Люшков удостаивается личной благодарности Сталина и ордена Ленина, о чем поведала миру ростовская газета «Молот» — «за образцовое выполнение важнейших заданий партии и правительства».

Год 1938. Сталин уничтожил главу Органов Дальневосточного края Т.Д. Дерибаса. Кого на это место? Последовало специальное решение ПБ о выдающемся труженике Люшкове. Ему позволено подобрать штат помощников, двести проверенных в деле мастеров.

Люшков чудом избежал судьбы близких сотрудников смещенного Ягоды. Но уж созрела для отстранения команда Ежова. Дважды чудо не повторится…

Новый начальник только начал разворачивать «работу» на Дальнем Востоке, как пришла телеграмма из Москвы: его вызывали в наркомат. Люшков эту телеграмму никому не показал и решил сам позаботиться о своей судьбе. Он выехал с группой сотрудников на инспекцию границы. На место прибыли 13 июня. В полукилометре от границы, близ речного моста, Люшков остановил автомашину.

— Вы останьтесь, а я пойду через мост. Здесь ко мне должен выйти один особо засекреченный японский агент. Его никто, кроме меня, не должен видеть.

Люшков предъявил пограничникам личные документы и… перешел на территорию Манчжурии. На третий день газета «Иомиури» поместила заявление перебежчика. Затем Люшков выступил по Харбинскому радио. И люди узнали, как один из любимчиков Сталина, один из многих, уничтожал кадры партийных и государственных работников.

В футляре от пишущей машинки Люшков прихватил сверхсекретные документы — дислокации погранзастав и воинских частей, аэродромов, военных заводов…

К переходу границы Люшков готовился заранее, развелся с женой и отправил ее вместе с дочерью в Москву. Жена рассказывала потом в лубянской камере старой большевичке В. Пикиной, что муж, настаивая на разводе, сказал только два слова: «Так надо». После допросов жену изменника доставляли в камеру на носилках. Ее просто растерзали. Потом ликвидировали родителей в Одессе. И всех родственников.

Год 1948, поселок Абезь, столица Северо-Печорского ИТЛ. С новым этапом прибыл бывший начальник штаба Квантунской армии. Мы спросили японского генерала:

— Куда делся ваш агент номер 1?

— Какой агент?

— Люшков, конечно…

Генерал удивился:

— Как, за тысячи километров от Манчжурии, в лагерной зоне его спрашивают о Люшкове…

«У нас в Японии не верят предателям, их не любят. Если он предал свою родину, что помешает ему предать еще раз — государство, которое его приютило? Люшков привез с собой документы, которые лишь на первых порах представляли большую ценность. Через три месяца они стоили не больше бумаги. Мы установили ему самый высокий оклад по ведомству разведки. Первое время он был у нас в большом почете. Но по мере того, как доставленные им сведения утрачивали свою новизну, его акции стали падать. Прошло два года. Все это время он получал высокое содержание. Деньги выплачивал ему я лично ежемесячно. Когда он в очередной раз пришел ко мне, мы, как обычно, поговорили немного, я вручил ему пакет с жалованием и попрощался. Кабинет у меня большой, пока он дошел до двери, я успел всадить ему пулю в затылок из своего кольта.

— Уберите эту гадость, — сказал я вошедшему адъютанту.»

Рассказ о Наседкине, заместителе начальника управления НКВД Средневолжского края, начнем с 1934 года. Вспомним тот засекреченный химкомбинат под Самарой, где в ядовитом дыму гибли энтузиасты пятилеток. Однажды нарком тяжелой промышленности Орджоникидзе пригласил директора комбината Луцкого (назовем его так).

— Скажи мне, пожалуйста, тебе хорошие специалисты нужны?

— Конечно, нужны, товарищ Серго.

— Я тебе дам прекрасных специалистов. Но имей в виду, что это крупные вредители. Они проходили по делу Рамзина, как члены Промпартии. Если ты встретишь их по-человечески, и они почувствуют, что им доверяют, лучших работников тебе не найти.

Так Луцкий заполучил трех «вредителей». Одного, энергетика Яковина, он запомнил на всю жизнь. В мифическом правительстве Рамзина лубянские драматурги пророчили его на пост заместителя премьера. На химкомбинате Яковин занял скромную должность начальника ТЭЦ.

Комбинат объединял одиннадцать заводов. Особенность производства взрывчатых веществ требовала непрерывной подачи электроэнергии. Неожиданный перебой в работе ТЭЦ мог вызвать взрыв. Подобное случилось недавно на заводе № 7.

…В кабинете директора зазвонил тревожно телефон: на ТЭЦ авария, остановилась одна из трех турбин. Луцкий застал на месте бледного, растерянного Яковина. Начальник ТЭЦ слишком хорошо понимал, чем для него лично это может кончиться. Пришел уполномоченный Органов, тупой самодовольный детина с двумя ромбами в петлицах. Он дергает директора за рукав, но тот отмахивается. Детина настаивает, он требует зловещим шепотом немедленной аудиенции с глазу на глаз. В отдельном кабинете детина представляет директору список 18 «вредителей-диверсантов», подлежащих немедленному аресту. Носителю ромбов удалось вскрыть опасную для государства вредительскую организацию.

— Пошел ты к такой-то матери! — ответил в сердцах Луцкий. — Ты мне, что ли, турбину пустишь?..

Директор вернулся в машинный зал, собрал инженеров во главе с Яковиным и позвал к себе в кабинет. Уполномоченный НКВД, сославшись на крайнюю занятость, не явился. Яковин составил тут же список нужных специалистов и спецификацию материалов для восстановления турбины. Немедленно — шифрованную телеграмму в Москву Орджоникидзе. Серго ответил через несколько часов: «Самолет с пятью специалистами и материалами вылетает».

Первым секретарем крайкома работал в ту пору Владимир Шубриков, кандидат в члены ЦК. Он вызвал к себе Луцкого и сказал, что уполномоченный Органов уже успел нажаловаться…

Следующий визит директора — к начальнику управления НКВД Ф.А. Леонюку. Леонюк ничьей крови не жаждал и отказал своему уполномоченному в санкции на аресты. Заместитель Леонюка Наседкин относился к репрессиям положительно, но против начальства не пошел.

Турбину через неделю восстановили. Специалистов спасли от верной гибели.

То был год тридцать четвертый.

Настал год тридцать седьмой. Нарком внутренних дел Ежов вызвал Леонюка.

— Ты почему не вскрыл до сих пор ни одного вражеского центра?! Почему никого не сажаешь, а?.. У тебя же военные заводы, значит, вредителей полно!

Но Леонюк не хотел казни невиновных. Пока не хотел.

Пришлось Ежову снять не оправдавшего надежд начальника. Оказавшийся на этом месте Наседкин развил угодную Сталину деятельность. Все тюрьмы набил членами «контрреволюционных центров»: троцкистского, право-троцкистского, Зиновьевского, троцкистско-зиновьевского… За решетку попали первый секретарь крайкома Шубриков и второй секретарь Александр Иванович Левин (ранее работал начальником политуправления МТС) и председатель крайисполкома Г.Т. Полбицин, и секретарь крайкома по сельскому хозяйству Филипп Ксенофонтов, подлинный автор «Вопросов ленинизма», труда, присвоенного Сталиным. (На Ксенофонтова пришло особое указание, и его убили на допросе, не доведя до судилища.) Расстреляли всех начальников цехов, ведущих инженеров комбината и заводов. Им припомнили ту «вредительскую акцию» 1934 года.

Усердие Наседкина не осталось незамеченным: по представлению Ежова ПБ направило Наседкина в Белоруссию наркомом внутренних дел.

Судьба сталинского опричника, кто возьмется ее предугадать?.. Март 1939 года Наседкин встречает во внутренней тюрьме Лубянки. Интересные вещи рассказывал перед смертью Наседкин.

…Собрал как-то Ежов всех республиканских наркомов НКВД.

— Вот на Украине идет работа! Можно всем поставить в пример: 20 тысяч польских шпионов разоблачили.

Что делать Наседкину? Нет у него в Белоруссии польских шпионов. Никаких шпионов нет. Попробовал сажать руководителей промышленности. Возьмет одного директора завода — Орджоникидзе вмешивается. Не дает свои кадры Серго в обиду. Арестует Наседкин директора предприятия пищевой промышленности, — Микоян требует объяснений… Как-никак члены ПБ.