взгляде Нобуюки все сразу стало ясно, и он удовлетворенно хлопнул себя по бедру: это оружие его старший брат правитель Овари по имени Нобунага подарил старшему брату Ситироемона Гемба Моримаса, служившему советником у этого брата. Кроме Моримаса носить данный кинжал мог только Ситироемон; поэтому Нобуюки, осведомленный об отношениях между двумя своими последователями, прекрасно осознавал, что его любимый советник пал жертвой завистливой злобы человека, который преисполнился зависти к счастливому сопернику. Вдобавок ко всему человек, задержанный по подозрению в ночном поджоге усадьбы Хатия, в ходе сурового допроса признался в том, что на преступление его подстрекал Ситироемон.

При наличии таких полновесных доказательств вины Ситироемона, к нему на дом отправили нескольких судебных исполнителей с задачей арестовать злодея; но коварный негодяй заранее почувствовал грозящую ему опасность и пустился в бега. И только после тщательных поисков его обнаружили скрывавшимся в соседней провинции Мино в замке Инаба, принадлежащем Сайто Досану.

О-Тора-но-Ката исчезла примерно в то же самое время, и поползли слухи, будто бы она теперь находится в особняке Гемба Моримаса.

Наступило седьмое января, и практически весь народ праздновал наступление Нового года. Но праздники совсем не радовали Нобуюки; его все еще занимали мысли о трагической кончине Хатия. Погруженный в грустные размышления, он не заметил, опершись на подлокотник, как вошла Кацуно. Все еще бледная и изнуренная трагедией, она встала перед ним на колени.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.